Галина Маркус - Сказка со счастливым началом
– Позорно сбежит? – возмутилась Соня. – Представь себя на его месте… что он мог сделать? Как бы он защитил?.. Ты что, не слышал? Ему поставили условие!
– Да с чего ты взяла? – презрительно сказал Женя. – Тебе легче так думать, что ли? Мало ли, что он сказал!
– Пусть… даже если и так… – Соня опомнилась и решила быть осторожней. – Всё равно – ответь. Как бы ты в таком случае…
– Это лёгкий вопрос, – пожал плечами он. – Если кто-то угрожает моей жизни или жизни моих близких, он подлежит уничтожению. Настоящий мужчина не может ответить иначе. Ну, разумеется, когда остальные варианты исчерпаны.
– Убить человека?! Собственного отца?!
Соня в ужасе вспомнила Митины слова: «Наверное, я не мужчина». А вдруг эта дикая мысль вновь придёт ему в голову?
– Конечно. И тюрьма бы меня не испугала – там тоже люди живут. Зато знал бы, что ты в безопасности. Но на поступок способен не каждый.
– «Тварь ли я дрожащая, или право имею?» Вот это – выход?! Это принесло бы худшие беды – мы все бы расплачивались!
– Я тоже читал Достоевского в школе, – хмыкнул Женя.
– Нов наказание я не верю. Я видел, как страдают порядочные люди, которые мухи не обидят. А такие, как Антон Калюжный, всегда в шоколаде. На других он беды навлёк – это да. Но только не на себя.
– Есть и другой суд… – тихо произнесла Соня.
– А, это про то, что грешников на небе накажут? Детка, я уважаю твои… религиозные чувства. Но, на мой взгляд – люди это придумали, чтобы оправдать несправедливость. И своё бездействие.
– Ты ещё про опиум для народа скажи!
– Во-во. А почему бы тогда твоему Богу не «подлечить» грешников здесь, на Земле? Чтобы другим неповадно было.
– Жень, я не хочу в таком тоне… Это вопрос другого уровня.
– Думаешь, я примитив? Или возразить нечего?
– Хорошо… Если коротко – то потому, что Он дал свободу воли и право выбора каждому. Но свобода воли одних часто нарушает права других.
– Тогда все должны знать – какой поступок какие последствия будет иметь. Как в Уголовном кодексе.
– Уголовный кодекс не остановил ни одного преступника. Или очень немногих. Так и здесь – правила все знают, и про последствия тоже. Но…
– Потому что нарушен принцип неотвратимости наказания. Каждый надеется – авось пронесёт. И ведь проносит!
– Он не нарушен. А Бог – не милиция. Он не давит на нас очевидностью. Только тогда каждый будет поступать по собственной вере и совести… тогда будет выбор… а иначе мы стали бы роботами… или рабами. Но Там – вот Там, да, всё будет неотвратимо! – Соня горячилась и сама себе напоминала сейчас Мару, протестующую против «ереси». – И потом… многих уже и здесь, как ты говоришь, «лечат». Которых можно вылечить. А если не лечат, значит, безнадёжный случай – это ещё хуже, как ты не понимаешь!
– Ладно, Сонь! – Женя поднялся с кресла. – Хорош! Это всё чепуха, я здесь не для проповедей. Надо решать нашу с тобой ситуацию.
– Никакой ситуации нет, – Соня напряглась и тоже встала.
– Нам ведь незачем притворяться, да? – он словно не слышал. – Я, конечно, знал, что ты сама не придёшь. И сейчас не рассчитываю, что кинешься ко мне утешаться. Но я тоже гордый мужик. И то, что я вымаливаю тебя вернуться – это многого стоит.
– Куда – вернуться? – резко спросила Соня.
Женя сделал к ней шаг, но она выставила вперёд руку и замотала головой: не подходи.
– К нормальной жизни. К нашему браку. Всё, что я сказал вчера, под прослушкой – могу повторить и сейчас. Обещаю – ни одного попрёка.
– К какому ещё браку? – обалдела она. – Какие попрёки? Женя, я замужем. И всегда буду замужем. Даже если бы я захотела – я не смогла бы это нарушить!
– Не понимаю! – раздражённо заговорил он. – Эти венчания – просто красивая традиция, не более того. Ну ты же умная женщина, у тебя критический ум…
– Это таинство, Женя! Если ты не веришь, то это не значит…
– А ты, почему ты веришь? Это обряд, его проводит обычный человек. Который, прости, пьёт, жрёт и… в туалет ходит в промежутках между службами. Да Всевышнему, коли Он есть, не до того, что там кто-то пропел в рясе над двумя дураками.
– Да, Женя, человек – посредник. А клятвы свои мы давали перед Богом, Ему и друг другу. Ты когда-нибудь давал клятву? Хотя бы человеку? И если давал – то нарушал, когда тебе покажется удобным?
– Я не люблю клятв, – Женя помрачнел, словно вспомнив что-то неприятное. – Присягу давал, и служил верно. Но если хочешь – тебе поклянусь. И выполню. Даже если подохнуть придётся.
– Нет, не хочу! Я уже поклялась! Другому человеку.
– Не быть вам вместе, Сонь. Объективно – не быть. Даже если он такой хороший, как ты говоришь – тогда тем более. Не надейся, больше ему от Калюжных не вырваться. Их не уговоришь, не уломаешь. Да он и сам теперь не захочет: одно дело – по большой страсти, другое – когда уже всё от тебя получил. Ты ведь сама понимаешь, не дура. Вот – реальная ситуация. И что от тебя требует твоя церковь? Всю жизнь без мужика куковать. А я предлагаю нормальный, законный брак. Верность. Любовь. Одобрит тебя твой Бог, не сомневайся.
Соня задумчиво смотрела на него.
– Детка, не смотри на меня так, – почему-то занервничал Женя. – Ты когда так смотришь, я…
– Женя… – медленно начала она. – Знаешь… я рада, что ты всё мне сказал. Спасибо тебе, правда. Я хочу, чтобы ты понял… Даже если бы я не венчалась… и на земле не было бы ни одного мужчины, кроме тебя… И если бы я никогда не знала Митю… С тобой бы я теперь судьбу не связала. Никогда.
– Настолько противен? – глаза у него потемнели.
– Нет, не ты сам. А твои взгляды на жизнь. Мы слишком разные люди.
– В постели это нам не мешало. И не помешает.
– Брак – это не только секс.
– Поверь мне… как старшему. Если в постели порядок, то молиться каждый может, кому захочет.
– Нет. Но это уже неважно. Я люблю другого. И он мой муж.
– «Но я другому отдана и буду век ему верна»?
– Я рада, что и поэзию ты тоже любишь.
На его лицо легла тень. Взгляд у него стал тяжёлым, выражение губ – жёстким. Но когда он заговорил, речь его звучала по-прежнему спокойно, хотя более отрывисто.
– Яне люблю поэзию. Я не люблю сказки. Я живу реальной жизнью и крепко стою на земле. Поэтому вот что я тебе скажу. Хочешь ты или нет, наша свадьба – это сейчас единственный способ, чтобы Калюжные навсегда про тебя забыли. Я понял – жить ты со мной не будешь, раз фанатично веришь всему, что тебе вправили в церкви. Значит, заключим фиктивный брак.
– Нет! – моментально отреагировала она.
Поступить так же, как Митя? После того, что она испытала, услыхав про его женитьбу?
– Не спеши. Подумай и поймёшь, что последствия…
– А тебе-то это зачем? – перебила его Соня.
– Всё очень просто, – губы у него скривились в усмешку, но взгляд остался прежним. – Подожду, пока у тебя мозги встанут на место. И не допущу, чтобы появился кто-то другой. Я умею ждать и догонять. Помнишь, ты рассказывала, как фиктивный брак у твоей матери превратился в реальный?
– Тогда тем более – нет, – твёрдо сказала она.
Зачем, зачем она согласилась вчера на навязанную им игру? Это всё отвратительно. И это пора заканчивать. Раз и навсегда. Больше никакой лжи и притворства – плевать на последствия.
Внезапно Соня поняла, что свободна, что больше не находится под воздействием его гипнотической силы. И ощутила невероятную легкость.
Под её взглядом Женя всё больше хмурился, но не отступал. Он не сомневался, что деваться ей некуда.
– Я сказал Калюжному, что беру тебя на себя, – с весомостью в каждом слове продолжал он. – Что женюсь на тебе, чтобы не было пути назад. Только после этого сняли прослушку. Ты у меня на поруках, он мне поверил! Если мы не поженимся, опасность останется. Особенно если твой недоумок вдруг снова возьмётся тебя донимать. Калюжным будет спокойнее, если он забудет о тебе раз и навсегда.
– Ты же говорил, что он никогда не придёт, – прищурилась она.
– По серьёзному – нет. Но есть мужики, которым доказательства подавай, что они всем бабам нужны. Недаром лапшу тебе на уши вешал. Напомнит о себе, убедится, что ему здесь «дают», и снова – в кусты. А предки его задёргаются – вдруг он опять… Зато если ты будешь замужем – он не заявится. Или ты собираешься его ждать? Встанешь в очередь со всеми его проститутками? Надеюсь, ты не мазохист. И самолюбие у тебя есть.
Женя уставился на неё в ожидании, сознавая, что провел серьёзную, кропотливую работу, обложил Соню со всех сторон, отверг все её доводы и привёл неоспоримые аргументы. А главное – что она брошена, одинока, запугана, на грани морального и материального краха.
Соня, и правда, уже очень устала, её вымотал этот разговор. Но Женя не мог понять одного: она уже перепрыгнула через костёр, стала облаком и уплыла, а он всё ещё разговаривает с ней, даёт инструкции, как не сгореть. Пора, наконец, ему объяснить.
– Мне всё равно, на что ты надеешься… – тихо, глядя на него в упор, сказала она. – Мне всё равно, что решат Калюжные. Мне всё равно, что они сделают. Я не знаю, заявится ли Митя, а если заявится – я не буду жить с ним тайком, прячась по углам. Я его жена, а не любовница. И самолюбие моё тебя не касается. А вот тебе – пора бы его включить. И понять, что здесь тебе делать нечего. Прощай, Женя. Ключ можешь не отдавать, скоро нас в этой квартире не будет.
