Алексей Даркелов - Сапфировое ожерелье
Наступил самый торжественный момент праздника. Все смотрели на Миртала. Он стоял перед дворцом, в своем лучшем наряде, под ярким солнцем, окруженный знатными гостями и ждал, когда появится Литина. Среди приглашенных на день ее рождения было много придворных, богатых купцов, в том числе и друзья Миртала Гарнак и Сальдин, приехал даже его учитель Эдеклимен. Он стоял далеко, седовласый и высокий, был явно чем-то обеспокоен и махал рукой Мирталу за спинами гостей. Но Миртал лишь мельком посмотрел на него, решив не обращать внимания. Он думал только о Литине, о своей жене. Как сладостно было даже шептать ее имя! Сейчас она выйдет, и он подарит ей самое прекрасное ожерелье во всей Итерии! Миртал дотронулся до складки праздничной накидки, где он так ловко спрятал ожерелье, и похолодел. Рука сжала ткань, не встретив никакого сопротивления. Ожерелья не было! Он ощупывал ткань еще и еще, но ожерелье не появлялось. На лбу Миртала выступил холодный пот. Он точно помнил, что взял ожерелье в своем домике и спрятал в накидку. Но где же оно? Сердце Миртала пропустило один удар. Какой позор! Потерять ожерелье! Что же делать, когда выйдет Литина? Ничего не дарить? Так ведь все знают, что у него есть особенный подарок! Мирталу стало совсем плохо. Он в отчаянии смотрел по сторонам, стараясь что-нибудь придумать. И вдруг появилась она, Литина, в изумительном белом платье. В руках у нее было… Какое счастье! Она несла ожерелье, то самое, которое Миртал должен был ей подарить! Миртал смотрел на нее, не в силах пошевелиться и оторвать взгляд. Вокруг все захлопали, раздался смех, возгласы приветствий. Литина, улыбаясь, шла прямо к Мирталу, глядя ему в глаза. Его охватила невероятная радость. Но по мере того, как она подходила, с каждым ее шагом, радость стала уступать место страху. Губы Литины улыбались, а ее глаза были совершенно серьезными, даже жесткими, если точнее, то … злыми. Миртал хотел отойти назад, но не мог пошевелиться. Все его тело сковал ужас. Он хотел что-то сказать, но не мог. Не хватало дыхания. А тем временем, Литина неумолимо приближалась. Люди замерли. Больше никто не хлопал и не кричал. В этой жуткой тишине она повесила ему на шею ожерелье, развернулась и ушла. Миртал хотел крикнуть, остановить ее, но не мог. Ожерелье вдруг сдавило шею, он стал задыхаться, зажмурился и … проснулся.
Была глубокая ночь. От открытого окна веяло прохладой. Миртал протянул руку к жене, но рядом ощутил лишь пустоту. Находясь еще под впечатлением сна, он сел на кровати. Постепенно дыхание его снова стало ровным, навеянный кошмаром страх рассеялся. Вместо него в душу начало закрадываться беспокойство. Где Литина? Последняя мысль прогнала остатки сна. Миртал подошел к окну и посмотрел вниз.
Резкие порывы ветра играли с пламенем ночных факелов, установленных вдоль главных аллей имения. В их неровном свете Миртал увидел, как из дворца вышел человек в плаще с капюшоном и, стараясь держаться подальше от факелов, быстро направился к потайной аллее. По походке и фигуре Миртал сразу узнал свою жену. Медлить было нельзя. Надев сандалии и набросив серебристый плащ управляющего, расшитый по краям и на спине граненными эгленитами (полудрагоценными камнями, светившимися даже в темноте), чтобы его не подстрелила ночная стража, Миртал вылез из окна и по выступам на одной из полуколонн спустился вниз. Литина уже почти скрылась за потайной аллеей, когда он, рискуя жизнью, так как его могли принять за грабителя и убить прежде, чем выяснить, кто он, бросился ей наперерез. В эти мгновения Миртал боялся даже думать. Он сразу убедил себя, что его жене угрожает опасность и он ей нужен. Мысль о том, что она могла его разбудить и позвать с собой, но не сделала этого, была изгнана сразу же и больше не возвращалась. Потайная аллея осталась позади и Литина на какое-то время пропала из виду. Миртал остановился, тяжело дыша. Он не видел ее и весь обратился в слух. Все аллеи в имении были посыпаны гравием, а тропинки – нет. Поэтому по звуку шагов можно было определить, где идет человек, хотя за рядами деревьев и кустарником его не было видно. На какое-то время ветер стих и в установившейся тишине Миртал совсем близко услышал шуршание шагов, а потом оно внезапно прекратилось. «Перешла на тропинку», – подумал Миртал. И уже медленно, но уверенно пошел дальше. Теперь он точно знал, куда шла Литина. В этом месте была только одна тропинка, и вела она к его лачуге.
Только теперь Миртал смог рассуждать здраво. Никакой опасности для жены не было. Она хотела пробраться в его домик. Зачем? Ответ напрашивался сам собой: чтобы посмотреть на ожерелье. Женское любопытство. При этой мысли внутри у Миртала как будто бы зазвонил тревожный колокольчик. Так было всегда, когда он чувствовал ложь или какое-то противоречие. С ним такого уже давно не было, и он уже успел забыть об этом чувстве. И вот оно пришло снова. Да, женское любопытство – великая сила. Но бежать посреди холодной ветреной ночи, чтобы посмотреть на подарок, к тому же, хорошо зная, что он еще может быть смертоносным – это было слишком, особенно для такой рассудительной женщины, как Литина. Здесь было что-то еще. Ей почему-то очень надо было посмотреть на ожерелье, причем именно сейчас. Ждать она не могла. Но что заставило ее так поступить? И главное, почему она ничего ему не сказала?
Стоя за плотной стеной кустарника и чувствуя на себе сверлящий взгляд притаившегося на дереве ночного стражника, который специально дал себя увидеть, чтобы предупредить о своем присутствии и, возможно, прийти на помощь зятю Ксерна, Миртал наблюдал, как Литина подошла к двери его лачуги и безуспешно пыталась справиться с замком. Наверное, она думала, что замка нет. Она никогда не ходила в его домик, потому что, как сама говорила, у каждого должно быть свое место для уединения, где можно быть уверенным, что тебя не потревожат. Литина несколько раз попыталась силой сорвать замок, а потом поковырять в нем длинной шпилькой, но замок, который не смог бы открыть даже опытный вор, конечно, не поддавался. Наконец, отчаявшись, Литина села на землю возле двери лачуги и тихо заплакала.
Такого Миртал вынести уже не мог.
– Литина! – негромко сказал он и подошел к своей жене. Она вздрогнула, но не испугалась и посмотрела на него заплаканными глазами. В них Миртал увидел только одно – мольбу о помощи. Он опустился рядом с женой и обнял ее.
– Ты ведь знаешь, что все можешь мне рассказать. Я все пойму и всегда помогу тебе. Мы теперь вместе и нам под силу то, что не может никто из нас поодиночке. Мы – единое целое. Поверь мне, вместе мы все преодолеем.
– Ты думаешь, я бы не рассказала тебе все, если бы могла! – с чувством сказала Литина. – Я так мучаюсь, мне так стыдно, что приходится что-то делать втайне. Но сказать тебе я ничего не могу. Ты тоже должен мне поверить! Ничего плохого я не замышляю! У меня просто нет выбора.
– Тебе нужно посмотреть на ожерелье?
– Да, пожалуйста, просто покажи мне его и ни о чем не спрашивай. Хорошо?
– Ладно.
Миртал достал ключ, который всегда носил в специальном кармашке своего плаща. Несколько привычных движений и замок был открыт. Литина впервые в жизни вошла в его домик. Миртал зажег свечу. В домике было бедно. Слева у стены стояла кровать, а справа от двери, у окна, располагался сундук с табуретом. Больше здесь ничего не было. Литина вопросительно посмотрела на Миртала, и он, ни слова не говоря, поставил на сундук черпак с водой, на дне которого в полутемной комнате ярко сверкнуло сапфировое ожерелье.
– Только не трогай его, – сказал Миртал, перехватив руку Литины над черпаком. – Там еще может быть яд.
Он держал руку своей жены и чувствовал, как она застыла, неотрывно глядя на ожерелье. Литина стояла абсолютно неподвижно, как статуя, будто скованная невидимой силой, и только прерывистое дыхание выдавало в ней живого человека. Вдруг, словно кем-то отпущенная, она закрыла глаза и упала прямо в объятия Миртала. Он взял ее на руки и бережно положил на жесткую кровать. С тревогой он послушал, как она дышит, и внимательно посмотрел на лицо, но причин для беспокойства не обнаружил: выражение лица было спокойным, дыхание ровным – Литина спала.
Поставив черпак с ожерельем за сундук, чтобы драгоценность не бросалась в глаза, если кому-нибудь еще вздумается посетить его убогую лачугу, Миртал сел на табурет и задумался. Итак, ожерелье, конечно, было необычным. Дело не только в уникальных камнях и мастерстве работы, но и в том, как оно влияло на видевших его людей. Силу этого влияния нельзя было объяснить только красотой камней, какими бы дорогими и особенными они не были. Казалось, что ожерелье обладает собственной внутренней силой. Миртал вспомнил свои ощущения, когда рассматривал его утром – радость и веселье. Однако у Литины все было по-другому. Ожерелье полностью подчинило ее себе. И ничего радостного в этом не было. Это не мог быть яд. Во-первых, она его не коснулось, а во-вторых, яда там уже не было. Миртал знал, что он довольно быстро теряет свою силу в воде. Оставляя его в воде после нескольких часов, он просто перестраховывался. Так если это не красота ожерелья и не яд, что же тогда?
