Валерий Бардаш - Соло
В начале одного из таких циклов они опять повстречались с Длинноволосой. Это была неожиданная во многих отношениях встреча. Длинноволосая энергично шагала по тропе, защищенная от лучей утреннего солнца только знакомой шляпой, весьма открытым купальником и все тем же маленьким рюкзаком за спиной. Судя по ровному загару тела, наряд был для нее привычным.
Она должна была без труда прочитать выражение его лица. Перед ним стояла совершенно другая женщина, с волнительной формы и не менее волнительного размера грудью, высокими бедрами и освещенным улыбкой смущения лицом. Из троих смущения не выказывала только Монета, которая дружелюбно набрасывала свои лапы на стройные ноги Длинноволосой, оставляя когтями белые линии на ее загорелой коже. Когти Монеты, казалось, не беспокоили Длинноволосую. Она не сразу решилась наклониться и погладить собаку и, после заминки, сделала это, повернувшись к нему спиной. Встречу нельзя было назвать скучной. Он использовал все возможности, чтобы продлить ее за пределы обычного приветствия. Возможностей на тропе, посреди ущелья, представилось немного. Они пожелали друг другу хорошего дня и продолжили путь каждый в своем направлении.
Последовал беспокойный выход. Перед сном его мысли неоднократно забредали в притаившуюся в нескольких километрах внизу одинокую палатку, в которой облаченное в свободные ночные одежды чистое, упругое тело лежало, сохраняя тепло, под тяжестью плотного покрывала. После длинной ночи он проснулся полный неясных, наполненных обнаженными женскими телами сновидений. Вернувшись в лагерь, он провалялся утром, опять в грезах, до тех пор, пока в нагретой солнцем палатке не стало невыносимо жарко, и выбрался наружу потный и решительный.
Монета отказывалась давать советы. Они набрели на покрытую синими цветами поляну, где он нарвал большой букет и спросил ее мнение. С пахучей охапкой в руках, ослепляемый лучами предзакатного солнца, чувствуя себя довольно глупо, он направился к палатке Длинноволосой. Из-за близости ручья трава на ее полянке выделялась зеленым островком посреди выгоревших окружающих склонов. Прищурив глаза, он разглядел издалека, что вход палатки открыт, и наполнился возбуждением, которому не суждено было быть удовлетворенным в тот вечер.
Их встретила одетая в просторный свитер и длинные брюки Длинноволосая. Получившая свою порцию ласки, Монета не заметила никакой разницы, у него же слегка упало настроение при виде неясной улыбки на невыразительном лице. Атмосферу не сильно улучшило не совсем обычное в полевых условиях угощение, предложенное Длинноволосой. Она приготовила груду начиненных ягодой блинов. Он снова пытался сыграть, все так же без особого успеха, роль зажигательного собеседника. Они обменялись не вызывающими заметного интереса в палатке историями и мнениями. Остыли чай и блинчики, насытившаяся Монета дремала на полу. Вечер ускользал. Рисуя в воображении картины Длинноволосой на тропе, он решил, что пришло время действовать, и подвинулся к ней поближе. Совсем не воодушевленный выражением ее лица, он обнял ее за талию и положил ладонь на упругое бедро. Застывшее тело не ответило ни сопротивлением, ни податливостью. Больше по инерции, чем по желанию, он наклонился и коснулся губами ее щеки. Неуклюжий поцелуй остался также без ответа. Наступила неловкая пауза. Он убрал руку. Возбуждение угасло, он почувствовал усталость и желание поскорее убраться. Вечер закончился. Он улыбнулся ей на прощание, стараясь искренне показать, что не испытывает никаких рассерженных чувств. По дороге домой на его лице появилась другая улыбка, вызванная непонятной уверенностью, что продолжение последует.
В следующий выход он намеренно задержался на один день дольше и сделал два восхождения вместо обычного одного. Восхождения – отличное средство от навязчивых мыслей. В день отдыха он развалился на открытом воздухе под тенью большого камня, благословляя устойчивую погоду, поджидая. Она появилась на тропе и изменила направление движения в их сторону. Даже без бинокля он знал, что приближается легко одетая Длинноволосая. Они поприветствовали друг друга дружескими улыбками. Она присела к Монете, в этот раз не повернувшись к нему спиной, и предоставила хорошую возможность разглядеть глубокую выемку своей груди. Он с трудом сдерживал себя. Они расселись под тенью камня, он предложил остывающий чай. Несмотря на сильное солнце и ходьбу, ни на плечах, ни на руках, ни на ее животе не было заметно капель пота. Он отметил это вслух. Она ответила с улыбкой, что потеет только в некоторых местах и указала взглядом на выемку. Он придвинулся ближе и опустил, не встречая сопротивления, сначала лямки, затем чаши ее купальника. Из-под чаш освободились две влажные груди. Он с чувством обтер их своими ладонями.
Монету пришлось запереть. Пока он открывал окна палатки, чтобы собака не задохнулась внутри, Длинноволосая освободилась от шляпы, ботинок и нижней части купальника. Легкий ветерок шевелил ее волосы, проходил свободно между бедер и заострял соски груди. Со временем ему полюбилась ее пассивная, податливая манера, но в первый раз она была немного непривычной. Он отдавался инстинктам с необычным для него неистовством, результатом длительного воздержания. Они несколько раз выпускали и запирали Монету. После этого Длинноволосая оделась и ушла вниз, взяв с него обещание спуститься к ней вечером. Он остался у нее на ночь.
Если не считать дней восхождений, они провели с Длинноволосой вместе около двух недель. Позже он сожалел, что не узнал больше об этой женщине. С ее полусухих губ слетала только незначительная часть заполнявших ее голову мыслей. Он тоже не загружал их общение ненужными подробностями о себе. Они предпочитали наслаждаться редкой для таких характеров возможностью непринужденных, быстротечных отношений.
В Длинноволосой он приобрел партнера по сексу, хорошую хозяйку и няньку для своей собаки. Они с Монетой практически поселились в оранжевой палатке. Он был освобожден от забот по хозяйству и мог отправляться на длительные восхождения в одиночку. Монета охотно оставалась и сопровождала Длинноволосую в ее ежедневных несложных маршрутах.
Он мог только догадываться о приобретениях Длинноволосой. Иногда ему казалось, что она незамужняя и одинокая, реже – что несчастлива в браке, в остальное время – что просто развлекается летом. Он ни разу не нашел времени, чтобы попытаться узнать наверняка. Этого от него не требовалось.
Удобства оранжевой палатки все чаще соблазняли его. Он отправлялся наверх, предпочитая несложные маршруты, только когда чувствовал необходимость размять застоявшееся тело. Несколько раз он присоединялся к Длинноволосой, узнал немного о флоре района и исправно выполнял вместе с Монетой роль ученика и помощника.
Прибытие двух новых экспедиций вывело его из этого полуленивого состояния. В районе снова возбудился восходительский дух. Он наведался в новые лагеря, разбитые также на поляне, и почувствовал прилив энтузиазма, в немалой степени подогретый тем, что прибывшие были хорошо наслышаны о событиях первой половины лета в ущелье и их героях. Он был знаменитостью поляны.
* * *Стена не входила в планы прибывших групп, что обещало относительную тишину вокруг нее. Он загрузился продуктами, захватил Монету и поднялся в цирк Стены в первый раз после спасательных работ. Длинная череда жарких, сухих дней не изменила заметно ее состояния. В этот раз он рассматривал мрачные и холодные скалы с другими чувствами. Он переносился мысленно к хранившим его следы местам: к оглаженным его напряженными пальцами зацепкам, к неявным полочкам и выступам, на которых еще лежит придавленная его ботинками мелкая каменная крошка, к защищенным от камней уголкам, где он проводил ночлег. К приходу вечера он захотел снова оказаться затерянным среди этих просторов.
Следующие два дня он наблюдал и составлял подробное описание маршрута, метр за метром, получая удовольствие от методичной работы с бумагой и карандашом. Были отмечены места для ночевок, опасные участки и варианты их обхода. К концу наблюдения в голове сложилась полная картина восхождения, сердце затрепетало в предвкушении, он обрел уверенность, что сможет пройти за несколько дней по не хоженному еще пути в самом центре Стены.
В последний день тишину цирка нарушило появление небольшой группы. Они подошли к ночевке, перебросились с ним несколькими словами и продолжили путь в сторону Стены. Единственная среди них женщина, заметно утомленная долгим подъемом, решила переждать на ночевке. Отдышавшись и приведя свое вспотевшее лицо в порядок, она представилась врачом экспедиции, разговорчивым и кокетливым. Он спустился вниз вместе с ними.
* * *Ночь перед восхождением прошла беспокойно. Он уже отвык от таких. Затянув с выходом из лагеря, он подошел к стоянке в темноте и не теряя времени улегся спать с намерением подняться очень рано. Он часто просыпался и смотрел на свои часы с подсветкой. Когда часы, наконец, показали время подъема, он чувствовал себя так, будто совсем еще не спал. Нужно было поторапливаться. Он оделся, вскипятил и выпил наспех чай, нагрузил на себя приготовленный с вечера рюкзак, плотно застегнул палатку и ушел в темноту, ориентируясь по силуэтам вершин на фоне чистого звездного неба. Шум камнепадов изредка перекрывал тяжелую поступь его обутых в кошки ботинок. Камнепады были причиной ночного выхода. Нижнюю часть маршрута необходимо было преодолеть до того, как с восходом солнца установится их монотонная канонада.
