Ника Соболева - Право на одиночество
Несколько секунд Максим Петрович молчал. А затем:
– Ну да, я спас вас, – судя по тому, что он опять перешел на «вы», злость исчезла, – но это сделал бы любой нормальный мужчина… И тот «ультиматум»… я ничем не рисковал, Наташа, вы же отказались от перспективной, высокооплачиваемой должности…
Я не успела ответить – Громов прижал мою голову к груди и обнял изо всех сил.
– И в чем весь ужас, Наташа, знаете? Я очень рад… очень рад, что вы отказались и остаетесь здесь. Я просто эгоист, понимаете? Я пытаюсь вас отговорить, а сам от радости с ума схожу. И после этих слов вы не думаете, что я не заслуживаю таких жертв, Наташа?
– Не думаю, – я тихо рассмеялась. – Я ведь и сама рада, Максим Петрович. Очень рада. И я для этого к вам и пришла – радостью поделиться.
Грудь и плечи Громова затряслись. Подняв голову, я увидела, что он смеется. Теперь он больше не был грустным и потерянным, он глядел на меня, и глаза его светились.
И я тоже улыбнулась ему. Так мы и стояли некоторое время, как дураки, и улыбались друг другу. А потом Максим Петрович отпустил меня, и я даже почти расстроилась.
– Вы все-таки необыкновенный человек, Наташа, – сказал Громов, опять садясь за стол. Я села напротив и ответила:
– Стараюсь. Скажите, я правильно помню, что мы с вами в воскресенье вылетаем в Болонью?
– Правильно. Встретимся с вами в аэропорту. Кстати, сегодня не будет совещания по новинкам, все обсудим после выставки.
Я застонала.
– Представляю, какая куча накопится…
– Разгребем, – махнул рукой Громов.
Он был такой счастливый и сияющий, что я в который раз уверилась – я поступила правильно.
– Я пойду, Максим Петрович?
– Да, конечно, идите.
Когда я была уже у порога, Громов окликнул меня:
– Наташа?
– Да?
Он, видимо, искал слова, как искала их я тогда, когда он поставил «ультиматум» Королеву и Крутовой.
– Спасибо, – наконец кивнул мне Максим Петрович. – За все.
В его глазах промелькнуло еще много слов, но они все остались невысказанными. Улыбнувшись, я вышла из кабинета.
Светочка опять налетела на меня, но теперь уже с гневным вопросом:
– Ты, что, отказалась от должности?!
Слухами земля полнится – и я узнала, что отдел маркетинга в полном составе погрузился в пьяный траур, а вот редакция пляшет от радости. Оказывается, они не хотели, чтобы я уходила, кто бы мог подумать!
– Зотова, ты дура, идиотка, кретинка! Амеба! Коза! Ты… – Светочка обрушила на меня такое количество оскорблений, что под их тяжестью я чуть не рухнула. – Как ты могла отказаться?!
– Вот так! И оставь меня уже в покое, в конце концов.
Я плюхнулась на свое место и принялась разбирать накопившиеся дела. Через десять минут остывшая Светочка вдруг громко изрекла:
– Ну ты, конечно, дура, но я безумно рада, что ты останешься здесь.
И я оглушительно расхохоталась.
Больше в тот день ничего необычного не случилось. По очереди приходили сотрудники редакции и спрашивали меня, правда ли то, что я остаюсь. Узнавая, что это действительно так, они приходили в дикий восторг и шли делиться со всеми радостной новостью в очередной раз. Когда ко мне пришел десятый по счету человек, я взорвалась и заявила, что если они не перестанут шастать, то я передумаю и уйду в маркетинг.
Удивительно, но угроза сработала.
Максим Петрович весь день летал, как на крыльях. Да и Светочка тоже не скрывала своей радости.
– Слышь, Наташ? – сказала она мне перед уходом. – Привезешь мне какой-нибудь сувенир из Италии?
– М-м-м… Пиццу? – я ухмыльнулась.
– С пиццей тебя в самолет не пустят. Привези мне кожаный кошелек. Обычный, черный, длинный, чтобы деньги не складывались внутри. Хорошо?
Я кивнула. Пару часов назад Светочка сбегала в отдел кадров и принесла нам с Громовым загранпаспорта с шенгенской визой (удивительно – как они умудрились так быстро сделать нам визы?), билеты на самолет и сведения о забронированной гостинице. Пятизвездочной! Я в своей жизни только в трехзвездочных и была…
Домой я решила пойти практически вовремя – всего через пятнадцать минут после окончания рабочего дня. Светочка к тому времени уже ушла – у нее было запланировано свидание с каким-то сногсшибательным красавцем, о чем она мне сообщила перед выходом, закатывая глаза.
– Береги голову, – рассеянно ответила я, не отрываясь от монитора.
– Почему голову? – удивилась Света.
– Ну, ты же сама говоришь – сногсшибательный… Упадешь, головой ударишься, и все – кирдык Свете…
– Да ну тебя! – рассмеялась она и, махнув рукой, вышла из кабинета.
По возможности доделав все текущие дела, я поставила на стол табличку с надписью «Буду 30 марта» и начала одеваться. Когда я уже натягивала пальто, из своего кабинета вышел Громов.
– Подвезти вас? – спросил он, подходя к вешалке с одеждой.
– Нет, спасибо, сегодня я сама, – мне хотелось скорее уйти ото всех и сесть в метро. Там мне всегда хорошо думалось, а сейчас есть о чем подумать…
– Уверены? – уточнил Громов, тоже одеваясь. – Ваш дом все равно по пути, мне не сложно попросить шофера доехать.
Я вновь покачала головой.
– Ладно, я пойду… – я уже развернулась к выходу, когда Максим Петрович вдруг схватил меня за руку:
– Наташа, подождите!
Я обернулась. Громов отпустил мою руку – какая жалость! – и подошел на шаг ближе.
– Я думал, сейчас вам сказать или позже… Наверное, лучше сейчас. Час назад звонил Сергей Борисович – своим приказом он в два раза поднял вам зарплату.
– Ничего себе! – я поперхнулась.
– Мало того, – Громов улыбался. – Теперь вы официально будете называться не «помощник главного редактора», а «заместитель». И в мое отсутствие вы имеете право заменять меня, получая часть моей зарплаты. Как я понимаю, в отсутствие Ломова функции главного редактора переходили техническому директору?
– О да, – я усмехнулась, – Иван Федорович по этому поводу все время выражал свое недовольство.
Несколько секунд я просто стояла, растерянно глядя на Громова. Я не знала, что нужно сказать… Радоваться? Но делать это я была не в состоянии. Поблагодарить? Да, пожалуй…
– Спасибо, Максим Петрович. Надеюсь, я вас не подведу.
И все-таки – стоять так близко к Громову вредно для моего психического здоровья. Когда я смотрю в его глаза, у меня отключается мозг, и единственное, что я чувствую, – это тепло, разливающееся в груди, как будто я перед этим выпила стопку коньяка.
– До свидания, Наташа. Встретимся в аэропорту в воскресенье утром. Хорошего вечера, – попрощался со мной Максим Петрович.
Я просто кивнула и вышла из кабинета. Пошла по коридору, глотая ртом воздух.
Наваждение какое-то…
Только дома, увидев Алису, я запаниковала: кто же будет ее кормить? Как же я могла забыть об этом… Впрочем, в связи с событиями сегодняшнего дня это не удивительно…
Позвонив Ане, я договорилась, что она будет приезжать раз в день и оставлять ей сухого корма и воды на сутки.
– Бедная моя девочка, – жалела я Алису, поглаживая ее. – Как же ты будешь скучать, наверное… Не грусти, меня только пять дней не будет…
Алиса печально уткнулась мордочкой мне в ладонь. Я чуть не расплакалась. Бросаю здесь единственное родное существо, оставшееся у меня после смерти родителей…
В этот момент мне по скайпу позвонил Антон. Я встала с дивана и ответила на звонок. На экране появилось его довольное лицо, которое тут же помрачнело, когда он увидел меня.
– Ты чего такая расстроенная, пчелка?!
– Да так, – я всхлипнула. – Еду в командировку, Алиса останется без меня, одна… Жалко оставлять ее. Родней у меня никого нет.
– Пчелка, – Антон надулся, – а я?
Ну вот, если и он сейчас обидится, я этого не переживу.
– Ты – само собой, но от тебя-то мне не надо никуда уезжать. Тебя нет тут, рядом, ты не сопишь на моем диване…
– Ого! Да я бы с удовольствием посопел, только вместе с тобой, Наташ! – он рассмеялся. – Ну не грусти там, ты же не навсегда уезжаешь. А разлука чувства только укрепляет, это я по себе знаю.
– Да, ты прав, – я вздохнула.
– Лучше расскажи, как у тебя дела.
О-о-о, как у меня дела… В общем, рассказ о них занял около полутора часов. Когда Антон узнал про попытку изнасилования, мне показалось, что он сейчас разнесет монитор своего ноутбука.
– Да успокойся ты! – заорала я на него. – Все со мной хорошо, Максим Петрович вовремя прибежал. И хотя синяки проходить будут месяца два, это лучше, чем изнасилование…
– Синяки? У тебя остались синяки? Он ударил тебя?! – Антон грохнул кулаком по столу так, что его изображение на моем мониторе закачалось.
А когда я рассказала про то, что отказалась от должности директора по маркетингу, друг просто взвыл.
– Пчелка… ну ты с ума сошла, это же такой шанс…
И в очередной раз я объясняла, почему так поступила, только теперь уже Антону. Вначале мне показалось, что он понял, но потом…
