Юрий Чудинов - Порядок вещей
– Получается, если бы не рок-н-ролл, жизнь каждого из нас сложилась бы иначе. Виталий, возможно, остался бы жить. Сергей не пропал бы без вести…
– Странно… Я тоже об этом думал. Здесь, на кладбище.
– Я хотел поступать в Новосибирск, на биофак.
– А я собирался в Питер. В мореходку. Правда, штурманом все равно бы не стал. Из-за зрения.
– У Сергея был выбор: то ли медиком стать, то ли актером.
– А Виталий подавал документы в «политех». И я уговорил его забрать их оттуда, чтобы он поступал с нами.
– Все решили, что следует действовать иррационально. Спутать карты судьбы.
– Теперь расплачиваемся за это.
22. Гамбринус
...Детская считалка на выбывание:
«Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: «Буду резать, буду бить.
С кем останусь – дружить?»
Под сводами «Гамбринуса» царил полумрак.
Внешне ничего не изменилось. Казалось, только вчера мы были здесь вместе. Вкус пива огорчил: «Что это? Можно, конечно, назвать настоем из целебных трав. Можно назвать горным медом. Если понятия не иметь, что такое настой или мед. Но, пивом! Нет, пивом это никак не назовешь!»
– Незадолго до того, как лечь в больницу, Виталий был здесь и написал стихотворение… – Юра раскрыл блокнот, и я увидел заложенную между страниц салфетку. – Вот… «Для света гаснущих звезд место в глазах старика. Дешево покупают отказ, дорого оплачивают согласие – с самим собой. В копеечку обходится запоздалый ремонт мостов. Так же больно сшивать края кровоточащих ран. Линии татуировок превратили в линии жизни, для обозначения дат используют кресты. Риск потерять всё равно равен нулю, потому что всё давно уже потеряно…».
– Сергей говорил, что лучшие люди уходят первыми, чтобы унести песни, которые этот мир не заслуживает.
– Помню.
Вкус пива улучшился.
– Мы, четверо, как бусинки на нитке, – заметил Юрий. – Нас всегда будет четверо. Даже если никого из нас не останется.
– Понижение градуса повышает пафос, – ответил я.
– У меня сломался термометр. Но могу засечь по часам.
Юра посмотрел на часы.
– Во сколько у вас «саундчек»? – вспомнил я о предстоящем концерте.
– К сожалению, мне пора. Вот ключ. Отнесешь вещи. Трюмо в прихожей и зеркало в гостиной завешены полотенцами. Можешь их снять… Компьютер подключен к сети, можешь зайти на сайт: www.romislokus.com. Только на концерт не опаздывай. В 19:00.
– Сумма – десять. Помню.
Мы покинули погребок. Смольников пошел в одну сторону, я – в другую.
«Вот мы и встретились. И наша неслучайная встреча вроде бы позади. Но впечатление такое, словно она продолжается, продолжая собой все предыдущие встречи. Мы вспоминали друзей, тех, кого не сумеем, вроде бы, повстречать, но это было продолжением наших встреч с ними. Даже если бы мы и не вспоминали о них, все равно это было бы продолжением наших встреч. Нас не станет, но когда-нибудь кто-то где-то с кем-то встретится, и это будет продолжением нашей встречи, кто бы, где бы, когда бы, с кем бы ни встретился. Наша встреча длится и длится. Нас не было, а встреча происходила. Поэтому она вне времени. И если отбросить время, останется встреча. Поэтому она вне пространства. И если отбросить пространство, останется встреча. Поэтому она вне кого бы то ни было. И если отбросить всех, останется встреча. Что же это такое, встреча, если она не зависит ни от времени, ни от пространства, ни от субъекта в пространстве? Я могу только сказать, что это было всегда, и мы есть именно потому, что это было и есть, и мы будем всегда, благодаря встрече. Я могу только сказать, что встреча внезапна именно потому, что длится вечно, и длится вечно, как если бы ее не было. Но она есть, и она длится, и я могу говорить о ней».
Глава вторая. Лабиринт
23. Компьютер и смерть
Гостиная в доме Виталия. Сумерки. Ничего не происходит. Если и происходит что-то, то только не здесь. В соседнем доме, например, хватает кто-то графин со стола и бьет им кого-то по голове. Или выносит из квартиры чемодан барахла, не заперев при этом дверь. Потому что он вор. Мало ли что может произойти? Здесь, сейчас, ничего такого не происходит. Хотя я тоже, можно сказать, покидаю квартиру.
Загрузка сайта завершена. На экране загорается надпись: «attention!» – «внимание!» Возникает заставка: гибрид вокзала и ресторана – огромный зал в череде таких же залов. Одна стена глухая, другая – сплошное стекло, но мутное, сквозь которое ничего не видно. У глухой стены бесконечно долгая стойка бара. Множество столиков, пластиковые кресла. В креслах – люди, между столиками – официанты.
Внимание привлекает фигурка одного из сидящих в зале людей. Кликаю мышкой по пятнышку лица. Масштаб изображения увеличивается.
Это Виталий. Выглядит, как персонаж компьютерной игры, но сходство очевидно. «Картинка» оживает. Виталий поднимается из-за стола и идет к бармену. Тот подает ему коробку. Из мониторных колонок доносится голос:
– Ваш шоколад, сэр.
Виталий возвращается за стол, открывает коробку. Видно толстую плитку шоколада, разделенную по диагонали на два прямоугольных треугольника. (Впервые вижу шоколад в коробке!) Треугольники соединены между собой шоколадной перемычкой.
Виталий ломает перемычку, один треугольник кладет обратно в коробку, другой начинает жевать, откусывая понемногу, но не проглатывая, а позволяя шоколаду полностью раствориться во рту.
Включается сирена. Люди вскакивают со своих мест и как-то сосредоточенно, как будто только этого и ждали, устремляются к выходу. Виталий растерянно озирается по сторонам.
Мимо спешит человек в черном смокинге. Бросив короткий взгляд, останавливается. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно над чем-то размышляет, затем резко разворачивается и бежит к выходу.
В зале уже никого нет. Остается последовать его примеру.
Снаружи парк. Деревьев нет. Одни кусты. Местами кусты аккуратно подрезаны, словно этим занялись недавно и бросили.
24. Мертвый монах
...Еврипид (ок. 480 до н. э. – 406 до н. э.) Из трагедии «Ипполит»:
«Если бы мне укрыться в кручах скалистых,
Если бы мне со стаей птиц оперенных
Легкою птицей взвиться по воле бога!»
Не мешок, не валун – это был мертвый монах. Сергей наклонился, чтобы поднять с земли лежавший рядом с телом меч. Стер пыль с клинка и увидел руническую надпись, выгравированную над изображением хищной птицы. Точно такой же меч он видел в руках у девушки.
Бездумно коснулся пальцами рун. От пальцев по краю лезвия тонкими струйками побежали язычки голубоватого пламени. В следующее мгновение меч вспыхнул, как факел, и Сергей в ужасе выпустил его из рук.
Падающий меч не коснулся травы. Девичьи пальцы, возникшие, казалось, прямо из воздуха, сомкнулись на его рукояти. Вокруг меча заклубился зеленоватый туман. Клочья тумана стекались в стеклянную полость, по форме напоминающую обнаженное девичье тело. По мере заполнения емкости внутри нее разгорелось розовое свечение. Завершилось все это яркой вспышкой. Свет погас, и Сергей увидел девушку, из плоти и крови.
– Помоги мне снять с него одежду, – сказала она. – Соберись. У нас очень мало времени.
Сергей приподнял мертвого монаха за ноги.
Пергаментный свиток, извлеченный из сумки монаха, был перехвачен посредине черно-серо-синей лентой.
– Шёрнер мог бы добраться до нас, но в одиночку он этого не сделает, – сказала девушка. – Монах был якорем. Из-за отсутствия свитка, тело монаха вскоре исчезнет, и Шернер не сможет воплотиться в нем, чтобы переместить сюда своих воинов. Придется им преследовать нас на лошадях. У нас есть шанс добраться до гор прежде, чем они нас настигнут. Ты уже способен идти?
– Я чувствую себя превосходно! – Сергей глупо подпрыгнул, поражаясь многократно возросшей упругости мышц. Подпрыгнул еще раз. – Ничего не понимаю. Что произошло? Никогда так хорошо себя не чувствовал.
– Ничего удивительного. Мы только что прошли портал. И сделали это так, как, похоже, никто до нас не делал.
Девушка улыбнулась. Сергей заметил бледное свечение в воздухе. Светились буквы имени: Асуэло Комин.
– Асуэло Комин, – прочитал он в растерянности.
– Рада, что ты, наконец, назвал себя, Асуэло. Вероника деи Катанеи.
25. Лабиринт
...Из энциклопедического словаря:
«Водка, спиртной напиток, смесь очищенного этилового спирта (40–56 объемных %) с водой, обработанная активным углем».
Шоколад остался в коробке, на столе. Я вспомнил о нем, когда Виталий остановился у ворот. Почему-то я был уверен, что шоколад вскоре понадобится. И, хотя покидавшие парк люди бежали дальше, по улицам незнакомого города, хотя на лицах многих из них читался страх, я решил, что лучше вернуться, и поэтому кликнул мышкой по зданию вокзала-ресторана. Виталий нырнул в кусты. Там было полно тропинок, но бежать по ним приходилось, согнувшись в три погибели. Вдобавок тропинки петляли, и я уж забеспокоился, как бы здесь не заблудиться, когда перед носом Виталия возник кирпичный забор, перемахнув через который, он оказался в начале улочки с домами, больше похожими на сараи, чем на жилье человека. Впереди, над домами, все такое же далекое, возвышалось здание вокзала-ресторана.
