Татьяна Соломатина - Мало ли что говорят
Ехали по замечательному «прорезиненному» асфальту трассы Interstate-95 – Бостон – Нью-Йорк мимо подмоско… извините, подбостонского леса, полного белых грибов. Позже Соня собирала их с Наташей и Джимом. Последний, правда, долго упирался. Уговорить мужчину шестидесяти с гаком лет, который всю жизнь искренне полагал, что грибы произрастают в супермаркетах прямо внутри вакуумных упаковок, – это было нечто. (И вообще, этот эпизод, включая непосредственно сбор представителей данного класса пищевой цепочки, заслуживает отдельного описания. И, видимо, даже придётся прибегнуть к жанру драматургии – оно того заслуживает.)
Ехали мимо Йельского университета, в библиотеке которого будущий президент страны Билл Клинтон был сражён наповал небритыми щиколотками, выглядывающими из-под давно не стиранных джинсов будущей первой леди. Наташа обрушила на Соню такое количество имён, связанных с Йелем, что у той слегка закружилась голова.
Ехали мимо гаража, в котором Игорь Сикорский запирал своих безнадёжных акционеров. А деньги в конечном итоге получил от «простого клавишника» Серёги Рахманинова. Тот и не мог тогда подозревать, что молодые забавы друга обеспечат ему безбедную старость у любимого рояля.
Ехали-ехали, пока вся компания не созрела для обочины. Надо сказать, что наших «родных» обочин на той прекрасной дороге почти нет. Есть «карманы» в непрерывных шумо-пыле-защитных ограждениях трассы приблизительно через каждые тридцать миль. Заезжаешь в такой «карман» и получаешь соответствующий развитой стране сервис, включая «обочину».
По «закону бутерброда» всем приспичило до ветру и «обочины», когда до ближайшего съезда оставалось всего ничего – только-только миновали предыдущий. Как водится. Миль через пятнадцать Наташа уже орала такое, что и не выговорить. Да ещё временами и на английском. Оставалось только возрадоваться, что родной язык Джима, чьё ухо было к ней ближе всего, значительно ограничен для употребления наших столь сочных идиом, а английской бранной речью он и сам неплохо владел, тут уж она его ничем эдаким поразить не могла. Наконец, критическое расстояние было преодолено – заправились, оправились и отправились дальше, прикупив разнообразной «макдосятины». Все отведали понемногу. Кроме Джоша – он такое не ел. А Наташа съела такое количество «резиновых» бутербродов, что качество её здоровья вызывало зависть и восхищение. Кстати, поглощение съестного ни в коей мере не мешало Наташе продолжать повествование.
К четырём пополудни в Соню влилось безумное количество информации о Бостоне, Нью-Йорке и Америке вообще. Впору было завыть, если бы… рассказчиком была не Наташа. Она была гениальным словоплётом, не лишённым к тому же таланта драматической актрисы. Её жестикуляция была изящна и всегда к месту. Её интонации завораживали. Обширность её знаний давала ей право не замолкать ни на минуту в течение нескольких часов. А Соня, пожалуй, впервые за всю свою собственную болтливую жизнь слушала, а не ждала своей очереди заговорить.
Джим был законопослушным водителем. Он на генетическом уровне не воспринимал никаких аргументов в пользу увеличения скорости движения. Наташа периодически с разной степенью интенсивности вероломно пыталась заставить его изменить правилам, ибо по её родному – русскому «биологическому» времени – они должны были добраться до Нью-Йорка ещё пару часов назад. Но всё было тщетно. Что же касается самой Наташи – ей уже давно отказали в услугах все страховые компании за «вождение повышенного риска».
Однако доехали.
Въезд в город «бабы с факелом» напомнил Соне попытку прорваться с Минского шоссе на МКАД в девять утра понедельника. Окраины города не поражали воображение архитектурными решениями, мало чем отличаясь от своих собратьев-мегаполисов по всему миру. «Созидалище»-то везде одно и то же – белое, чёрное, жёлтое – не суть важно.
До Манхэттена добрались без особых проблем – суббота. Джош и Майкл вышли в районе Верхнего Ист-Сайда. Джош отправился по делам, а Майкл потопал в «яппи-лэнд» навестить приятеля. Договорились созвониться ближе к вечеру.
Джим остался с дамами. В качестве водителя. И начались хаотичные метания «на троих» по чудесному острову Манхэттен и прочим районам Нью-Йорка. Ибо в дежурной фляжке у разновозрастных девушек Сони и Наташи «с собой было». А иными пристрастиями, как-то чуть было не помешавшими Джону Леннону поселиться в городе Большого Яблока, никто не страдал.
Не верьте студентам-двоечникам и журналистам-желторотикам, которые пишут в своих блогах и очерках, что остров Манхэттен был куплен за бутылку виски! Будущий «центр управления полётами» мировой экономики был продан отнюдь не дёшево. По тем временам, конечно. Остаётся только сожалеть об уровне инфляции – нынче ружья и тёплые одеяла исключены из списка твёрдых валют. На них теперь не то что остров – шесть соток в садовом товариществе очень дальнего Подмосковья не приобретёшь. Хотя в глубинах бескрайней Родины, думается, – всё ещё возможно.
Конечно, они подъехали к «быку с яйцами», где в Сонечкину голову было привнесено столько сведений об индейцах, бизонах и белых переселенцах, что потребовалось перекурить.
Убийство индейцев было запрещено законом. А вот уничтожать бизонов никто не запрещал. Индейцы ели бизонов, одевались в бизонов, делали из них мебель и всякие прочие предметы домашнего обихода. Нет бизонов – нет индейцев. Так и косили «белые братья» великолепных животных, пока практически всё поголовье не уничтожили – со всеми вытекающими для коренного населения последствиями. А это постараться надо было. В общем, когда опомнились – включили убийство бизона в список уголовно наказуемых деяний. Несколько запоздало. А индейцы-то глупые, перед тем как убить одного-единственного бизона всем племенем, в ноги своим богам бухались и разрешения просили. А они-то, боги, ещё и не всегда эту лицензию выдавали. Бизона, при наличии лишь лассо и лошади, не так легко убить – резвый очень и сильный. Так что тарелки, ложки и сёдла прежние владельцы этих земель делали из далеко не элитарных особей. То есть естественный отбор производился естественным же для него образом. Но пришли «старшие братья по разуму» с огнестрельным оружием. И воплотили в жизнь «божественную» теорию сотворения мира, одобренную отечественной современной политизированной поповской верхушкой, напрочь потопив ветхий «Бигль» старины Дарвина. Бог – крепкий мужик. Поит Дарвина валерьянкой, присовокупляя Соломонову тезу: «И это пройдёт».
Затем компания посетила зелёный памятник старику Сентенцию-Кибуцию aka Конфуций, где Соне сообщили всю историю китайской Америки. Наташа мимоходом отметила, что нью-йоркский Конфуций – эстетически самый Конфуций всея Соединённо-Штатных чайна-таунов. Прочие же изваятельные подобия (где уж какие есть) похожи на подмосковных пенсионеров-огородников времён «великой советской шестисоточной культурной революции».
Друзей мотало по городу от одной достопримечательности к другой, и Соню уже начинало слегка подташнивать. От загазованности Нью-Йорка, информационного шока и регулярного курения на пустой желудок.
Перекусить приземлились в кафе Трамп-Тауэра (бедная кредитка Джима!). Наташа, как обычно, умудрялась жевать и говорить одновременно. А Джим – может, у него кружилась голова от обилия незнакомой речи? Или, в силу возраста и поглощённого количества кофе, струящийся по стенам «цитадели Трампа» водопад провоцировал чисто физиологические реакции его организма? Только он несколько раз, с извинениями, отходил. Наташа, лучезарно улыбаясь, каждый раз комментировала вслух: «Старый ссыкун». Смеяться у Сони уже не было сил, а осаживать Наташу – не имело смысла. У девушки в ушах шумело, перед глазами стояла пелена.
Соня сказала, что ни Линкольн-центр, ни Метрополитен-опера, ни Центральный парк, не говоря уже о Бэттери-Парк и статуе Свободы, ей сегодня не сдюжить. Но Наташа не сдалась без боя и всё-таки потащила всех ещё в Эмпайр-Стейт-Билдинг и к небоскрёбу «Утюг», рассказывая по дороге о застройке Нью-Йорка. Среди прочих перлов была так хорошо знакомая любому соотечественнику – очевидцу периода «великого строительного бума» история о появлении безобразных наружных металлических пожарных лестниц, очень способствующих квартирным кражам. Кто-то там из местных воротил владел сталепрокатным производством. И владел весьма успешно. Ибо к определённому моменту накатал такое немыслимое количество этого самого проката, что вопрос сбыта затмил собой все производственные проблемы, вместе взятые. Тогда-то и был откушен такой лакомый кусочек, как «святая святых» маркетинговых операций по всему миру – «госзаказ». За нечеловеческий откат тогдашний мэр Нью-Йорка вдруг резко окрылился идеей «борьбы с огнём», обязав всех застройщиков и домовладельцев обзавестись уродующими строения аксессуарами. Откат есть откат. Уплочено? Извольте! Только этой трагедии уже больше ста лет. Это в России подобное развернулось нынче во всей своей красе.
