Отчаянная и другие рассказы - Сергей Аникин
– Сынул-л-я! Сын-на! Очн-н-ись! – целуя его щеки, орала мать.
Сзади к ней подошел муж и схватил её за плечи. Она уткнулась ему в правое плечо и зарыдала сильнее.
– Ну, почему наш сын, почему? – сквозь слёзы промямлила она.
* * *
Вечером Геннадий стоял на кухне на втором этаже своего загородного дома. Он открыл стеклянную дверцу выкрашенного в белый цвет кухонного шкафчика. И изъял оттуда бутылку водки. Потом открыл сервант барной стойки, стоящей напротив кухонного гарнитура из бука, и в гранёный стакан плеснул себе водки. Одни глотком выпил её.
– Дорогой, нужно обратиться в полицию, – зайдя на кухню, сказала жена.
– А толку? Я не знаю лиц убийцы, они были в масках, – почему-то солгал муж.
– Ну, это нельзя оставить просто так, нужно что-то делать, – обняв мужа за шею своими тоненькими ручками, сказала она.
– Ты права, нужно что-то делать, они не должны остаться безнаказанными, – сделав недовольное лицо, ответил муж.
Он налил себе ещё стакан и залпом выпил его.
– Дорогая а теперь я хочу побыть один, – сказал муж и отправился в ванную. Он вышел из кухни и подошел к её двери. Он распахнул дверь совместного санузла. В ванной царила могильная тишина. Тут он остановился, начал думать и вдруг услышал плач. Не в ванной. В своём мозгу. Плач его сына ударяет ему прямо в голову, вонзаясь в серое вещество осколками стекла.
В ванной сквозь прорезанное в противоположной стене прямоугольное окошко, которое вело на кухню, сочился сумрачный свет. На выкрашенном облупившейся масляной краской змеевике сохли две пары шерстяных носков, три пары семейных трусов и чёрная меховая шапка. На протянутой над ванной бельевой веревке висело синее махровое полотенце и две клетчатые рубахи с коротким рукавом. На пластиковой крышке стиральной машинки автомат марки «Бош» лежали рулон туалетной бумаги, начатая пачка сигарет «Кент», чёрная зажигалка и роман Стивена Кинга. На зеркальной полочке над раковиной стоял гранёный стакан. В стакане торчали три зубных щетки. Он сел на пластмассовую крышку унитаза, вытащил из пачки сигарету и закурил. Боль в его голове немного стихла, и тут его мозг погрузился в воспоминания детства. В двенадцатилетнем возрасте он помогал отцу замешивать цемент.
– Мы живём в России, – говорил его отец, выкладывая кирпичную кладку. – И в ней все покупается и все продается, запомни, сынок.
В это время юный Гена смотрел на своего отца и улыбался, не понимая, о чём тот говорит.
– Никогда не ходи в суд, – продолжал его отец, выкладывая кирпич за кирпичом. – Потому что судья – продажный, как последняя девка с Тверской.
Отец положил последний кирпич.
– Я работал каменщиком более двадцати лет и не смог заработать тебе райскую жизнь, так что учись, сынок, и пробивай сквозь монолитную стену себе сам дорогу, жизнь твоя будет не сахар, – почёсывая чёрные волнистые волосы сына, произнёс отец. И отец решил добавить: – Я скоро умру, а ты делай, что должен, и будь, что будет.
Спустя год после этого его отец умер от цирроза печени.
Его воспоминание прервала жена, она приоткрыла дверь в ванную. В ней было, как в тумане, всё в дыму.
– Кхе-кхе, – прокашлялась жена. – Дорогой, ты сказал, что бросил курить.
– Бросил, не бросил – да какая сейчас разница, – бросив окурок в унитаз, возмутился муж.
Муж вышел из ванной и зашёл в огромных размеров зал. В зале большую часть занимала вырезанная из красного дерева под заказ мебель. Пять трехстворчатых шкафов с антресолями стояли у стены. В правом углу находился комод цвета «снежный барс». На комоде стояла изогнутая лампа, а по бокам в зелёных горшках – цветы. Геннадий включил кондиционер. Он совсем тихо шелестел, вытягивая из комнаты и туалета табачный дым, в левом углу на широком пластмассовом окне слегка колыхались вертикальные жалюзи. Матовые потолочные светильники отражались в паркете цвета морской волны, заливая зал ярким дневным светом. Напротив окна располагалась винтовая покрытая лаком лестница из граба. Она вела на второй этаж. Её перила и ступени блестели от яркого света. Свет погас. Кондиционер отключился. Они легли спать.
Наступило утро. Геннадий встал с постели и пошел в ванную. Зашумела вода. Он умылся и вытерся. Выйдя из ванной, он отправился на кухню. Щёлкнул пластмассовый выключатель правой рукой. На кухне вспыхнул яркий свет. Этот свет был похож на церковное освещение. Он поставил на плиту чайник и взглянул в окно. За окном тихо падал пушистый снег. Он налил себе чай и сделал два бутерброда. Перекусив, он собрался на работу.
Потом он снова зашёл на кухню и открыл ящик мраморного цвета столешницы. Внутри лежали столовые вилки и ложки, а также кухонные ножи. Геннадий взял острый нож с дубовой тяжелой рукояткой, завернул его в газету и вышел во двор. На дворе была метель. Справа от него стучала с ободранной синей краской дверь сарая. Он пошёл к выложенному силикатным кирпичом гаражу. Метель не утихала, ветер дул ему навстречу. Он зашёл в гараж и сел за руль автомобиля. Завёл двигатель. И выехал из гаража. Потом вышел из салона и пошел закрывать металлические чёрного цвета ворота гаража. Ветер выл со свирепой силой, снег так и валил огромными хлопьями.
Закрыв гараж, он поехал по дороге, включил дворники, они ёрзали по его лобовому стеклу, сбрасывали снег. Потом он свернул направо и выехал на асфальтированную дорогу. Он остановился около светофора на красный свет. Он посмотрел направо и увидел усыпанный снегом чёрный БМВ. Он стоял около фирменного торгового центра. В этом торговом центре продавалась дорогая зимняя одежда. Но его не привлекал этот магазин. Он перевел свой взгляд на БМВ и посмотрел на номер. В его мозгу вновь прояснились воспоминания в банке. И он вспомнил: этот номер – тот же, что и у грабителей банка.
Вдруг его воспоминания мгновенно прервались из-за автомобильного гудка, доносившегося сзади. Геннадий проехал вперед, свернул на обочину и стал наблюдать за автомобилем, стоящим через дорогу. Из магазина вышли три брата, двое, Константин и Владимир, сели в чёрный БМВ, а Александр сел в желтый «форд». На крыше «форда» были шашечки, повествующие о том, что это такси. «Форд» тронулся. Его начал преследовать Геннадий на «ауди». Такси доехало до перекрестка, и её правая красная фара заморгала, говоря о том, что машина сейчас повернет направо. Геннадий подъехал к светофору, но не стал включать поворотник.
Таксист повернул направо, Геннадий за ним. Потом таксист свернул налево, заехал в какой-то двор и остановился
