Николай Семченко - Одиночество шамана
– Не верю я во всю эту чушь, – Андрей тоскливо скривился. – Всё это – сон, и ты – тоже сон. Я уже хочу проснуться…
Но это был не сон.
9
Михаил Алексеевич предложил Надежде выйти за него замуж. Вообще-то она этого ожидала, но никак не предполагала, что всё будет столь прозаично. Михаил Алексеевич позвонил ей домой и первое, что сказал, было:
– Погода сегодня какая-то скучная: весь день небо хмурится, атмосферное давление, видно, падает – голова болит. Ты как себя чувствуешь?
– Вроде нормально…
– Хоть бы дождь пошёл, что ли, – вздохнул он. – Люблю гулять под широким зонтом, когда идёт дождь.
– Угу, – откликнулась Надежда. – Знаю. Любишь. Под твоим зонтом места и для меня хватит.
Михаил Алексеевич замолчал. Она слышала, как он дышал в трубку.
– Алло! Миша, ты где?
– Тут, – он глухо кашлянул. – Слушай, я тут подумал: всё когда-нибудь кончается. И у нас тоже должно кончиться…
– Что? – растерялась она. – Как?!
– Да так, обычно, – ответил он. – Загсом должно кончиться. Сколько мы можем таить наши отношения от других? Пора их узаконить.
– Ты хочешь взять меня в жены? – на всякий случай уточнила она.
– Именно! – он рассмеялся. – Лично я уже созрел! А ты?
– А я – почти перезрела, – она тоже засмеялась. – Чуть престарелой невестой не стала.
– Мне ты всегда желанна: зрелая ли, перезрелая ли, – он снова кашлянул, и она почувствовала, что он засмущался. – Я уже не могу без тебя жить. Вот и всё.
В трубке раздались частые гудки. Видимо, Михаил Алексеевич всё-таки слишком волновался, делая ей предложение. Он думал, что по телефону это получится намного легче, чем глаза в глаза, но переживаний всё-таки не избежал.
Михаил Алексеевич был замечательным, добрым человеком, практически без вредных привычек и отрицательных качеств – почти ангел, но ему тяжело давались всякие ласкательные слова, а «люблю» он вообще предпочитал не говорить. Когда Надежда просила сказать ей что-нибудь хорошее, он смущался и отвечал в том смысле, что мысль изреченная есть ложь, и никакие слова не смогут выразить всю полноту чувств. Если бы он её не любил, то давно бы спокойно расстался. Вот и всё. К чему все эти телячьи нежности? Но без них Надежде было как-то скучно.
Она, конечно, понимала, что Михаил Алексеевич – приличный, очень даже неплохой человек, всё на нём и всё при нём, без материальных проблем и вредных привычек: если и курил, то лишь, когда выпьет. А пил он немного – к водке, даже хорошей, относился брезгливо, уважал лишь коньяки и сухие вина, почему-то именно сухие, и даже шампанское на свой день рождения или на Новый год покупал особенное – брют. Надежде он казался слишком кислым, да и аромат был каким-то сырым, отдавал перебродившим виноградным соком. Но она ни разу не сказала Михаилу Алексеевичу, что ей больше по вкусу весёлые сладкие вина – боялась, что это признак не особо утончённого вкуса. А хотелось показаться особенной, понимающей толк в изысканных вещах. Хотя какая там, к чёрту, изысканность? Михаил Алексеевич прекрасно знал, где она работает, видел, во что одета-обута и какая у неё косметика, но был деликатен: ни разу даже не намекнул, что не стоит обуваться в кроссовки, если на тебе, допустим, строгая юбка из тонкого чёрного шёлка. Вот Андрей бы сказал, а Михаил Алексеевич – промолчит.
Этот приличный человек всё-таки казался Надежде скучным. Впрочем, не всегда. И не во всём. Но всё же – правильным и скучным.
Однако Надежду взволновало предложение Михаила Алексеевича. Она походила-походила по комнате, выкурила две сигареты, полистала какой-то глянцевый журнальчик, не видя в нём ни текста, ни фотографий, – и вдруг решительно сняла телефонную трубку и набрала номер Андрея:
– Алло! Привет!
– Да?
– Ауменя новость. Даже и не знаю, хорошая или плохая.
– Для кого?
– Может, для тебя.
– Не тяни, Надька! Говори уже.
– Меня замуж зовут, Андрюша.
Она почувствовала, как её сердце дрогнуло и замерло, чтобы через несколько секунд мощными толчками погнать кровь по жилам. У Надежды закружилась голова и она села на пуфик.
Андрей молчал, и Надежда, наконец, робко спросила:
– Ты тут?
– Здесь.
– Ну, как тебе моя новость?
– Потрясающая! Я вот задумался: ни с того, ни с сего руку и сердце не предлагают – значит, вы давно знакомы?
– Неважно. Мало ли чудаков на свете…
– Чудаки украшают мир. Не помню, кто из великих это сказал. Неважно, впрочем. Важно, что они есть – и чудаки, и великие.
Он говорил чуть насмешливо, отрывисто, и Надежда сразу представила глаза Андрея: сейчас они наверняка странно посветлели, и в глубине зрачков словно льдинки блеснули.
– Ну что ж, – сказал он. – Ты уже девушка взрослая, сама можешь решить: надо быть чьей-то женой или нет.
– Да уж!
– Уж да! Зовут – надо выходить. Для этого возраст у тебя подходящий…
– Ну-ну! – она рассердилась. – Я всегда буду молодая и красивая. Не надейся, что когда-нибудь стану никому не нужной.
– Аяразве спорю? И молодая, и красивая, и совершенно замечательная, и неповторимая…
– Ты почему так говоришь? Издеваешься?
– Нет. Хочу успеть сказать тебе всё, что хотел до того, как ты станешь чьей-то законной женой. Потом будет неудобно. Продолжить говорить?
– Да ну тебя! Я серьёзно говорю: меня зовут замуж.
– И выходи! Всё-таки женщина должна быть при муже. Сразу станешь солидной дамой.
– Аты?
– А я пойду дальше. Мне было хорошо с тобой. Но я не могу остановиться. Мне нужно идти вперёд.
– Я тебя никогда не держала.
– Спасибо, не держала. Тебе было достаточно просто держаться рядом. И я благодарен тебе за это. Мне грустно, но я понимаю: у тебя – своя жизнь. И я не вправе ей мешать.
– Значит, мне соглашаться?
– А вот это решаешь только ты. Послушай себя – и всё поймёшь. Но я буду рад, если ты станешь счастлива
– И на том спасибо!
Она резко нажала на рычажок телефона и положила трубку. «Если он сейчас перезвонит, то я ни за что не отвечу ему, – решила Надежда. – Это же надо – так со мной разговаривать! Будто у нас ничего и не было…»
Надежда не догадывалась, что Андрей даже испытал облегчение, когда она бросила телефонную трубку. Неожиданный звонок оторвал его от чтения одной довольно интересной книжки о происхождении жизни на Земле. Андрей как раз с любопытством разбирался в вопросе: жизнь зародилась из неорганической материи в космосе или она возникла именно на Земле? Сложность живой материи, малая вероятность ее самозарождения на планете, а также неудачи учёных по синтезу живого из неживого заставляют поднять голову и с восхищением посмотреть на небо: жизнь на Землю пришла оттуда, из тёмных и неведомых глубин Космоса. В межзвёздном пространстве нет пустоты: то, что мы за неё принимаем, – некая форма материи, способная превращаться в спермии. Эти невидимые глазу зародыши могут выдерживать большие перепады температур, космическое излучение и другие губительные факторы внешней среды. Английский астроном Ф. Хойл предположил, что спермии – это, скорее всего, эдакие межзвездные пылевые частицы, в графитовых оболочках которых могут жить особые бактерии. Как и откуда они появились – это тайна за семью печатями.
Впрочем, теория абиогенеза с помощью законов физики и химии попыталась раскрыть и эту тайну. Синтез живой клетки – это лишь дело времени и техники, он вполне возможен. Но станет ли искусственно выведенная в пробирке клетка ответом на вопрос, как произошла жизнь на Земле?
Как раз на этом месте и раздался звонок от Надежды. Андрей, разговаривая с ней, скользил взглядом по страницам книги. Живая клетка, полученная из неживой материи, – это всего лишь свидетельство того, что абиогенез некоторым образом возможен. Причём, далеко не случайно. Ведь учёные намеренно ставили задачу превратить неживое в живое, рассчитывали условия эксперимента и примерно знали, что и как делать. Но какая случайность – и случайность ли? – заставила бездушный и холодный Космос вдохнуть жизнь в спермии?
Односложно отвечая Надежде, Андрей понимал, что поступает, должно быть, как последний негодяй. Она позвонила ему явно не для того, чтобы посоветоваться, выходить или нет замуж, – это Надежда уж как-нибудь решит сама (если уже не решила). Скорее всего, женщина хотела подчеркнуть, что кому-то нужна серьёзно – для жизни, а не только для постели, как это у неё было с Андреем. А может быть, она хотела вызвать у него ревность? Ведь большинство мужчин, как считала Надежда, – собственники: им кажется, что они получают чуть ли не вечные права на тех женщин, которые соглашаются их любить – может быть, от скуки или из жалости, неважно, впрочем, по какой причине. Поэтому, почувствовав, что могут потерять подружку или, не дай Бог, её отбивает другой мужчина, они порой предпринимают мыслимые-немыслимые усилия, чтобы заставить женщину вернуться к себе любимому. Одна только мысль о том, что её станет обнимать другой и будет делать с ней то же, что и он, поднимает в душе мужчины самую настоящую бурю: как это так, ему, такому-претакому, супер-пупер, единственному и неповторимому, нашли замену? Да быть такого не может! Она, глупышка, сама не знает, чего хочет, а этот её новый хахаль – и откуда он только взялся? – запудрил ей мозги, воспользовался случаем и увлёк, закружил, обаял, приучил и, чёрт побери, даже замуж позвал. А чем он лучше-то? Нет уж! Надо сделать всё, чтобы вернуть женщину себе, а тот, другой, пусть остаётся с носом, козёл!
