Владимир Гурвич - Баловень судьбы

Я, Гессен и Ращупкина пересекли приемную и вошли в кабинет моего дяди. Мы остановились около дверей. Они смотрели на меня, словно проверяя, что я стану делать дальше. Я понял, что другого выбора у меня нет, кроме как сесть в кресло моего дяди.

Я обошел письменный стол и впервые сел на главное место компании.

– Садитесь и давайте поговорим. Что за вопрос, который нельзя решить без меня?

– Это крайне важный вопрос, – сказал Гессен, а Ращупкина, соглашаясь, кивнула головой. – Сейчас я вам все объясню. Вы сегодня были на мебельной фабрике.

– Был, – подтвердил данный факт своей биографии я. – Очень хорошая фабрика.

– Да, фабрика хорошая, – согласился Гессен, – вот только, к сожалению, приносит убытки.

– Почему? – удивился я. – Мне казалось, что работа там кипит.

– К сожалению, фабрика оснащена устаревшим оборудованием, на нем можно производить только самые простые изделия. И производительность труда тоже невысокая. Стоит вопрос: либо закрывать фабрику, либо ее модернизировать?

– Мне кажется лучше ее модернизировать, – осмелился я выступить с предположением.

– Этого же мнения придерживался и Александр Михайлович. Вот поэтому полгода назад он ездил в Германию, где вел переговоры с одной фирмой о поставке нового оборудования.

– Так в чем проблема?

– Проблема в том, подписывать ли контракт или отказываться от него. Это очень важное решение, речь идет о сумме в два миллиона долларов.

Я невольно присвистнул.

– Так что вы хотите от меня?

– Я временно исполняю обязанности генерального директора и считаю себя не вправе принимать столь ответственное решение. Его может принять только постоянный генеральный директор и владелец компании.

– То есть вы хотите сказать, что принять решение должен я.

Гессен молчал, но его молчание было красноречивей всяких слов. Я же вдруг почувствовал, как покрываюсь холодным потом. Я понятие не имею, как поступить в этом случае? Шутка ли, мое слово стоит два миллиона долларов. Никогда еще она не ценилось столь дорого. К такой огромной ответственности я не привык.

Я мучительно размышлял, как выкрутиться мне из этой ситуации? Я видел, как оба моих собеседника напряженно ждут моего решения.

– И когда компания должна дать окончательное согласие на заключение контракта? – спросил я, с замиранием сердца ожидая ответ на свой вопрос.

– Скоро, – произнес Гессен, – через две, максимум через три недели. Все зависит от наших партнеров в Германии. У нас есть с ними договоренность, что они должны приехать сюда, чтобы изучить обстановку на месте, составить точный перечень необходимого нам оборудования. Приглашение мы им отослали еще при жизни Александра Михайловича. Они должны были уже появиться у нас, но потом случилась эта печальная история – приезд, естественно, отложили. Но недавно мы получили новую от них телеграмму. Они просят в двух-трехнедельный срок подтвердить наше приглашение.

Я откинулся на мягкую спинку кресла, которая мне показалось очень жесткой, так неуютно чувствовал я себя на этом месте.

– Но вы же понимаете, что я ничего не в состоянии сейчас сказать.

Пока я не разберусь детально в делах компании, я не могу принять никакого решения.

– Мы понимаем и готовы оказывать вам всяческое содействие. Скажите, какую информацию вы хотите получить?

– Ну, прежде всего о финансовом состоянии компании.

– Я готова предоставить вам обстоятельный анализ, – впервые за весь разговор подала голос Ращупкина.

– Я его непременно выслушаю, но не сейчас. Чуть попозже. – Я почувствовал, как от всех этих дел и забот у меня начинает ломить в висках. Я предвидел, что финансовый отчет меня окончательно доконает.

– Я готова это сделать в любой момент, – сказала финансовый директор.

– Будем считать, что первое мое знакомство с компанией прошло успешно, – проговорил я.

Гессен и Ращупкина оказались людьми сообразительными, она практически одновременно встали.

– Было очень приятно познакомиться, – на этот раз почему-то особенно четко выговаривая слова, произнес Гессен.

– Я тоже очень рада началу нашего сотрудничества, – проговорила Ращупкина.

Я заглянул в ее глаза, но не обнаружил там никакой радости. Они смотрели на меня холодно и настороженно. С этой бабой надо держать ухо востро, сам не зная почему, подумал я. И вообще, неплохо бы узнать обо всех этих людях побольше.

Гессен и Ращупкина покинули кабинет, и я вздохнул с облегчением. Эти дела утомляли меня больше, чем многокилометровые марши с полной выкладкой по пересеченной местности. Там по крайней мере было ясно, куда и зачем идешь и когда придешь к финишу. А тут абсолютно ничего не понятно. Нельзя сказать, что я совсем не смыслил в экономике, мой небольшой стаж бизнесмена обогатил меня немалыми познаниями в этой области. И все же, чтобы разобраться во всех здешних хитросплетениях, надо затратить большой труд и массу времени. И я был далеко не уверен, что у меня хватит на это терпение. Скорей бы продать акции, помахать всем ручкой и навсегда позабыть про «Северное сияние» и здешних обитателях.

Однако моя радость, что от меня хотя бы на время отхлынули все эти нудные и тягостные заботы, продолжалась недолго. Дверь приоткрылась и в нее заглянул Маринин.

– Могу я вами поговорить, Евгений Викторович? – осведомился он.

– Разумеется, Юрий Николаевич.

Поведение Маринина меня заинтриговало с первых же секунд. Вместо того, чтобы пройти к моему столу, он долго и тщательно закрывал дверь, словно намеревался сделать это так, чтобы ни один бы звук из этого кабинета не вышел бы наружу. Затем он, стараясь передвигаться как можно тише, приблизился ко мне.

Что-то знакомое по прежней жизни мелькнуло мне в его повадках.

– Скажите, вы не бывший офицер.

– Так точно, подполковник запаса. Служил во внутренних войсках, заведовал следственным отделом прокуратуры военного округа.

– Получается, что мы с вами коллеги.

– Именно так, – кивнул Маринин. – Приятно, что возглавлять компанию будет офицер. Значит, будет во всем порядок.

Я решил никак не реагировать на эти слова.

– О чем же вы хотели со мной побеседовать?

Ответ Маринина прозвучал более чем неожиданно.

– Я хочу вам предложить взять себе охрану.

Я не скрыл своего удивления.

– Иными словами телохранителей. Вы полагаете, что мне что-то угрожает?

– Не сомневаюсь в этом.

– Что же именно?

– Того же что и вашему родственнику. Если убили его, то почему не могут убить и вас.

Логично, подумал я, если он кому-то мешал в качестве главы компании, то занимая это место, мишенью для убийцы становлюсь я.

– И кто же, по-вашему, может желать моей смерти?

Его ответ снова удивил меня.

– Любой. Ведь убийцу Александра Михайловича так и не нашли.

Я ненадолго задумался.

– Расскажите мне об обстоятельствах его смерти.

Маринин пожал плечами.

– Они остались почти невыясненными. Его нашли мертвым с простреленной головой в пяти километрах отсюда. Хотя местность тщательно обследовали, никаких следов убийцы так и не обнаружили.

– Так не бывает, мой опыт ясно мне говорит, что хоть что-то, но остается.

– Ничего не нашли, – повторил Маринин.

– Может, быть, он сам покончил жить самоубийством?

– Исключено. с ним было охотничье ружье, из нее выстрелить себе в голову крайне сложно. Тем более, он даже его не достал, оно висело у него на плече, и никаких следов выстрелов в нем не было.

– Загадочная история, – пробормотал я. Затем внимательно взглянул на Маринина. – Интуиция подсказывает мне, что вы проводили собственное расследование.

Маринин слегка замялся.

– Это нельзя назвать расследованием, просто я попытался собрать и сопоставить ряд фактов.

– Не поделитесь ли ими, дорогой Юрий Николаевич.

Маринин вдруг подался вперед в мою сторону.

– Ни у кого из них нет алиби, – прошептал он. – Ни у немца, ни у финансистки, ни у моториста, ни у старика, ни у красавицы.

– Постойте, давайте по порядку. Немец – это, наверное, Гессен, финансист – Ращупкина. А кто такой моторист?

– Струганов, он хорошо в моторах разбирается. Сам автомобиль собрал.

– А старик?

– Мироненко Василий Степанович, начальник прииска. Они должны были встретиться с Александром Михайловичем и вместе поохотиться.

– Ну а красавица?

– Анастасия Мефодьевна.

– А она-то ту причем, неужто вы и ее подозреваете? – изумился я.

– А почему бы и нет. Кто любит, тот чаще всего и убивает.

Я подумал, что у этого человека весьма своеобразная логика.

– Больше вы никого не подозреваете?

– Сержанта. Это прозвище, его настоящая фамилия Тюленев. Он возглавляет небольшую артель старателей. На самом же деле – это не старатели, а самые настоящие бандиты. Ходят слухи, что они подстерегают одиночек или нападает на маленькие артели, грабят их и убивают. А золото переправляют за границу. За последние два года в районе бесследно пропали не меньше десяти человек.