Инна Тронина - Время «Ч»
– У тебя, Санька, тоже ведь есть семья. – Захар уже не отрывал глаз от молчащего телефона.
– Какая семья? Папа? Так это же разве… – Минц не договорил и предпочёл соскочить со скользкой темы. – Захар Сысоевич, мне кажется, что с Гюлихановым совсем плохо. И, самое главное, никак не выяснить, почему он не явился в «Вислу», ни к Гостиному двору. Уж Люде-то при всех раскладах он должен был объяснить, намекнуть хотя бы. Если здесь замешан Стеличек, можно ожидать самых невероятных и подлых выходок. Я почти уверен в том, что Алима раскололи. Это тот самый случай, когда я был бы невероятно счастлив ошибиться.
– И что же теперь делать? – Всеволод сплёл косичку из трёх лимонных корочек. Его липкие смуглые пальцы вздрагивали. – Мало того, что парня до смерти жалко, так ещё летят в тартарары все наши планы. Ведь у нас там больше нет своих людей, особенно в окружении главарей.
– Конечно, это только в кино бывают суперы. А мы – люди, и нас тоже можно застать врасплох, победить. – Минц отставил чашку и уже хотел встать, как загудел телефон. Этот зуммер ничем не отличался от прочих таких же сигналов, но все трое почему-то сразу же решили – всё кончено.
На аппарате одновременно с гудками загорался оранжевый огонёк, и сейчас он был похож на светящийся глаз беды. За окнами с новой силой припустил ливень, и после короткого сполоха молнии прямо над «Большим Домом» прокатил долгий гром.
Захар поднял трубку и нажал белую прямоугольную клавишу:
– Майор Горбовский.
– Захар Сысоевич, капитан Синицын беспокоит…
– Из Приморского? – перебил Горбовский. – Что у тебя?
Минц и Грачёв разом встали и подошли к начальнику – они хотели в столь тяжкую минуту быть рядом с ним. Ворвавшийся в окно ветер едва не опрокинул тяжелые гладиолусы, и Саша в последний момент придержал вазу.
– На тарном складе Торжковского рынка пятнадцать минут назад обнаружено тело Алима Гюлиханова с тремя колото-резаными ранениями грудной клетки…
За окном снова грохнуло со страшной силой, и задребезжали стёкла. Над крышами домов неслись дымные, чёрно-фиолетовые тучи. Всеволод и Александр ничего ещё не слышали, но поняли всё по лицу начальника. Они взглянули друг на друга, а потом Всеволод, как подкошенный, упал на стул.
– Ну, за что же? – пробормотал он, вцепившись пальцами в волосы. Саше на какой-то момент показалось, что он сейчас снимет свой скальп. – За что, тысяча чертей?!
– На Торжковском? – переспросил Захар. – А оружие найдено?
– Нет. Скорее всего, это была финка или что-то в таком роде. Но пока никто не берётся утверждать…
– Тело ещё там? Я имею в виду, на рынке?
– Да, выехала следственная группа. Сначала сообщили нам, а я уже имел от вас указания.
– Убийство давно произошло, не знаешь? – Горбовский словно одеревенел и говорил спокойно, деловито.
– Надо выяснить у врача. Я сейчас выезжаю на Торжковский рынок, – сообщил Синицын.
– Мы тоже, – торопливо сказал Горбовский. – Пусть пока ничего не трогают.
– В тарный склад вход со двора, Захар Сысоевич, – предупредил Синицын.
– Спасибо, а то потеряли бы время. Да и гроза сильная сейчас. Мы подъедем со стороны Сердобольской улицы, – уточнил Горбовский. – Встречай минут через сорок…
– Едем, молодцы! – Тон Горбовского не допускал возражений, да «молодцы» и не собирались отказываться.
Захар кинулся к вешалке, стал натягивать плащ. Всеволод застёгивал довольно-таки легкомысленную, курортную куртку – белую с большим цветным кругом на спине. Саша, хоть и торопился, но, как всегда, тщательно подпоясал свой макинтош и причесал волосы.
– Саня, ты оказался прав, – теперь Захар едва не рыдал. – План рухнул, и всё псу под хвост. Они теперь так затараканятся, что век их не найдёшь.
– Кто его, интересно? – Минц в последний момент схватил зонтик.
Его взгляд случайно упал на стол, за которым все трое только что мирно пили кофе. Ещё зеленел недоеденный крыжовник, остро благоухал сочинский лимон. Стояли в беспорядке кофейные чашки, и цвели розовые махровые гладиолусы. Будто бы ничего не случилось, и не погиб только что человек…
– Саня, ну ты понимаешь, – Горбовский почти бежал по коридору. – Этого сейчас никто даже предположить не может. Надо осмотреть тело, расспросить людей, причём подробно. Но факт, что они будут искренни – все повязаны круговой порукой или просто запуганы. Но мы и сами кой-чего можем – надо только место увидеть.
Горбовский что-то сказал дежурному, а потом вместе с Минцем и Грачёвым выбежал под дождь. Пока Грачёв трясущимися от волнения руками открывал дверцу служебной «Волги», все трое промокли до костей, но не заметили этого. Дождь лил такой, будто трое находились под Ниагарским водопадом.
Всеволод сквозь стену воды вывел «Волгу» на Литейный. Не обращая внимания на буйство непогоды, он рванул на мост. Там тоже ничего не было видно – лишь белели пятна фонарей, да истошно звонил остановившийся трамвай.
Горбовский и Минц сидели молча – в их сознании ещё не до конца отложилась трагическая весть. Всеволод же вспомнил, как семь месяцев назад его «Ладу» гнал в том же направлении ныне покойный брат. Тогда Михаил доживал свой век на земле, и точно так же действовали на нервы прыгающие цифры на табло электронных часов. Сознание бессилия перед врагом, ощущение своей глупости и беспомощности душило Грачёва точно так же, как тогда. Он скрежетал зубами и едва сдерживал стон. Бандиты нанесли удар первыми – как и в конце января…
Мимо Военно-Медицинской академии «Волга» вывернула на проспект Карла Маркса. Наконец добрались до Гренадерского моста, откуда сплошным потоком, с зажжёнными фарами, шли машины. Грачёв яростно крутанул руль вправо, и их «Волга», подняв фонтан брызг и окатив стоящих на краю тротуара людей, полетела по проспекту. Северо-западный ветер швырял струи воды на зеркало, мешая заднему обзору. «Дворники» не справлялись с потоками, которые вспыхивали то красным, то жёлтым светом.
– Как это могло случиться? Где у нас «течёт»? – мучился Горбовский. – Не мог Алим наследить, я ручаюсь за это! Ведь ни разу в жизни…
– Все мы грешны и все мы смертны, – отозвался Минц. – Как видите, Абоянцевой на Литейном больше нет, а дело её живёт.
Они уже ехали по Сердобольской, и фонари светились лиловым. Дождь немного стих, и теперь барабанил по крыше «Волги». Когда завернули на парковку у рынка, где громоздились фургоны и прицепы, стояли легковухи и мотоциклы, Грачёв заглушил мотор и откинулся на спинку сидения.
К ним подбежал тот самый капитан Синицын – широкоплечий, коротко стриженый крепыш в форме. С ним были и другие сотрудники районного ОВД, которые лихо откозыряли прибывшим. Горбовский был личностью знаменитой, часто выступал по телевизору, давал интервью в газеты, и потому считался среди коллег звездой.
– Идёмте, хлопцы! – угрюмо сказал Захар всем сразу, не разделяя свиту на своих и чужих.
Мимо тонких, потрепанных грозой рябин они прошли под арку и очутились во внутреннем дворе рынка. Мокрый чёрный асфальт бликовал маслянистыми отсветами, а за ноги цеплялись длинные, закрученные стружки. Носками ботинок идущие отшвыривали доски с торчащими из них ржавыми гвоздями, гнилые овощи и фрукты. Под конец Минц сослепу едва не растянулся, поскользнувшись на дынной корке, но Грачёв вовремя схватил его за рукав.
Во дворе и на складе было много сотрудников милиции, суетились люди в белых халатах и кожаных куртках. Судмедэксперт встретил группу с Литейного в дверях, где курил в ожидании их прибытия.
– Приветствую вас! – Он, обменявшись рукопожатиями со всей троицей, указал вглубь склада. Там, накрытое простынёй, лежало тело. – Три удара ножом. Судя по всему, при последнем лезвие пробило аорту. Смерть наступила примерно минут через сорок после этого, и раненый потерял очень много крови. Я. конечно, могу ошибаться, а потому нужны дополнительные исследования. Сначала убийца взял чуть выше сердца, во второй раз – левее. У меня создаётся впечатление, что они некоторое время боролись. Видите – следы крови даже в дальнем углу? У потерпевшего ещё оставались силы. Даже до сих пор кровь не засохла…
Следователь Борисов, в кожаном пальто и кепке, поздоровался со вновь прибывшими и подтвердил:
– Да, он умер не сразу. Отчётливо видны следы борьбы. У потерпевшего, – следователь оглянулся на тело Гюлиханова, – разорван ворот рубашки, и на куртке отлетели две верхние кнопки. Кроме того, рассыпались сложенные у стены ящики. Видите, они залиты кровью? Скорее всего, роковой удар был нанесён здесь. Кроме того, в руке погибшего оказалась зажата запонка. Вот она. – Борисов развернулся маленький пакетик с биркой. – На нём самом не было рубашки с запонками. Да и вообще, на рынке в таком виде не торгуют. Значит, убийца приехал сюда только того, чтобы встретиться со своей жертвой. Ещё могу сказать, что пальцы потерпевшего в крови. Следовательно, они липкие, и потому к ним пристали волоски…
