Елена Вернер - Ты – моя половинка
– Такой чудесный голос… нуждается в мороженом, – произнес кто-то совсем рядом.
От неожиданности Марина поперхнулась, закашлялась так, что слезы полились из глаз. На спину ей немедленно с глухим стуком опустилась ладонь. Удар был не сильный, поэтому и кашель прошел скорее от неожиданности. Девушка рассерженно уставилась было на незнакомца – и тут же смутилась.
Он протягивал ей брикет мороженого и выглядел слегка виноватым. Густо-синие глаза смотрели обезоруживающе. Марина не нашлась, что сказать, и словно во сне взяла протянутое мороженое. Но спохватилась.
– Зачем это? Не надо, спасибо…
Она попыталась отдать мягкий холодный брикетик обратно, но незнакомец с улыбкой заложил руки за спину и покачал головой.
– Вам полезно. Кушайте.
Марине стало отчего-то ужасно смешно.
– Вам так сильно не понравилось мое пение? Хотите, чтобы я простыла и потеряла голос?
– Мороженое полезно. Смягчает связки, – пожал плечами незнакомец. – Только если маленькими кусочками откусывать. И растапливать во рту.
И Марина вдруг сделала то, чего никак от себя не ожидала. Она развернула мороженое и стала есть – как он и сказал. Одновременно быстро оглядывая мужчину рядом с собой.
Незнакомец был высокий, худощавый, с умным узким лицом и высоким лбом. Вокруг глаз разбегались уютные насмешливые морщинки, а в скульптурных, красиво вылепленных губах все еще таилась улыбка. На вид чуть больше тридцати. Одет он был обыкновенно, неприметно, но опрятно. Вполне крепкую грудь его обтягивала голубая трикотажная футболка, руки он спрятал в карманы широких штанов. Девушка даже успела заметить, что на светлых парусиновых штиблетах не было ни единого пятнышка.
– Так, значит, вы Марина… – утвердительно произнес он.
Марина удивилась:
– Откуда вы знаете?
– Ну как же? Ваш дуэт объявили: Светлана такая-то и Марина такая-то. Мне кажется, имя играет большую роль для любого человека, и даже в некоторой степени определяет… Ну, словом, на Светлану вы не больно-то похожи.
Марина хмыкнула. Ей до смерти хотелось показать такую же догадливость и проницательность, но не было и мысли перебрать все имена, чтобы отыскать подходящее для него, этого странного мужчины. В голове у нее мелькнуло, что ни одно из имен не подошло бы ему полностью. Разве только имя было совсем уж необыкновенным.
Она еще раз осмотрела его с ног до головы. Мужчина был совершенно спокоен, только длинные пальцы едва заметно теребили краешек платка, выглядывавший из кармана штанов – точь-в-точь как она сама, когда пела романс. «Кажется, волнуется», – улыбнулась про себя Марина, но вслух не сказала.
– Какие у вас пальцы длинные, – кивнула она. – Вы музыкант?
– Матушке всегда говорили, что вырасту я пианистом. Ан нет, – развел он руками, – профессия куда более прозаическая. Хирург.
– Прозаическая? Да вы что? Возвышенная! – живо распахнулись Маринины глаза. – Музыкант – в этом есть что-то буржуазное. Ну если не самодеятельность, ясное дело… А вы, вы жизни спасаете. Что может быть дороже жизни?
Она стала так забавна в своей невинной убежденности, что мужчина не смог сдержаться и расхохотался. Но в смехе его не было ничего обидного. Закончив хохотать, он протянул ей узкую ладонь.
– Я Николай. Можно просто Коля.
– Очень приятно, – и Марина протянула руку в ответ.
Рукопожатие Николая оказалось крепким и приятным. У Марины вообще-то насчет рукопожатий была своя теория. Люди слабые, безвольные и мягкие жали руку так же мягко и слабо. Несколько лет назад Марина отдыхала в пионерлагере в Крыму и в море видела медуз. Так вот, если пожать такую руку, кажется, что раздавил ладонью медузу. Брр! Поэтому Марина всегда старалась пожимать руку энергично, крепко, чтобы новый знакомый сразу понял, что перед ним не какая-нибудь нежная барышня. Сейчас ей отчего-то непременно хотелось, чтобы Николай это понял.
Но в следующее мгновение Николай сделал неожиданный жест. Он наклонился и поцеловал прохладные Маринины пальчики, быстро, мимолетно. Марина отдернула руку.
– Ну зачем это-то?
– А вы принадлежите к самым эмансипированным гражданкам нашей Родины? Оттого и руки целовать нельзя? – испытующе прищурился Николай.
Марина вспыхнула и робко покачала головой.
– Теперь все говорят, что галантность должна уступить место партийной сознательности, – пожал плечами Николай. – А я вот думаю, нельзя ли совмещать?
И они вдвоем рассмеялись. Стало вдруг так легко-легко на сердце, и Марине показалось, это оттого, что его жаркие, василькового цвета глаза так ласково смотрят на нее.
– Признайтесь, вы же это придумали, про мороженое и связки, – подколола девушка.
– А может быть, и нет?
– А может быть, и да?
– Этого мы никогда не узнаем.
– Ой.
Ну конечно же. Пока она увлеченно любезничала с новым знакомым, мороженое безнадежно растаяло на майской жаре, пролилось в руку и упало на газон бесформенной белой кляксой. И не успела Марина еще и сообразить, что к чему, Николай уже вытирал ее ладошку своим чистым платком. Марина на секунду почувствовала себя маленькой девочкой. Чтобы скрыть свой конфуз, с шутливым пафосом продекламировала:
– «Давайте бороться за чистоту тела, за чистое носильное и постельное белье, за чистый носовой платок, за чистую салфетку, за общий культурный внешний вид!»
Николай подмигнул:
– Ну или: «Белый воротничок и чистая кофточка – это необходимый рабочий инструмент, который влияет на выполнение плана, на качество продукции». Между прочим, так в «Правде» писали.
Марина поцокала языком:
– Судя по вашей «чистой кофточке» и вообще виду, вы ну так просто стахановец…
– Мариш, вот ты где. Я тебя обыскалась… Ой, пардон!
Света появилась не очень вовремя. Ее быстрый взгляд скользнул по Николаю, его платку и Марининым запачканным рукам. Брови шевельнулись в скрытом удивлении.
– Знакомься, пожалуйста. Это Николай. А это Света.
Они пожали друг другу руки.
– Вы замечательно управляетесь, – указал Николай на гитару, висевшую у Светы на плече. – Я в восторге.
– Спасибо, – кивнула Света и замялась. – У меня, правда, пальцы со струн соскальзывали. Так руки вспотели со страху…
Николай понимающе покивал. Марина спрятала улыбку.
Подруга быстро отвела девушку в сторону и горячо зашептала в самое ухо:
– Я тут познакомилась кое с кем. Тот, у забора, помнишь? Никита. Мы пойдем с ним погуляем. Встретимся с тобой через два часа у фонтана, хорошо?
– Свет…
– Ну Мариш, не начинай, – заныла Света.
– Да послушай ты! Может, давай лучше сразу дома и встретимся? Чего зря время тратить…
Света недоверчиво замолчала, а потом радостно закивала головой:
– Ты чудо, чудо чудное! Спасибо, Мариночка!
И умчалась. Марина проследила ее путь, который окончился у соседней аллеи – там ее ждал бравый физкультурник в белом, широкоплечий, с грудью колесом и ростом под два метра. «Как раз в Светкином вкусе», – усмехнулась про себя Марина.
– А ваша подруга, кажется, считает вас главной. Отчитывается…
– Это чтобы я не волновалась. Не отчитывается, а сообщает.
– И все равно я удивлен. А я редко удивляюсь. Вы такая хрупкая. Я бы вас не оставил посреди парка с незнакомым элементом.
– А вы уже знакомый элемент, – засмеялась Марина.
Они, не сговариваясь, двинулись по тенистой тропинке. Марина была ниже своего нового знакомца на целую голову, и ему приходилось умерить шаг, чтобы она не бежала вприпрыжку.
– Так значит, удивились? А еще чему вы удивляетесь?
– Когда вы так говорите, у вас лицо любопытной мышки. Только вот глаза огромные.
– Ну да, а так я вылитая мышка-норушка, – фыркнула девушка.
– Совершенно с вами согласен, Марина. И кстати, удивлять вы меня не перестаете. Сперва я был поражен вашим голосом – такой редко встретишь у молодых девушек. Сильный, явно поставленный…
– Вы же вроде не музыкант, а врач. Откуда познания?
– Ну, моя любопытная норушка, одно другому не мешает… А чему в этой жизни удивляетесь вы, кстати?
Вопрос Марину обескуражил. Да как же ей не удивляться в этой чудесной, прекрасной жизни? Каждый день приносит с собой ворох открытий. И то, что она живет в такое замечательное время, в такой замечательной стране… Но вырвалось у нее совсем другое:
– Сегодня я удивилась, что в метро теперь не четыре вагона, а шесть.
Николай шутливо развел руками:
– Значит, чудесам нашей Родины вы удивляетесь через вагоны метро?
– Вы все передергиваете, – вздохнула Марина. Но, глядя на него, она поняла, что ничего он не передергивает, а просто шутит. И вообще, видимо, склонен шутить всегда и везде, раз у него столько лучиков вокруг глаз. Ведь вроде не старый еще.
…Они катались на лодке по пруду, когда Марина решилась спросить:
– Николай, а сколько вам лет?
– Меньше, чем вам кажется. Двадцать девять исполнилось. А вам?
