Дарья Крупкина - Шрамы, что мы выбираем

Анабель была у себя. Она сидела на кровати, обнаженная, с распущенными волосами. А в руках у нее был череп, и в гладкой, как будто испачканной, кости отражались стоящие вокруг свечи. Тонкими пальцами Анабель бережно гладила череп, прижимая его к себе.

– Все хорошо, – шептала она едва слышно. – Ты навсегда мой, ты же знаешь. Не могло быть иначе. Никак не могло.

Она подняла голову и посмотрела на Кристину:

– Нет никаких призраков. Есть только мы.

Кристина закрыла дверь и вернулась в комнату к Винсенту. Ей расхотелось кого-то искать и что-то выяснять. Это не ее призраки. Но она понимала, что за череп так бережно прижимала к себе Анабель, и это знание ей совершенно не нравилось.

Присев на кровать рядом с Винсентом, Кристина подумала, что ей остается только ждать. Ждать и не выходить из комнаты, чтобы не видеть новых странных картин, способных выбить из колеи. Ей вполне достаточно. По крайней мере, на ближайшее время.

Судорожно вздохнув, Винсент сел на постели.

– Винс? – встрепенулась Кристина. – Все в порядке, Винс?

Судя по блуждающему взгляду, он не сразу понял, что происходит. Не сразу понял, что проснулся. Потом посмотрел на собственные руки, там, где были покрытые татуированными змеями шрамы. Ничего не изменилось. Только его правая ладонь была испачкана в чем-то темном, похожем на кровь, но это Уэйнфилд вроде бы принял как само собой разумеющийся факт.

С заметным облегчением Винсент вздохнул:

– Я все-таки выбрался оттуда.

13

На самом деле, Анна быстро покинула комнату Винсента. Ее план вполне удался, и она надеялась, Уэйнфилд не скоро проснется – если проснется вообще. Последнее стало бы замечательным вариантом, но Анна не очень рассчитывала. Винсент оказался то ли слишком подозрителен, то ли просто осторожен, и выпил не так уж много предложенного Анной зелья.

Вернувшись в собственную комнату, Анна уселась на кровать и достала четки. У нее не было никакого плана, что же делать теперь, как не было и мыслей, чем может закончиться ночь. Она знала, что давно прощена за то, что сделала больше года назад, а никакие последующие события ее не мучили. Грустным оставался тот факт, что теперь ее ничего не будет связывать с Уэйнфилдами, а Фредерик, скорее всего, ее возненавидит. Что ж… хоть какие-то сильные чувства с его стороны.

– Привет, сестренка.

Анна порывисто встала навстречу призраку, четки едва не выскользнули из ее рук. Насмешливо ухмыльнувшись, Лукас сам подошел к ней. Он выглядел совсем как настоящий, как тот человек, которого запомнила Анна. Вполне материальный и плотный, только во лбу оставалась аккуратная дыра.

Лукас прикоснулся к плечу Анны, и, хотя она не почувствовала человеческого тепла, рука была как будто настоящей и осязаемой. Обойдя вокруг сестры, Лукас остановился позади нее.

– Зачем ты здесь?

Он прижался к ней, так что Анне показалось, будто она чувствует его тепло – тепло, которое Лукас давно потерял.

– Как и всегда, – прошептал он. – Потому что мне хочется этого.

Развернувшись, Анна оказалась лицом к лицу с призраком. Не задумываясь, она потянулась к нему, поцеловала. Наконец-то выпустив из рук четки, она обняла призрака, чувствуя, как его руки скользят по ее телу.

– Скучала по мне? – спросил Лукас.

– Ты хочешь услышать ответ, который и так знаешь?

– Иногда приятно узнать очередное подтверждение.

– Да, конечно, скучала.

– Что, Винсент был не настолько хорош?

– Он был другим.

Лукас довольно улыбнулся и снова поцеловал Анну.

На самом деле, Анна знала, почему тогда, год назад, Лукас взял с Винсента столь странное обещание. В этом не было какого-то глубокого смысла, не было особой нужды или тайны. Ему просто захотелось – захотелось посмотреть, что из этого получится. Он же не подозревал, что все обернется именно так, и обещание приобретет особенную силу, потому что тот, кому обещали, уже мертв.

– Жаль, ты взял обещание с Винсента, а не с Фредерика, – заметила Анна.

– О, сестренка, иначе это было бы слишком просто! И я бы ревновал.

Анна знала, что было и кое-что еще: Фредерик никогда не был настолько близок с Лукасом. Никогда они не пили вместе абсент, запершись в чулане на этом этаже – и никогда Фредерик не стал бы обещать подобное. Даже в шутку.

Анна отстранилась:

– К ней ты тоже приходишь?

– Разумеется. Являюсь всем любимым женщинам, которые помнят меня.

Подняв руку, Анна аккуратно коснулась дырки во лбу Лукаса:

– Прости. Я должна была спасти тебя, а не…

– Прекрати.

Резко оборвав сестру, Лукас сделал несколько шагов назад, утягивая ее за собой. Анна не сразу поняла, что он направляется к кровати.

– Прекрати, – уже не так требовательно повторил Лукас. – Ты же знаешь, в том не было твоей вины.

– И ты простил меня?

– Конечно, – Лукас начал стягивать с Анны кофту. – Давно простил, моя дорогая.

Рука Винсента и вправду оказалась испачкана в крови, хотя никаких видимых ран на нем не было. Сам Винсент только отмахнулся, заявив, что некоторые сны бывают чертовски реалистичными. Выяснять Кристина не стала, только предложила позвать Фредерика.

– Не стоит, – покачал головой Винсент, бесцеремонно вытирая руку о полог кровати. – Он знает, что со мной все в порядке, а сейчас занят собственными призраками. Не будем ему мешать.

Возражать Кристина не стала, тем более, уж слишком уверенно прозвучали слова Винсента. Он явно знал, о чем говорил.

Он не стал рассказывать о своих снах. Ограничился лишь туманным объяснением, что увиденные картины касаются только его, а от Анны стоит держаться подальше – как будто Кристина когда-то сомневалась.

– Давай не будем об этом, – устало вздохнул Винсент. – Пусть теперь сама Анна занимается призраком Лукаса.

– Потому что она его сестра?

– Сестра и любовница.

Кристина посмотрела на Винсента с удивлением, но тот лишь усмехнулся:

– Ты не знала об этом? Лукас никогда не был образцом верности. А уж периодически заниматься сексом с сестрой он начал задолго до того, как познакомился с Анабель.

Выходить из комнаты не хотелось. Казалось, что оказавшись за дверью, они окунутся в мир чужих призраков и странных событий, касаться которых пока не хотелось. Поэтому Кристина уселась на кровать рядом с Винсентом, а он лег, положив голову на ее колени. Пожалуй, только в этот момент Кристина почувствовала, насколько он устал – последний сон вовсе не возвращал силы, а только измотал его.

– Расскажи мне о Лукасе, – Кристина прошлась рукой по волосам Винсента.

– Лукас… на самом деле, Лукас всегда был странным, но интересным человеком. А может, одно логично исходило из другого, я не знаю. Его отец родился не здесь.

– Я знаю, – неожиданно перебила Кристина и тут же смутилась. – То есть я наводила кое-какие справки о Веласкесах и Лукасе.

– Правда? И почему я не удивлен.

– И правда, – в притворном удивлении ответила Кристина, – почему ты не удивлен!

– Но, наверное, в наведенных тобой справках не сказано, что Лукас убил своих родителей?

– Убил?…

Кристина припомнила, что было написано в тонкой папке, которую она успела только просмотреть и быстренько прочитать, а после она оказалась у Анны. Кажется, там сказано, что чета Веласкес была найдена в собственном доме отравленной, и основной версией стало двойное самоубийство. Когда Кристина пересказала это Винсенту, тот кивнул, не поднимая головы.

– Именно так все и было. Однажды вечером Лукас надрался чего-то крепкого и рассказал мне, как убил их обоих. Вернулся из школы и подсыпал мышьяка. Кажется, на утро после этого разговора Лукас даже сам не помнил, что рассказал мне. Или делал вид, что не помнил.

– Зачем он это сделал?

– Понятия не имею. И… мне кажется, сам Лукас тоже не мог бы объяснить. Может, это была детская обида, а может, он просто хотел проверить, каково это.

– Анна знала?

– Не думаю. У Лукаса никогда не было потребности делиться чем-то с сестрой.

– Кроме собственного тела.

– Это не было потребностью. Это было желанием.

Некоторое время они сидели молча, и Кристина, перебирая волосы Винсента, пыталась понять давно мертвого человека, которого даже не знала. Почему-то Лукас всегда представлялся ей невинной жертвой обстоятельств, погибшим в результате случайности, значившим много для каждого из Уэйнфилдов, пусть и по-своему. Но теперь Кристина смотрела на все немного под другим углом, видела Лукаса как весьма эгоистичного человека, который вряд ли интересовался кем-то, кроме себя.

– Вы были с ним близки? – спросила Кристина. – Почему? Не думаю, что вы особенно похожи… по крайней мере, сейчас не думаю.

– Мы были интересны друг другу. По-моему, это самое главное. Вряд ли я значил для Лукаса много – как и он для меня. Но мы были интересны друг другу.

– Поэтому его смерть сильно повлияла на тебя?

– Нет. На меня сильно повлияло то, что началось после.