Вадим Норд - Вероника желает воскреснуть
Девушка на ресепшен смотрела на Александра столь проникновенно, что можно было подумать о любви с первого взгляда. Узнав, что Александр пришел к главному врачу, она не ограничилась тем, чтобы назвать этаж и номер кабинета. Нажатием кнопки была вызвана другая девушка, ростом под два метра (во всяком случае, Александр со своими метром восьмидесятью пятью доставал ей до переносицы), которая пригласила Александра следовать за ней. Ноги у девушки радовали не только длиной, но и совершенством формы, попка тоже была ладной, под стать ногам, поэтому Александр проследовал за ней с огромным удовольствием. Ничего особенного, никакого эротоманства, просто наслаждение созерцанием красоты. Красотой приятно любоваться во всех ее проявлениях. К тому же пластическому хирургу, как говорится, сам бог велел почаще созерцать подобное, чтобы четче представлять, к чему надо стремиться в своей работе.
Главный врач Борис Антонович не только вышел из-за стола навстречу (выходить навстречу – это нормально, вежливо, Александр и сам всегда так делал), но долго тряс руку и приговаривал:
– Рад, рад нашему знакомству. Очень рад. Давно пора, давно. Наслышан, наслышан…
Ну, совсем как у Чехова, только вокруг сплошной хай-тек, на собеседнике костюм от Brioni, и вообще на дворе двадцать первый век, а не девятнадцатый.
Мир пластической хирургии тесен, как детская песочница (его, кстати говоря, так иногда и зовут «песочницей»), но не настолько, чтобы все были друг с другом знакомы. По именам и то не всех знать можно, особенно с учетом того, что в последнее десятилетие в Москву хлынул поток пластических хирургов и желающих ими стать не только со всей России, но и из ряда бывших союзных республик.
– Взаимно, – ответил Александр на излияния главного врача.
Понимай как хочешь – то ли «взаимно рад», то ли «взаимно наслышан», то ли и то и другое вместе. Радости от знакомства Александр не испытывал, наслышан о Борисе Антоновиче не был. Знал, что есть такой Борис Антонович, что руководит он клиникой «Magia di Bellezza» и что по основной своей специальности он дерматовенеролог, а не хирург.
Интересно, как может изменить атмосферу одно-единственное слово. Услышав фамилию «Алецкая», Борис Антонович мгновенно лишился своего дружелюбия, поскучнел, как-то весь подобрался и теперь уже смотрел не приветливо, а настороженно.
– Ничего особенного я вам не расскажу, – ответил он на просьбу Александра поделиться информацией. – Алецкую оперировал Юрий Гелиевич Сидоров, один из ведущих специалистов нашей клиники…
Александр про такого не слышал, поэтому позволил себе усомниться насчет «ведущего». Уж кого-кого, а всех ведущих пластических хирургов Москвы он знал. С кем-то вместе учился, с кем-то встречался на конференциях, с кем-то оперировать доводилось, кого-то на корпоративных тусовках встречал. Впрочем, в каждой клинике свое понятие о том, кого называть «ведущим специалистом». Может, в «Magia di Bellezza» рядовых врачей называют «ведущими», а реально ведущих как-нибудь иначе – «главными» или, скажем, «лучшими». В каждой конторе свои традиции. В целом-то «Magia di Bellezza» – клиника не из последних. Ну и не самая лучшая в Москве, конечно, а так, из тех, что на слуху.
– …К сожалению, несмотря на все наши старания, у Алецкой были осложнения, – Борис Антонович развел руками. – Нашей вины тут нет, но она осталась недовольна…
«Еще бы!» – подумал Александр, вспомнив лицо Вероники Алецкой.
– …даже судом пугала, но экспертиза высказалась в нашу пользу, и скандал удалось замять в зародыше. Хотя – одним больше, одним меньше, – Борис Антонович скривился и махнул рукой, давая понять, что скандалы, конечно же, неприятны, но в то же время особой угрозы репутации клиники нанести не могут.
Александр решил, что цель его визита неправильно понята, и попытался объяснить, что информация ему нужна исключительно для работы с Алецкой, не более того, обвинять он никого не собирается. Обвинять он и впрямь не собирался – это дело Алецкой. Она пострадавшая сторона, ей и предъявлять претензии. Ей, и больше никому.
– Дам вам один совет, Александр Михайлович, – сказал Борис Антонович, когда Александр закончил. – Передайте вы эту Алецкую своему злейшему врагу, а сами с ней не связывайтесь. Жуткая баба – вздорная, склочная, невменяемая. Мы, конечно, тоже дурака сваляли – купились на ее звездный статус. Как же – известная актриса… И что получили в результате? Тонну головной боли. Гоните ее в шею, сбывайте с рук, только не связывайтесь – пожалеете!
Быть может, на свете и существуют женщины, подходящие под характеристику «жуткая баба – вздорная, склочная, невменяемая», но вряд ли Алецкая относилась к их числу. И совсем неуместна была подобная характеристика в устах руководителя клиники по отношению к пациентке. Да еще к той, кому в клинике испортили лицо в прямом смысле этого слова.
– Я так не думаю, – ответил Александр. – Алецкая ничем не отличается от других пациентов. С ней просто труднее наладить контакт, потому что она однажды уже обожглась…
– Это мы обожглись! – недовольно пробурчал Борис Антонович. – Сколько времени прошло, пора бы ей и уняться…
– Вы неправильно меня поняли, Борис Антонович, – терпения Александру было не занимать. – Я пришел к вам по собственной инициативе. Алецкая об этом ничего не знает.
– Вы что, за мальчишку меня принимаете?! – вспылил Борис Антонович. – Вы думаете, что я поверю в этот детский лепет насчет нахождения общего языка с Алецкой?! Распейте с ней бутылку коньяка и станете друзьями не разлей вода! Что вы мне пургу гоните?! Захотелось нас в грязь втоптать, чтобы самому возвыситься – так и скажите! Только имейте в виду, прыткий юноша, что любая палка имеет два конца!..
«Неделя определенно урожайная на прозвища, – подумал Александр. – То «красавчик», теперь – «прыткий юноша». Это из классики? Нет, кажется, там был «юноша бледный со взором горящим»[16]. Расскажу Алене – посмеемся».
– …Как аукнется – так и откликнется! Только попробуйте покатить на нас бочку и не заметите, как сами под ней окажетесь!..
«Культурный человек, врач, руководитель клиники, – Александр бросил взгляд на увешанную дипломами стену, – а лексикон оставляет желать лучшего. «Гнать пургу», «катить бочку»… Не хватало еще чего-нибудь типа «ты на кого батон крошишь, сучара?»
– …Есть еще люди, для которых понятие корпоративная этика что-то значит!..
«Этика тут при чем?» – обреченно подумал Александр, с сожалением констатируя, что разговор не сложился и его пора прекращать. То есть пора прекращать слушать гневный монолог Бориса Антоновича. А то его, не дай бог, кондратий хватит – вон покраснел как, и вены на лбу набухли. Пора, пора!
– Всего хорошего, – сказал Александр, вставая. – Приятно было пообщаться.
Насчет «приятно пообщаться» он упомянул намеренно. Тщательное соблюдение правил хорошего тона иной раз действует похлеще матерной брани. Материться Александр не любил – некрасиво.
Борис Антонович по инерции продолжал что-то говорить в спину Александру, но тот его уже не слушал. Вышел из кабинета, кивнул на прощание девушке на ресепшен, кивнул охраннику, вышел на улицу, сел в свой «Приус» и сказал негромко:
– Quid dubitas, ne faceris.
В смысле – «не надо было быть уверенным в том, что тебя поймут правильно». Надо было озвучить цель своего визита, когда договаривался о встрече по телефону. Тогда бы не пришлось впустую тратить столько времени на дорогу и бесполезное общение. И ехать на машине тоже не стоило. От Чистых прудов до Пятницкой гораздо быстрее на метро. Всего две остановки от «Тургеневской» до «Третьяковской».
Немного подмывало вернуться и высказать Борису Антоновичу кое-какие соображения, в том числе и по поводу корпоративной этики (чья бы корова мычала!), поэтому Александр поспешил завести двигатель. Бабушка Анна Тимофеевна, на что уж была остра на язык, придерживалась принципа: «Если хочется много сказать, то лучше всего промолчать». Оно и верно, молчание – золото. Тем более когда собеседник находится во взвинченном состоянии, напрочь исключающем возможность ведения дискуссий. Ну его, этого Бориса Антоновича. Все теперь ясно с его клиникой. Рыба тухнет с головы.
Чтобы немного отвлечься, Александр включил радио и обернулся назад, высматривая просвет в потоке автомобилей. Почти сразу же позади его машины остановился черный «Кашкай», водитель которого, встретившись взглядом с Александром, взмахнул рукой – выезжай, мол. Что бы там ни говорили некоторые, а хорошие манеры постепенно распространяются среди московских водителей. Пешеходов на переходах пропускать научились, а надсадно сигналить по любому поводу, наоборот, отучились. И вообще как-то внимательнее стали относиться друг к другу. Совсем не то что пятнадцать лет назад, когда Александр, будучи студентом второго курса, начал осваивать трудную науку вождения.
