Юлия Лешко - Ангел в темноте
Ольга уже два часа, как пришла домой, а Наташки все не было…
Ольга и поужинать успела на скорую руку, и заварила чай, и нарезала любимую Наташкину коврижку с орехами и изюмом. Одной пить чай было неохота, а когда еще эта красавица заявится. Хоть бы позвонила…
И тут раздался звонок. Но позвонили в дверь. Подбежавшая Ольга открыла – нет, не Наталья. Это Костя Дубинский из хирургического отделения.
Костя с мамой жил недалеко и часто заходил к Ольге. В последнее время даже чаще, чем раньше.
Они дружили и до того, как Ольгу назначили заведующим отделением, только до назначения он называл ее без отчества. Ольга, на «вы». Ну, ничего. Одиннадцать лет разницы между ними позволяли ей в ответ называть его просто Костей. У себя дома, разумеется.
– Можно, Ольга Николаевна? Не помешаю?
– Заходи, Костя. Чайку хоть со мной попьешь, а то без компании как-то и не пьется.
Костя зашел и первым делом вымыл руки. Намылил два раза, как перед операцией, вытер тщательно. Сразу видно, что он хирург: сильные руки с аккуратными, коротко подстриженными ногтями даже на вид надежные…
Сел за стол, оперся привычно спиной на холодильник… Ольга придвинула ему чай и варенье, села напротив с дымящейся чашкой. Такие вечера уже давно вошли у них в привычку: два-три раза в неделю Костя приходил к Ольге. И Ольга, конечно, догадывалась, почему он так зачастил именно сейчас…
– Варенье клубничное?
– Яблочное.
– Это жаль… Клубничное-то поглавнее будет…
– Не будет. Яблок в этом году прорва, а свекровь все присылает и присылает. На зиму мы с тобой, Константин, при яблоках, имей в виду.
– Наташка дома?
– Где там. Последние деньки вольные, гуляет подруга моя.
– Я тогда покурю.
– Курите, доктор… – Ольга подвинула ему им же когда-то давно принесенную пепельницу в виде коричневой спящей собачки.
Костя затянулся, посмотрел на Ольгу, как будто приготовился к разговору. И даже начал говорить, но Ольга сразу почувствовала, что это не то, что он хочет с ней обсудить. Уже довольно давно хочет, уже скоро полгода…
– Ирина сказала, что девочка из восемнадцатой палаты ваша знакомая?
– Ну как знакомая? С Наташей в параллельных классах учатся, но не дружат. Кстати, анализы ее должны были быть готовы к вечеру? Ты не в курсе?
– Миелограмма еще не готова.
«Это – только через месяц…» – подумала про себя Ольга Николаевна, кивнув Косте.
А Костя полувопросительно произнес:
– Родители ее в Германии хотят лечить.
Ольга тяжело вздохнула. Молчала, задумчиво покусывая губы. Казалось, забыла про гостя. Но Костя этого не заметил, а может, просто решился начать важный для себя разговор:
– Знаете, я до сих пор не решил, правильно я из науки в практику ушел, или нет. Когда цифрами оперируешь, статистикой, как-то легче. Больная Н., поступила тогда-то, с первичным диагнозом… А когда оказывается, что больной Н. восемь лет, что у нее серые глазки и оттопыренные ушки прозрачные… И громче всего больная Н. плачет оттого, что бантик повязать ей больше некуда – головка-то лысенькая…
Костя глубоко затянулся – и треть сигареты сразу превратилась в ломкий серый столбик.
Ольга все еще молчала, но теперь внимательно слушала, подперев лицо ладонью.
Костя продолжал, с заметным усилием выговаривая слова:
– Знаю, что вы скажете. Если не я, то кто же… Но самое паршивое – сознавать себя бессильным…
Ольга покачала головой, сказала вполголоса, боясь спугнуть решившегося, наконец, на тяжелый разговор Константина:
– Не всемогущим, Костя. Так верней.
Он взял в руку пустую чашку, повертел ее, потом поставил обратно.
– Оля, я уже полгода не оперирую. Если по-хорошему – уходить надо.
Ольга жестом попросила его замолчать:
– А, вот ты о чем… Нет, об этом – давай не сегодня, Костя. И лучше – никогда! Я думала, ты оперировать уже в состоянии…
– Да нет, сегодня! Я ведь давно вам хочу сказать. Да все эти полгода! Ольга Николаевна, боюсь, это была… не минутная слабость!
– Костя, когда эта твоя «не минутная» слабость все-таки пройдет, тебе стыдно будет. А она пройдет. Надо только подождать. Ты даже говорить ничего будешь. Не будешь рассуждать, правильно ты к нам на работу пришел или неправильно… Просто начнешь работать. Как раньше. И не оправдывайся, пожалуйста. Это уж точно лишнее. Я про тебя и так лучше всех все знаю.
Ольга встала, выглянула в прихожую: на часах почти девять.
– Интересно, куда же это все-таки Наташка ускакала…
Костя сидел, склонив голову, играл своей пачкой сигарет – то на один бок поставит, то на другой перевернет. «Минздрав предупреждает…» Не предупреждает. Опять предупреждает…
– Когда мне было совсем паршиво, вот тогда вы мне помогли. Помогите мне еще раз. Тем более это теперь в вашей… компетенции.
Ольга стояла у двери, опершись на косяк плечом. Задумчиво смотрела на молодого коллегу. Нет, должен справиться сам…
– Знаешь, Костя, ничего я тебе говорить не буду. Я сейчас ищу слова, которые нужны другому человеку. У тебя – проблема, а у него – горе. И вот ему я сначала должна помочь словом, а потом, по возможности, делом. Если, конечно, получится…
– Если получится… – эхом повторил Костя. И тут снова раздался звонок в дверь.
Ольга подхватилась:
– Может, Наташка… Сейчас получит, негодяйка!
Но это снова не блудная дочь, на пороге – яркая пышнотелая женщина, ровесница Ольги:
– Привет-привет! Ничего, что я без звонка? Карточки нет, а до киоска идти столько же, сколько до подъезда…
Она зашла вслед за улыбающейся Ольгой на кухню и увидела Костю. Тот встал – не для того, чтобы уйти, а просто по привычке вставать перед вошедшей дамой. Эффектная женщина с удовольствием посмотрела на симпатичного гостя подруги, кивнула Ольге, чтобы та представила их друг другу. Ольга сделала жест в сторону Кости:
– Это Костя, мой коллега. А это Лена, моя подруга детства.
Лена очень оживленно выразила удовольствие от знакомства с молодым доктором:
– Очень приятно, – было заметно, что ей и в самом деле очень приятно.
Костя улыбнулся, даже чуть-чуть поклонился в ответ, но все-таки начал прощаться:
– Ну ладно, Оля, я пойду уже, мама волноваться будет…
Ольга понимающе кивнула, а вот Лена, судя по всему, немного расстроилась:
– Ну вот, не успели познакомиться, а вы уже уходите…
Константин, немного виновато улыбаясь, все-таки направился к выходу.
Оля пошла за ним вслед:
– Я провожу…
Она смотрела, как доктор Костя нажимает кнопку лифта, улыбалась ему как можно нежнее. Ей было до слез жаль парня, но ведь ему, как хирургу, не хуже ее была известна истина: иногда, чтобы вылечить, нужно сделать больно.
– Оля, депресняк-то уже прошел. Я почти в порядке.
Ольга кивнула:
– Ты даже не представляешь, как я тебе верю. У тебя просто сердце очень нежное. Тебе бы сердце немножко закалить, а руки…
– А руки заточить.
Ольга Николаевна засмеялась:
– Костя, когда ты родился, тебя Бог за руки подержал.
Костя сделал какое-то движение к Ольге, но она быстро-быстро закрыла дверь, и уже оттуда крикнула:
– До завтра, доктор!
А на кухне на нее напала Лена:
– Ну, чего ты его отпустила? Какая-такая мама, взрослый же мужик. Красивый такой доктор Костя. Жалко, молодой. Нет, ну чего это он убежал так быстро? Я не кусаюсь.
– Ленка, брось. Это… без вариантов.
– Знаю, знаю, не ходи сорок за двадцать. Так ведь я не замуж собралась! – Лена расхохоталась.
Ольга проговорила с улыбкой:
– И тебе не сорок, и ему не двадцать. Просто… не тот вариант и все.
Лена закурила, с явным интересом взглянула на подругу:
– А что, у вас… роман?
Ольга отрицательно покачала головой:
– Ленка, отстань. Просто, если будешь его у меня встречать, глазки не строй. И вообще, не трать обаяние напрасно. Он… ну, не такой, как тебе нужно.
Лена смотрит на подругу с внезапной догадкой:
– Да что ты? Не такой? Не «какой»?
Ольга с укоризной остановила Лену:
– Ой, не придумывай ты ничего лишнего. Совсем в другую сторону не такой. Проблемы у него. Я сказала, ты забыла. Принимай все так, как есть.
Лена, уже задумчиво, с какой-то материнской ноткой протянула:
– Ну надо же, такой парень чудный – и на тебе. А чего он, ликвидатор? Или на атомной подводной лодке служил, что ли?
Ольга не выдержала:
– Лен, ты успокоишься или нет? Какая, к черту, лодка? У него психологическая травма дала такой сбой. Это посильнее реактора бывает!
Потом уже спокойно продолжила:
– А он и правда чудный, впечатлительный только. Жаль, что все свои комплексы в профессию приволок. И мама у него пожилая, поздно родила его.
Помолчала, посмотрела на притихшую подругу, оценила – доверить ли, и рассказала:
– Полгода назад у него на столе девочка умерла.
Лена охнула, положив руку на высокую грудь…
– Его вины никакой, он сделал все правильно, все, что мог… Комиссия работала…
