Роман Сенчин - Чего вы хотите? (сборник)
– Доча, ты где? – Мамин голос из прихожей.
Даша торопливо и как-то испуганно переключила программу.
– Здесь!
На экране возник диктор новостей:
– Сегодня исполнилось бы сорок лет актеру, режиссеру и сценаристу Сергею Бодрову. – В спальне появилась мама и уставилась в телевизор. – Первым киноопытом Сергея Бодрова стали съемки в фильме его отца «Свобода – это рай» в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Это был крошечный эпизод, но с него-то всё и началось…
– Бедный парень, – вздохнула мама. – Что, потерпишь?
– Что? – Даша еще не отошла от увиденного только что: табуретка, шнур, руководство, как вешаться.
– С ужином. Папа сейчас звонил, сказал, что уже к садику подходит. Через полчаса будут с Настей.
Садик рядом со школой; Настю родители собираются отдать туда же, где учится и Даша. По четвергам водят в подготовительный класс.
– Я не хочу пока есть.
– Тогда поиграй на фаготе.
– Лучше поем.
– Даш, перестань! Почему я постоянно должна тебя уговаривать?! Мне, что ли, это надо – ты ведь сама жизнь выстраиваешь…
– Ладно, ладно, – Даша поднялась. – Устала просто.
– Ну десять минут…
Фагот был собран. Даша медленно надела ремень, медленно прицепила к нему инструмент. Смочила трость, вставила в эс… Подышала. Начала.
И сразу представился Саша, его глаза, какими наблюдает за ее игрой. Так смотрит, будто она какие-то чудеса совершает. Точнее, пытается совершить. И когда ошибается – в его глазах появляется боль…
Сашины глаза вдруг сменились профессорскими, а вслед за глазами – сине-серое лицо: лицо почти уже неживого человека. Он смотрит на Дашу с таким каким-то страданием. Ей становится стыдно, что так играет.
В конце концов сделалось невыносимо, и Даша остановилась.
– Молодец! – крикнула мама. – Еще Гречанинова повтори. Давно не повторяла.
– Сейчас…
Не нужен ей этот фагот и профессор со своими нотациями. И Саша тоже. Не будет она никакой фаготисткой… Только все мучаются… Но как сказать маме, что она не хочет. Нет – не может. Не может больше… Скажет – и начнется…
Обняла губами трость, заиграла. И давно разученная тема пошла легко, свободно, пальцы автоматически перебегали с клапана на клапан, и Даше стало приятно, горделиво, что она может вот так – взять и выпустить в тупо гудящее, хаотично-бессмысленное московское пространство красивую, сильную мелодию. Такую сильную, что если открыть окно, ее услышат у соседнего дома…
Закончила, подождала, погонит ли мама играть еще. Нет. Сняла инструмент, открыла ноутбук. Тут же наткнулась на новое письмо от Алины. Той подружки по Кипру, живущей в городе Сапожке.
«Привет, Даш! – стала читать. – С наступающим Новым годом тебя, твою сестренку и твоих родителей! Классные фотки ты выложила. Москва красивая, и ты тоже. А мне и фотать нечего. Эти развалины и дебилов – не хочу больше. Хочу повыкидывать из своего альбома всю эту грязь. Противно. Настроение вообще никакое. Почему одни рождаются в Москве и Петербурге, а другие вот так? Мама говорит, что надо хорошо учиться и тогда поступишь куда хочешь и будешь там жить. Только откуда взять деньги, чтобы учиться? У нас сосед, Андрей, поступал в Ярославле в институт, и ему не хватило немножко баллов. Предложили платное, сказали, что если будет отличником, то переведут на бесплатное. Но потом обязательно по какому-нибудь предмету ставили четверку. Два года он так проучился и бросил. Платить было нечем, все деньги уходили на его учебу. Теперь сидит в автосервисе с уродами и сам таким же становится. Даш, напиши, как в Москве. Наверно, все готовятся к Новому году. Пиши мне почаще, а то мне тут совсем скучно».
Хотела ответить сразу, даже «Привет, Алина!» написала. А потом задумалась. Что написать? Пожаловаться в ответ, что до сих пор нет снега, что всего четыре дня до праздника, а у них уроки… Что вообще какая-то суета постоянно и настроение тоже никакое…
Не ответила. Свернула Алинино письмо, стала просматривать другие сообщения. Музыку бы новую… Начнешь отвечать, и вообще погано станет… Уснуть и проснуться тридцать первого днем. Чтобы елка стояла с игрушками, гирлянда мигала весело и пахло вкусной едой… Запеченной бараниной.
Движение в прихожей. Это папа с Настей. Сейчас мама позовет накрывать на стол…
Даша торопливо разворачивала фотки, открытки-подарки… Всё какое-то неинтересное, обычное, скучное… У Саши нигде нет своей странички – однажды Даша его спросила об этом, а он поморщился и ответил, что это пустая трата времени… Может, и пустая трата, но общаться же надо. Лично почти ни с кем не получается, хоть так, в Сети. А что он видит, на что не впустую тратит время? Целый день с профессором и фаготом…
– Дашуль, помоги мне накрыть! – голос мамы.
– Иду.
По дороге на кухню столкнулась с Настей.
– А я сегодня в пись-пи играла! – похвасталась она. – Мне Динар дал!
– Прекрасно.
– Папа мне обещал подарить на день рождения!
– Супер… До него еще полгода.
– Ну и что… И я буду с пись-пи!
– Дарья! – в голосе мамы уже раздражение.
– Иду! Меня Настя отвлекает.
– А Настю я отправила переодеться, а не отвлекать!
Папа вешал в шкаф в прихожей джинсы.
– Привет, пап.
– Приве-ет, – усталый вздох.
– Как дела?
– Да так… терпимо.
Минут через десять сидели на кухне, ели.
– Что там в мире произошло? – спросила мама традиционно.
Папа усмехнулся:
– Не знаю. Я на работе был.
Папа работает в маленьком издательстве, которое, как слышала Даша, почти не выпускает книг. Ищут гранты, тех писателей, которые хотят выпустить книгу за свой счет… Папины книги выходят в другом издательстве, большом, где платят гонорары. И больше зарплаты папа и мама ждут гонорары, правда, они бывают редко.
– Редактировал что-то? – пытается мама завязать разговор.
– Так… пытался… Мура сплошная.
– Удальцов голодовку прекратил, – сообщает мама. – Врачи сказали, что если еще день-два, то – всё. А ему сидеть в лучшем случае до четвертого января.
– Ну, правильно, – кивает папа, накалывая на вилку бруски жареной картошки.
– Что – правильно? – Маму явно стала выводить из себя такая вялая реакция.
– Что голодовку прекратил. Никакого смысла.
– Смысл есть. За эти дни про него все узнали, он стал настоящим героем на фоне этих…
– А, информационный повод – и все оживились. Отпустят, через неделю забудут.
– Информационный повод – это одно из составляющих. Так и рождаются вожди.
Папа поднял глаза, глянул на маму как-то жутко тоскливо.
– За последние двадцать… двадцать пять лет столько было вождей. Причем настоящих. И где они? Кто их помнит? Иногда по «Эхо Москвы» потрындят – и это предел. А рулят не вожди, а вообще непонятно кто. Непонятно откуда взявшиеся. И это надолго. Для нашего поколения наверняка уже до конца.
– Слушай, – голос мамы задрожал, – зачем ты меня совсем в землю вколачиваешь?
Обстановка стремительно накалялась, и Даша, вспомнив утренний разговор с девчонками, спросила:
– А конец света реален? Календарь майя кончается, планета Нибиру летит, и всякие катастрофы постоянно… Это вообще серьезно, про конец света?
– Черт его знает, – дернул папа плечами. – Еще, читал, смещение полюсов скоро может произойти, и если резко, то это тоже почти конец света… Но, скорее всего, фигня. Надо просто людям чем-то мозги забивать, вот и придумывают.
– Ну и пусть конец света, – заявила Настя. – Мы уже много пожили.
– Ой, Насть! – нервно хохотнула мама. – Ты бы хоть не подливала масла. Много она пожила!
Папа отложил вилку, наклонился к Насте. Обнял, поцеловал. Сказал мягко:
– Всё будет хорошо, Настюш. Купим пись-пи, летом на море поедем.
– Ура!
– Только давай уже не в Евпаторию, ладно? – с удовольствием отреагировала мама, видимо, радуясь, что можно говорить о чем-то будущем и светлом.
– Можно в Феодосию.
– А там как?
– Говорят, хорошо. Родина Айвазовского, остатки генуэзской крепости. Коктебель рядом…
– Поехали, – согласилась мама.
– А давайте на то море, где мы без папы были, – предложила Настя.
Мама вздохнула:
– Туда много денег надо, если всем нам… Но, может… Да, кстати, – обратилась к папе, – Суркова сделали вице-премьером! В интернете спорят теперь: одни утверждают, что повышение, а другие – наоборот…
– В принципе, конечно, повышение. И не только формальное. Из замглавы администрации в вице-премьеры. Обычный путь преемника… Через двенадцать лет вполне может стать президентом. Вообще-то, по их логике, одна из самых подходящих фигур.
– Он же вроде чеченец. Асламбек Дудаев настоящая фамилия.
– И что? А Медведев – Давид Мендель. Главное, чтобы преданным был их общему делу.
– А какое у них дело? – спросила Даша, хотя догадывалась, каким будет ответ.
– Эх-х, судя по всему, Россию уничтожить.
– И в чем это все-таки проявляется? Вы так часто про это говорите…
