Отчаянная и другие рассказы - Сергей Аникин
Он сразу наморщил лоб, его глаза вылезали из орбит, и он резко заткнул нос белоснежным шарфом, тем, что свисал с его плеч. Потому что в подъезде пахло жареной картошкой вперемешку с кошачьим туалетом, и у него сразу появился рвотный рефлекс. Александр зашел в угловую квартиру на первом этаже, и Геннадий увидел, что он не захлопнул за собой дверь, а просто её прикрыл. Геннадий открыл деревянную, выкрашенную в красный цвет, входную дверь. Петли заскрипели так, как будто их вообще не смазывали.
Александр, услышав скрип, повернулся. Геннадий ударил его кулаком в нос. Он отошел назад. В коридоре было не лучше, чем в подъезде, старые обои свисали со стен, под ногами был гнилой деревянный пол. В каждом углу на потолке было по паутине. Геннадий, сделав шаг, толкнул ладонью голову Александра. Тот угодил виском в овальное, стоящее напротив входной двери, коричневого цвета, измазанное красной губной помадой, зеркало. Посередине зеркало дало трещину и стало похоже на паутину.
– А, ты, папаша! – с улыбкой на лице, демонстрируя свои прокуренные зубы, съязвил Александр.
Александр ударил кулаком по лицу Геннадия. Он вошел в ванную и ударился спиной о старую кафельную зелёного цвета плитку. Плитка отвалилась и с грохотом посыпалась на бетонный пол. В совместном санузле стоял облеванный унитаз, сверху стоял мраморный с трещиной с правой стороны сливной бачок, рядом с ним стоял оплеванный жёлтого цвета умывальник, который еще и служил в роли пепельницы в нём торчало около двадцати окурков.
В туалете висела всего одна засиженная мухами лампочка, вкрученная в чёрный, измазанный синей засохшей краской, патрон. Патрон был подвешен на ржавой проволоке к закопченному, с отвалившейся штукатуркой, потолку. В левом углу в стену была встроена душевая кабина с прозрачной стеклянной дверцей. Александр налетел на Геннадия и, хватив его за волосы, ударил носом об умывальник. Умывальник треснул и отвалился, упав на бетонный пол. Геннадий сплюнул кровь на пол и, развернувшись, схватил со сливного бачка мраморную крышку, с размаха из-за спины ударил по голове Александра. Крышка развалилась на две части. Александр растерянно отходил назад, а Геннадий снова замахнулся мраморной половинкой, той, что осталась у него в руках, но Александр поднимает его руки вверх и ударяет лбом в нос, тот роняет крышку от сливного бачка и хватается за разбитый, окровавленный нос.
Александр зря не теряет времени, накидывает ему сзади на шею свою руку и, потянув на себя, начинает его душить, сжав до предела его горло. Геннадий упал на одно колено и сунул правую руку в карман пальто. Он изъял оттуда кухонный нож и с размаха вонзил его в стопу Александра. Да с такой силой, что проткнул её насквозь, и лезвие вошло по самую рукоятку.
– А-а-й! – расцепив хватку удушения, завизжал Александр.
Геннадий встает, но Александр ударяет его кулаком в нос. Он падает на спину на пол. Александр, передвигая хромую ногу, двигается в сторону кухни. На кухне он схватил огромный мясной тесак и с выражением свирепого тигра отправился в ванную.
– Сдохни, гнида! – налетев в ванной на Геннадия с тесаком, закричал Александр.
– Нет, сегодня сдохнешь ты, подонок! – поймав его руку и развернув вокруг себя, возразил Геннадий.
Геннадий вбивает его затылок в стеклянную дверь душевой кабины. Дверь мгновенно разбивается вдребезги.
Геннадий резко ударяет его лбом в нос. Его переносица хрустит, и фонтаном брызжет кровь в разные стороны. Геннадий хватает его за волосы на затылке и резко бьёт об стену душевой кабины. Александр ударяется виском. И в следующий миг время будто остановилось. Секунды превратились в минуты. Александр смотрел на Геннадия и видел лишь расплывчатую, раздвоенную картинку. Из его носа и рта ручьем вниз текла кровь.
Белый свитер был в пятнах крови. Он был похож на бойца на скотобойне. Геннадий схватил Александра за уши и начал бить его затылком о душевую кабину. Из его рта в лицо Геннадия брызнула струя крови, а на дно душевой кабины сыпались его желто-окровавленные зубы.
– Т-во-й сы-нок, н-навер-ное, в гробу переворачивается, – шепелявя с набитым ртом крови, заикаясь, произнёс Александр.
– Сдо-о-о-о-хни! Му-у-у-дак! – ударяя его сильнее и сильнее затылком о стенку душевой кабины, орал рвя голосовые связки, Геннадий.
В это время из его внутреннего кармана пальто вылетело в душевую кабину водительское в пластиковой обертке удостоверение. По душевой кабины вниз поплыли кровавые струи, Александр был уже мертв. Геннадий вытащил нож из его стопы и вымыл лицо. Покинул его квартиру. Выйдя на улицу, он сел за руль и резко тронулся со шлифами. На асфальте во дворе остался чёрный отпечаток его шин. Он помчался по дороге, свернул налево, потом повернул направо и проехал на красный свет. Съехав с асфальтированной дороги, он повернул на грунтовую и, проехав еще несколько метров прямо, остановился около реки. Потом он бросил взгляд в зеркальце заднего вида, и посмотрел по сторонам. Вокруг никого не было. Он вышел из машины и бросил окровавленный нож в реку.
Приехав домой и загнав машину в гараж, он зашел в дом. В прихожей, сняв ботинки, отправился в ванную и, включив горячую воду, залез под душ. К нему в одном розового цвета халате зашла жена. Геннадий прослезился. И резко ударил кулаком по кафелю.
– Ну, почему? Почему он умер? – сжав зубы, выдавил из себя Геннадий.
– Дорогой, успокойся, – подойдя к нему сзади, обняв за шею и поцеловав в щеку, шепнула она на ухо. Он повернул лицо и поцеловал её в губы. Их губы сплелись в поцелуе. С каждой секундой поцелуй был слаще и слаще. Она скинула халат и, обнаженная, залезла к нему в ванну. Он схватил её своими костлявыми ладонями за ляжки и вошёл в неё.
На следующий день Владимир и Константин зашли домой. Владимир прошел в ванную.
– Твою мать! – воскликнул Владимир, – моего брата грохнули!
– Что ты несёшь? – не поверив услышанному, возразил Константин.
– Да я мамой клянусь, – подойдя к трупу брата, добавил Владимир.
Труп Александра расположен был сидя в кровавой душевой кабине, на бетонном полу были пятна крови, и валялись его окровавленные зубы. Его
