Захар Прилепин - Семь жизней (сборник)
У дверей чёрных сараев во дворах стояли страшные самодельные мётлы, которыми, судя по округе, никто ничего не мёл. Предназначение их оставалось тайным.
Но церкви казались здесь счастливыми, как невесты, и действительно чуть покачивались в июльском мареве.
Всё это – церкви, чёрные казармы, окружённые сараями, автобаза и склады – выглядело так, как если бы изящный, позвякивающий серебряной ложечкой чайный сервиз стоял на столе посреди никак не соответствующих ему вещей, среди которых: старая пыльная изолента, навек заевшие в полуразмахе пассатижи, три смятых и отсыревших пустых спичечных коробка, жестянка с кривыми гвоздями, сломанный карманный фонарик.
Семья сидела на единственной парадной улице городка и жмурилась во все стороны: солнце светило отовсюду.
Щенку ничего подходящего в меню не нашли, а заказывать ему жаркое – перебор, даже при таком семейном обожании. Пока дожидались заказа, отец семейства сбегал в соседний продуктовый и принёс оттуда замороженную курицу в пакете.
Тут же проявилась прелесть провинциальных городков: попросили официанта отогреть курицу в микроволновой печи, он спокойно, хотя и без энтузиазма, это исполнил. Через пять минут потёкшую птицу вывалили из тарелки прямо на асфальт – и сделали курносому счастье.
Посреди иного мегаполиса едва ли возможно безнаказанно осуществить такое – а здесь всем было всё равно: прохожие, по виду – совсем деревенские – сначала приостанавливали шаг, видя крупное животное, а потом, поняв, что это всего лишь щен, дитя, – улыбались; мужики, числом три, сидевшие на той же веранде и негромко обсуждавшие своё мужицкое, даже не оглянулись.
Только одна бабушка с деревянной клюкой, шедшая минуту спустя, что-то нашептала недовольное – но, наверняка, возмутило её не варварское кормление собаки посреди улицы, а то, что одному зверю отдали целую куру.
Отец семейства тоже, признаться, ужасался такому аппетиту своего нового нахлебника, но выбора уже не было.
Семейству едва принесли салаты, а щенок уже закончил обед.
Несколько раз обнюхав асфальт, зверь снова улёгся: ток-ток-ток, тук, щёлк, взмах щеками, бом.
Так как они настоятельно просили у официанта нести всё и сразу, вскоре вокруг их стола началась карусель тарелок: дети в их семье отличались замечательным аппетитом. Тем более, семья добиралась сюда восемь с лишним часов.
Мужики с другого конца веранды даже покосились на такой пляс официантов: свежевыжатые соки, цыплята, грибки, заливное, жюльены, чаи и шипучие лимонады, свиные рёбра, говяжьи котлеты – похоже, в их городке так пировать без особого повода было не принято.
Отец семейства озирал происходящее, как поле битвы, где он уже победил – его солдаты, провожающие распахнутыми глазами прилёт каждого блюда, не оставляли сомнений в благоприятном исходе баталии.
На солнце блеснули ножи.
Звякнули вилки.
Как знамёна, взмахнули салфетки.
Мальчик пододвинул себе тёмный лимонад.
Старшая дочь нежным ударом пальчика запустила кружиться миниатюрную тарелочку с жюльеном, и на третьем кругу столь же лёгким движеньем остановила его.
– Мяу, – скомандовала младшая.
* * *В гостинице застали пустую стойку – персонал отсутствовал.
– Товарищи работники! Приютите нас! – веселя детей, прошумел отец семейства во все стороны.
Кажется, проезжие люди не баловали этот городок посещениями.
Служащие – две степенные женщины – явились из потайной двери с таким видом, словно их никто не звал, и своё дело они знают без досужих напоминаний.
Отец с интересом проследил, как мощно они уселись на не совсем соответствующие их широте и силе стулья.
В провинциальных городках работу в гостиницах не доверяют тонконогим и легкокрылым девушкам: им ещё дослужиться надо.
Жена подтолкнула отца семейства: решай скорей вопрос, видишь, как я ужасно волнуюсь.
Он снисходительно подмигнул ей – не беспокойся, моя хорошая, всё в моих руках.
– …и вот ещё что, – сказал отец с лёгкой барственной хрипотцой, – я видел на первом этаже номера с балконами. Нам нужен такой, потому что у нас, видите ли, щенок.
– С собаками нельзя, – сказала одна из женщин, но не грубо, а как бы даже немного извиняясь.
– Ну, какая это собака, – сказал отец семейства. – Собачий ребёнок, пять месяцев. Совсем кроха.
– Он может залаять – будут нарекания от соседей, – предположила женщина.
– Что вы, – засмеялся отец семейства. – Он спит всё время. Дитя же… – и, выдержав паузу, отец добавил для пущей убедительности: – Грудничок.
– А на улице его никак нельзя оставить? Привязать к дереву? – спросила женщина, хотя по всему было видно, что она уже дала слабину: «грудничок» на неё, похоже, подействовал – какая нормальная мать оставит беззащитное существо в одиночестве.
– Нет-нет, – тут уже вступилась жена, – он породистый, очень дорогой, его обязательно украдут, это просто невозможно. Пожалуйста, разрешите нам.
Работница окончательно сдалась – причём молча, как положено русской женщине. Всем своим одновременно уставшим и сильным видом она говорила: что поделать, я предупреждала вас, и всё дальнейшее будет на вашей легкомысленной совести.
– Мяу, – сказала младшая.
– Что у вас там? Ещё и кошка? – спросила женщина, привставая из-за стойки.
Младшая тут же спряталась за отца.
– Папа, щенка надо забрать, щенка! – вперебой закричали старшие дети, когда семья двинулась к номеру, но отец весьма ощутимыми толчками заставил их умолкнуть.
– Тише! – шипел он. – Без вас разберусь.
– Па-а-ап… – пожаловалась на применения лёгкого насилия старшая дочка, когда он уже открывал комнату (ключом, естественно: здесь по-прежнему выдавались ключики, с матерчатыми поясками, чтоб можно было повесить на гвоздик).
– А не надо встревать, – примирительно сказал отец дочке, озирая номер. – Ты же видишь, они сидят там вдвоём, эти работницы, и едва только увидят нашего королевича, тут же нас и выгонят отсюда.
Номер, на удивление, оказался вполне приличным: кроватки, коврики, шкафчики – всё чистенькое, белое, будто игрушечное.
– И что же делать нам? – всё ещё волнуясь и не веря в удачу, спросила жена.
– Сейчас мы попробуем его прямо на балкон затащить! – поделился решением муж.
Семья ринулась на балкон, задумка показалась всем чудесной и простой в исполнении, но…
Балкон не открывался: только две маленькие форточки. В них разве что нос королевича мог пролезть. К тому же этого битюга ещё поднять надо было на эдакую высоту.
Минутку повалявшись с детками на диване, отец семейства пошёл как бы покурить, а на самом деле проследить за служащими гостиницы.
Если они отсутствовали, когда семья заявилась, – что бы им помешало уйти снова.
«Наверное, коньячок потягивают в подсобке», – предположил отец.
Хотя, признаться, внешне женщины выглядели безупречно трезвыми.
За стойкой их не было – отец обрадовался, но тут же выяснилось, что они обе вышли покурить: похоже, здесь это не воспрещалось. Или не было поблизости вообще никого, кто мог бы изумиться подобному поведению работников.
Пришлось отцу пойти вроде как по делам к своей машине.
Щенок, услышавший приближение знакомых шагов, встрепенулся и, похоже, встал на ноги в багажнике, ожидая свободы и воздуха.
Не сказать, что машина раскачивалась – но даже со стороны было заметно, что внутри её находится крупное и, возможно, опасное существо.
Опасливо скосившись, отец семейства с удовольствием обнаружил, что женщины вернулись в здание.
Сделав несколько шагов влево, он встал ровно напротив входа – благо, двери в гостиницу не закрывались на такой жаре, – и увидел, что за стойкой никого нет.
Теперь надо было всё делать быстро.
Он чмокнул сигнализацией. Он открыл багажник. Он сдавленным голосом скомандовал щенку: «Тихо!» Он помог ему спрыгнуть. Он скомандовал всё тем же сдавленным голосом: «Сидеть!» От удивления щенок слушался. Подцепляем поводок к ошейнику. Всё, вперёд.
Отец семейства напоминал себе разведчика.
Холл был пуст.
Они почти бежали по коридору, оставалась всего одна дверь до их номера, когда за спиной раздался голос:
– Боже мой, кто это?
Отец семейства медленно развернулся:
– Это наш щенок! – ответил он, сияя лучшей из своих улыбок.
Женщина вздохнула и махнула рукой:
– Щенок… Телок!.. – и когда уже мужчина в сопровождении собаки, мешая друг другу, втискивались в дверь, прикрикнула. – Пусть только залает!
В номере все бросились обнимать щенка, словно не видели его три недели.
На радостях отцу семейства достался отличный поцелуй жены.
– Всё в порядке? – ещё раз переспросила она, лучаясь так, словно опять влюбилась – и вот ей колечко преподнесли.
