Том 2. Проза - Анри Гиршевич Волохонский
Какие звездные отары
Вращает в небе Кол-звезда.
Кол-звезда — это наша Полярная. Сама она неподвижна. Вокруг нее вращаются все прочие звезды северной части небесной сферы, причем для объективного наблюдателя картина везде одинакова. Однако в поэме все не так:
Она горит на всю округу,
Как скотоводом вбитый кол,
И водит медленно по кругу
Созвездий пестрый ореол.
То есть ореол созвездий — сам по себе уже круг — усилиями Кол-звезды медленно несется по кругу. Вот отсюда и проистекали Рубруку небесные откровения.
Как Рубрук простился с Монголией
Писать о другом сочинителе очень трудно и скучно. Поэт придумывал, а ты что-то бормочешь по поводу его вымыслов. Чем он талантливее, тем писать труднее. Тем не менее я решил порассуждать о поэме Заболоцкого, ибо обратил внимание на какую-то странную глухоту по отношению именно к этим его стихам, к поэме «Рубрук в Монголии». Хотя они изданы миллионным тиражом, но по-настоящему обоснованные оценки встретишь едва ли. У меня впечатление, что его стихи потому ускользают от уразумения, что в них нет привычного для нашего интеллигента образа стиха, того самого, который изображает стих или который стих и есть. А раз так, какое может быть понимание? Приходится разжевывать.
Впервые я познакомился с этой поэмой году в 1959-м. Она тогда была еще не издана и ходила по рукам в списках. Однако лишь пару лет назад я вдруг понял, что употребляемое в этой главе выражение «Живали муллы тут и ламы» можно прочитать и с одним «л» в слове «муллы», то есть как «мулы» и «ламы», два вида копытных. И более того. Слово «живали» легко заменяется на «жевали», что весьма уместно в отношении этих четвероногих.
Срывалось дело минорита,
И вскоре выяснил Рубрук,
Что мало толку от визита,
Коль дело валится из рук.
Очевидны трудности выяснения этого сложного обстоятельства. На все аргументы хан отвечает Рубруку:
… Ведь вы, Писанье получив,
Не обошлись без зуботычин
И не сплотились в коллектив.
Вы рады бить друг друга в морды,
Кресты имея на груди…
Мы встретились снова с «лицом и грудью» из главы «Дорога Чингисхана». Здесь, однако, бьют только «в морды», а грудь освящена крестом у обоих противников. «Выходит», — продолжает хан, —
… ваша писанина
Не та, чтоб выгоду извлечь!
Христианское Священное Писание, упоминаемое в одном из предшествующих четверостиший, обозвано здесь «писаниной», в рифму с «дисциплиной». А сказано так потому, что выяснена его полная неэффективность: на груди кресты, а морды бьют. Ведь в начале «лицо и грудь» совокупно противостояли бьющему в них ветру, а здесь они сами ополчаются друг против друга. Крест против морды. Следует решение:
Тут дали страннику кумысу
И, по законам этих мест,
Безотлагательную визу
Сфабриковали на отъезд.
Примерно за год до того, как поэма была написана, Заболоцкому самому сфабриковали визу для поездки в Италию. Так что с этим процессом он был хорошо знаком, я имею в виду процесс фабрикации виз в тоталитарных государствах. Где же и когда происходит действие? В тринадцатом веке или в двадцатом? В Монголии или в Москве? — И здесь и там.
Тут даже диспуты бывали, —
со сдержанным удивлением отмечает поэт, —
И хан, присутствуя на них,
Любил смотреть, как те канальи
Кумыс хлестали за двоих.
Вот это настоящая картина местных нравов. Особенно метко названы участники дискуссии: «канальи». Пишут, будто Заболоцкий однажды заметил, что об эффективности социализма в отношении организации экономики он сказать ничего не может, но касательно поэзии убежден, что влияние у него скверное. «Канальи» служат к этим словам иллюстрацией. Они свидетельствуют о том, что дурное влияние этого общественного строя, по мнению Заболоцкого, поэзией не ограничивалось.
Монаха здесь, по крайней мере,
Могли позвать на арбитраж,
Но музыкант ему у двери
Уже играл прощальный марш.
На арбитраж монаха могли позвать в двух смыслах: пригласить как арбитра в дискуссии между канальями и (в нынешнем значении) призвать для некоего туманного «арбитража», юридического действия, относящегося к его присутствию в Монголии. Как и в других случаях, следует учитывать оба эти значения.
Он в ящик бил четырехструнный,
Он пел и вглядывался в даль,
Где серп прорезывался лунный,
Литой, как выгнутая сталь.
Обратите внимание на этот серп — «литой, как выгнутая сталь». Оба качества в реальном смысле вовсе друг из друга не вытекают. И, конечно, струнный музыкальный инструмент, называемый «ящиком», употребляется здесь как ударный.
Таковы мои незамысловатые наблюдения. Они не претендуют ни на полноту, ни на особенную глубину. Цель моя была лишь дать понять читателю, критику и педагогу, что поэма «Рубрук в Монголии» заслуживает внимания и тщательного изучения. Читать же эту статью я посоветовал бы, имея рядом текст поэмы.
IV
436. ВОСПОМИНАНИЯ О ДАВНО ПОЗАБЫТОМ
Живи пока и дышишь и живешь
Дышать и жить и жать не ложно можно
Одной ехидной дикобразу в еж
Но избежать пожалуй невозможно
Так жди и не надейся переждать
Плыви плыви пока умеешь плавать
Хотя конечно жать не пережать
Живей лепить лупить и лапать в лапоть
Былая красота и ее следы
1.
Как исчезающий в пыли отпечаток велосипедной покрышки, стирается память о том, что было и чего не было
2.
Чтобы знать будущее и прошлое, нужно, говорят, собственными руками сжечь живьем тридцать кошек
3.
Тонкие чувства и воспоминания об этом — совсем не одно и то же
4.
Черные лебеди уступают размерами своим белым собратьям, но храбрее их и превосходят изяществом
5.
Как и Венеция, Санкт-Петербург постепенно погружается на дно окрестных болот
6.
В Японии есть немало больших водопадов
7.
Нога Арнольфини на картине Ван Эйка стояла прежде на другом месте, а выяснилось это лишь недавно
8.
Политический деятель
