Дарья Крупкина - Шрамы, что мы выбираем
Винсенту никогда не нравились алкоголь или наркотики. Но он любил отвлекаться – и считал, что это вполне справедливо и гораздо лучше, нежели переживать что-то глубоко внутри и выжигать себя самого. Как всегда делал его брат. Фредерик отвлекаться не умел, ему даже такая мысль никогда не приходила в голову. Может быть, именно поэтому он казался серьезнее и старше.
Но этим вечером старина Рик все-таки напился. И хотя это означало, что у него действительно серьезные проблемы, их всегда можно решить. Тем более, если Винсент ему поможет.
Кристина чуть не опоздала на встречу: остальные ее уже ждали и, похоже, давно. По крайней мере, незамедлительно провели в гараж к машине, куда девушка закинула свои вещи. Она не очень хорошо разбиралась в автомобилях, но без труда поняла, что удобная и большая машина Винсента явно стоит кучу денег. Вместе с Анабель и Анной она устроилась на заднем сиденье, но ничуть не чувствовала себя стесненной.
Машину повел Винсент, что несколько удивила Кристину. Она почему-то была уверена, что в сгущающихся сумерках, да еще на такой сложной дороге за руль сядет более спокойный Фредерик. Но он выглядел мрачным и едва ли сказал пару слов. Усевшись на место, он сразу как-то подобрался и нахохлился и был настолько не похож на привычного Фредерика, что Кристина даже заволновалась. Но в отличие от нее, Винсент был совершенно спокоен и едва заметно улыбался, когда поглядывал на брата.
– Может, водички? – спросил он, усаживаясь за руль.
– Отстань, Винс. Лучше веди машину.
Хихикнув, Винсент вывел машину из гаража.
– Долго ехать? – поинтересовалась Кристина.
Сидевшая рядом Анабель покачала головой:
– Часа через полтора мы будем на месте.
Анна у другого окна включила музыку в плеере и смотрела в окно, Анабель тоже углубилась в чтение, и Кристина вспомнила о тонкой папке, которую передал ей Ник. Отличный момент, чтобы наконец-то почитать.
– Дурацкий день, – проворчал Фредерик на переднем сиденье.
– Рик, ты сам виноват.
Кристине послышалось, что в голосе Винсента прозвучало искреннее сочувствие. Она достала из сумки папку и раскрыла ее. Но прежде чем начать читать, услышала обрывки разговоров Уэйнфилдов, и кое-что привлекло ее внимание.
– Как, говоришь, ее зовут, Элиза?
– Именно так. Не знаю, чего она хочет.
– Элиза? – переспросила Кристина, тут же пожалев об этом.
– Да, – ответил Винсент. – Тебе знакомо это имя?
– Так звали мою сестру. Она погибла несколько лет назад. А что такое?
Братья быстро переглянулись, и Фредерик пожал плечами:
– Давай поговорим об этом в Доме.
В этом было что-то странное, но Кристина не стала настаивать на ответе. В конце концов, скоро они будут в Доме, и она чувствовала, что именно там и начнется самое интересное.
А пока можно немного почитать.
10
Отец Лукаса был испанцем, Родриго Веласкес, родившийся в Севилье и проживший там значительную часть своей жизни. Он неоднократно привлекался полицией за хулиганство, что, вероятно, говорило о его горячем темпераменте. Не известно, почему он решил бежать и почему именно в Англию, но не оставалось сомнений, что это был именно побег. Слишком стремительно Родриго Веласкес бросил все и отправился в другую страну. Но решение было правильным: через год он женился на Элизабет Нортман, англичанке, живущей в Лондоне. Видимо, именно от нее Анна и Лукас унаследовали основные черты лица.
Лукас родился меньше, чем через год. Еще через пару лет на свет появилась Анна. К тому моменту, Родриго Веласкес работал в престижной компании, занимавшейся международными поставками. Разумеется, в отделе, касающемся Испании, и надо думать, там его бурная энергия наконец-то приобрела нужный вектор.
Лукаса и Анну отправили в частную школу, где оба показывали блестящие результаты. Дальше в биографии не было ничего примечательного до самого убийства четы Веласкес. Их нашли в собственном доме: оба отравились мышьяком, подсыпанным в кофе. Говорили о двойном самоубийстве, но в итоге дело осталось темным и до конца не ясным.
Тем временем, Лукас увлекся фотографией, даже участвовал в нескольких выставках. Превосходные знания, позволили ему поступить в престижный Кембридж, где он неожиданно выбрал историческое направление, отдавая предпочтение девятнадцатому веку. Учился он хорошо, регулярно получая самые положительные отзывы преподавателей. Но в то же время несколько раз едва не был исключен за вызывающее поведение.
С отличием окончив университет, он будто бы исчезает на несколько лет, а потом вновь появляется в Лондоне, где снимает квартиру вместе с сестрой. Он работает фотографом и пишет книги на историческую тему, собирает целую россыпь штрафов за неправильную парковку и превышение скорости. В тридцать один год бесследно исчезает – чтобы быть вскоре похороненным. Нет записей ни в отделениях больниц, ни в моргах, ни в полиции, ни на кладбищах. Просто Анна Веласкес всем рассказывает, что ее брат мертв.
Последний пункт несколько смутил Кристину. Она не сомневалась, что Лукас на самом деле мертв, но куда, в таком случае, делось его тело? Она вспомнила о музее смерти, и по спине пробежал холодок. Неужели вместо могилы они положили его кости в потайную комнату, чтобы Анабель могла время от времени любоваться ими? Мысль не казалась такой уж нелепой.
Аккуратно приподняв листы в папке, Кристина посмотрела на газетную вырезку. Ей не хотелось, чтобы сидевшая рядом Анабель что-то заметила. С зернистой фотографии улыбался симпатичный молодой человек, а текст статьи, насколько могла судить Кристина, пробежав по нему глазами, сообщал о том, что Лукас Веласкес вполне мог убить своих родителей. Правда, наследство было весьма небольшим, мотив смутным, и полиция даже не прорабатывала этот вариант, что казалось возмутительным автору статьи. Он полагал, что, вернувшись на выходные из школы домой, Лукас мог подсыпать отраву в кофе, который и выпили родители в понедельник утром.
Кристина закрыла папку и задумалась. Ничего из данных не стало для нее откровением, только газетная вырезка вызвала некоторое долю удивление. И все же ей казалось, как будто она чуточку приблизилась к Лукасу, начала его понимать.
На улице стремительно темнело. А Лондон давно закончился, уступив место глухим пригородам.
– Надеюсь, мы скоро приедем, – проворчала Анабель. – Скоро дороги будет совсем не видно.
– Ничего по…
Винсент резко нажал на тормоза, да так, что машину порядочно тряхнуло, и Кристина больно ударилась локтем. На несколько мгновений все затихло, потом каждый из сидевших начал шевелиться, проверяя, все ли цело.
– Какого черта, Винс? – Фредерик, похоже, был очень зол.
Винсент потрогал ссадину на лбу, и на его руке осталось немного крови.
– Я… мне показалось, там что-то было, – пробормотал он.
– Показалось? Ты нас так угробишь.
Винсент задумчиво смотрел на капельки крови на пальцах и ничего не отвечал. Похоже, это насторожило Фредерика:
– Винс?…
– Поехали, осталось-то минут пять.
Но машина ехать не пожелала. Она кашляла в попытках завестись, но, похоже, то ли сломалась, то ли увязла в земле.
– Прекрасно! – Анна была очень раздражена. – Мы тут застряли.
– Пешком дойдем, – ответил Фредерик.
Он первым открыл дверцу и вышел во мрак, тут же чертыхнувшись. Кристина последовала его примеру и сразу поняла, почему ругался Фредерик: они увязли в какой-то грязи, и тут же оказались в ней, стоило выйти из машины.
Они оставили джип на дороге и направились к Дому – он уже виднелся невдалеке. Ночь была лунной и светлой, так что сбиться с дороги представлялось крайне сложным. И хотя они успели по колено измазаться в грязи, Кристина с интересом рассматривала Дом, к которому они подходили.
С виду он напоминал классический особняк викторианских времен. Массивный, увитый какими-то растениями, он казался совершенно пустым и брошенным. Половицы на крыльце скрипнули, когда Винсент поднялся туда с ключами. К счастью, замок поддался легко и безболезненно, и пока Винсент отправился включать электричество и воду, у Кристины была отличная возможность рассмотреть нижний этаж дома в свете фонарика, который предусмотрительно взяла с собой Анна.
Дом вовсе не выглядел угрожающим. Скорее, попросту безразличным. Его интерьеры были выполнены в классическом колониальном стиле, изящно сочетая массивную мебель с легкими ширмами и странными, явно экзотическими предметами. Африканская маска на стене расположилась над разлапистым креслом с резными ручками, а за тонкой ширмой с китайскими мотивами стояло старинное пианино.
– Нравится? – улыбнулась Анабель, наблюдая за Кристиной.
Та кивнула.
– Если честно, я ожидала иного.
– Дома с привидениями, заросшего пылью и мхом?
– Что-то вроде того. А здесь… так уютно.
Анабель улыбнулась и провела рукой по крышке пианино. Даже в неровном свете фонарика было видно, как от ее руки остался след в пыли. Конечно же, в Доме никого не было больше года, но он не выглядел брошенным или охваченным привидениями. Просто застывшим, даже пыль не бросалась в глаза, пока не акцентировали на ней внимание.