Николай Семченко - Одиночество шамана
Может быть, кто-то так и думал, но только не Андрей. Тут Надежда ошибалась. Его вполне устраивали те отношения, которые у них сложились, – без всяких обязательств, просто потому, что обоим было друг с другом хорошо и просто. Однако Надежда втайне надеялась, что их связь – нечто большее, чем обычная интрижка.
Она напрасно сидела у телефона. Андрей ей так и не перезвонил. Он решил объясниться с ней как-нибудь потом. А пока что даже обрадовался, что не нужно напрягаться, чтобы отвечать на её вопросы так, чтобы невзначай не обидеть. Его всё-таки больше занимала книга о происхождении жизни.
Листая её страницы, он представлял Землю, какой она была 4,5 миллиарда лет назад. Поверхность планеты наверняка ещё тёплая, как в парнике, атмосфера – тонкая, и потому небо не голубое, а серо-буро-малиновое, а может, просто скучно-серое, со стальным отливом, затянутое мрачными облаками, которые пробивали бесчисленные метеориты: они доставляли на Землю органику. Это внеземное вещество оседало в безжизненных водоемах, подогреваемых вулканами: по дну чудовищными ящерами ползли лавы, вырастали бугристые острова, неистово били фонтаны горячих источников – фумаролы. Вулканический пепел тучами носился над поверхностью, смешиваясь с пыльными бурями и парами воды. Мрак, гром, молнии! И в этих жутких условиях происходил синтез живого вещества. Было ли это чудом, произошедшим вопреки эволюции Вселенной, или случайностью, которая, как известно, проявление неких высших законов мироздания? Материя, зародившаяся во Вселенной, постоянно изменялась. Но всё-таки как произошел синтез жизни? Живая клетка удивляет сложностью своего строения. Не ясно, откуда взялся генетический код – математически точно просчитанный, невероятно сложный и в то же время гениально простой. Почему при строительстве белка используются только так называемые «левые» аминокислоты – асимметричные молекулы, которые вращают поляризацию проходящего через них света влево? Может быть, это произошло случайно и где-то в далёком Космосе обитают существа, состоящие только из правых аминокислот? Или и из тех, и из других – что тогда представляет жизнь, в которой поровну левых и правых аминокислот? Почему всё-таки на Земле биогенный синтез аминокислот пошел по «левому» пути?
Андрей с любопытством изучал расчеты Фреда Хойла, которые приводились в книге. Вероятность случайного получения 2 000 ферментов клетки, состоящих из 200 аминокислот каждый, равна 10—4000 – абсурдно малая величина, даже если бы весь Космос был органическим супом. Вероятность синтеза одного белка, состоящего из 300 аминокислот, – один шанс на 2x10390. Опять ничтожно мало! Если уменьшить число аминокислот в белке до 20, тогда число возможных комбинаций синтеза такого белка составит 1 018 – всего на порядок больше числа секунд в 4,5 миллиарда лет.
О, Боже! Мы привычно думаем, что у эволюции в космических масштабах – бездна времени: твори и сочиняй, сколько хочешь, не получается – бросай всё в Тартарары и начинай сначала, но, оказывается, Вечность скупо отмерила срок на перебор всех возможных вариантов и выбора наилучшего из них. Если учесть, что аминокислоты вбелках соединены в определенные последовательности, а не сикось-накось, случайным образом, то вероятность синтеза молекулы белка будет такой же, как если бы орангутанг взял в руки кисточку и написал «Мону Лизу», а мартышка сочинила «Евгения Онегина» – этого не может быть, потому что быть не может никогда. Но синтез всё-таки случился!
Ученые рассчитали, что молекула ДНК, участвующая в простейшем цикле кодирования белков, должна была состоять из 600 нуклеотидов в определенной последовательности. «Вероятность случайного синтеза такой ДНК равна 10—400, иначе говоря, для этого потребуется 10400 попыток, – читал он. – Не все ученые согласны с такими подсчетами вероятности. Они указывают, что рассчитывать шансы синтеза белка случайным перебором комбинаций некорректно, так как у молекул есть предпочтения, и одни химические связи всегда более вероятны, чем другие. По мнению австралийского биохимика Яна Мусгрейва, рассчитывать вероятность абиогенеза вообще бессмысленно».
Так-так-так… Что же это получается? Ясно, что образование полимеров из мономеров не случайно, а подчиняется законам физики и химии. Это во-первых. Во-вторых, рассчитывать образование современных молекул белка, ДНК или РНК – неправильно потому, что они не входили в состав первых живых систем. Может быть, такие организмы были самыми примитивными, и от них в нынешних организмах вообще ничего не осталось. Эволюция постепенно усложняла конструкцию клетки, нашпиговывая её сотнями генов, тысячами белков и разных молекул. На это понадобился миллиард лет. А может, больше? С ума сойти!
Стэнли Миллеру для его знаменитых опытов по абиогенезу понадобилась всего какая-то неделя. Он смешал водород, метан, аммиак и водяные пары, потом пропустил нагретую смесь через электрические разряды и охладил. В колбе образовалась коричневая жидкость, содержащая семь аминокислот, и в том числе глицин, аланин и аспарагиновую кислоту, входящие в состав клеточных белков. В общем, образовалась предбиологическая органика, т. е. вещества, которые участвуют в синтезе более сложных компонентов клетки. Но что-то должно было помочь родиться настоящей живой системе и снбдить её энергией. Один английский учёный предположил, что таким помощником эволюции стала обычная глина.
Минералы, которые в ней содержатся, способствуют образованию биополимеров и возникновению механизма наследственности. К тому же, оказалось, что глиняные частички, облученные ультрафиолетом, хранят полученный запас энергии, который расходуют на реакцию сборки биополимеров. При поддержке глины мономеры собираются в самореплицирующиеся молекулы, нечто вроде РНК.
Андрей с увлечением листал страницу за страницей, на которых описывались поразительные вещи. Оказывается, большинство глинистых минералов похожи по своей структуре на полимеры. Они состоят из огромного числа слоев, соединенных между собой слабыми химическими связями. Такая минеральная лента растет сама по себе, причём каждый следующий слой повторяет предыдущий, но иногда случаются дефекты – мутации, как в настоящих генах. Наверное, у шотландского химика А. Дж. Кернс-Смита были все основания утверждать, что первым организмом на Земле был именно… «глиняный ген»!
Попадая между слоями глинистых частиц, органические молекулы взаимодействовали с ними, перенимали способ хранения информации и роста – в общем, если можно так выразиться, брали у них уроки. Минералы и протожизнь некоторое время мирно сосуществовали, но всё-таки вскоре произошел их разрыв: ученик покинул своего учителя, чтобы превзойти его. Получается, что жизнь вышла из минералов?
– А ты не знал этого? – услышал Андрей ехидный голос. Он звучал внутри его – где-то в районе груди.
– Что? – удивился Андрей. – Это ты, Ниохта? Я думал: ты мне приснилась…
– А может, это ты мне приснился? – хихикнул голос. – Я сплю и вижу, как спишь ты и видишь меня. К тому же, я уже не Ниохта, а нечто другое. Может, Ниохта теперь – это ты, а ты – это я…
– Перестань! – отмахнулся Андрей. – Не мудри!
– Ого! – насмешливо присвистнул голос. – Ты уже даже не удивляешься, что я разговариваю с тобой. А ещё совсем недавно думал, что сходишь с ума.
– Было бы лучше, если бы ты помолчала, – отрезал Андрей. – Нет ничего хуже болтливой женщины!
– Аязнаю, про что ты сейчас читаешь, – настырно продолжал голос. – Про то, что в черных сланцах Западной Австралии возрастом 3,5 миллиарда лет сохранились остатки самых древних организмов, когда-либо обнаруженных на Земле. Учёные взяли их в свои лаборатории и разглядели в микроскопы шарики и волоконца, принадлежащие прокариотам – микробам, в клетке которых еще нет ядра, а спираль ДНК уложена прямо в цитоплазме.
– Решила свою учёность показать? – иронично уточнил Андрей.
– Ничего подобного, – обиделся голос. – Мы университетов не заканчивали! Во-первых, я просто вижу то, что видишь ты, и знаю то, что знаешь ты. А во-вторых, и без этой твоей книги мне известно, что всё сначала было в камне, а потом из него вышло. Это даже ребёнку понятно!
– Как же! Понятно ей, – передразнил Андрей. – Учёные головы ломают, откуда взялась жизнь, а она, такая умная, оказывается, ответ знает.
– Ну, если они умнее меня, то пусть ответят, что было до этих древних цианобактерий, – хохотнул голос. – Почти 3,5 миллиарда лет назад эти организмы уже потребляли углекислый газ и производили кислород, умели беречься от солнечной радиации и размножались, как это делают современные виды. Но цианобактерии были живыми существами, понимаешь? Уже живыми! А что было до них? Первооснова жизни как возникла? То-то! Этого твои мудрые учёные не знают!
