Загряжский субъект - Василий Афанасьевич Воронов
Анна отвечала не сразу. Задумчиво смотрела на Лягура, на его глянцевые волосы с пробором. Улыбалась загадочно. Спросила, как бы уточняя:
– Значит, от первоначального проекта отказались? От оздоровительно-культурного комплекса?
– Это не принято в игровом бизнесе, да и не выгодно.
Кретьен отвечал, как учитель, вежливо, с нажимом, с уверенностью успешного руководителя.
– Решение правительства о Загряжской игорной зоне дает нам большие преимущества. Во Франции об этом можно только мечтать. А культурные и оздоровительные учреждения создают много проблем. В нашем деле не нужно смешивать эти услуги.
– Вы полагаете нешуточный интерес клиентов к нашему заведению. Кто эти люди с большими кошельками? Откуда их ждать?
Лягур вынул из кармана планшет, быстро пощупал пальцами экран. Начал утвердительно перечислять:
– Для начала – три-четыре соседних региона, это пятнадцать-двадцать небольших провинциальных городов, как Загряжск. Ведь в Загряжске найдутся несколько богатых людей, склонных к рулетке?
– Думаю, что найдутся…
– Интерес пойдет дальше. Москва, Питер, Кавказ. Наверняка будут гости из Грузии, Армении, Азербайджана. Это сотни богатых клиентов. Дальше, мы собираемся устроить презентации в разных странах. Как показывает практика, это дает большой эффект. Стоит только привлечь несколько известных специалистов, как постоянные игроки потянутся и в нашу глухомань. Профессионалы, как правило, кочуют по игорным столицам. Конечно, на первых порах нужны большие расходы. Сергей Иванович готов потратиться. Но это окупится, и очень быстро. Я хочу, мадмуазель Анна, чтобы мы одинаково думали и сидели в одной лодке…
Анна рассмеялась столь бесхитростной агитации и заговорщицки поддакнула:
– Непременно в одной лодке, вместе и тонуть будем.
Француз развеселился и собственноручно налил Анне стопку коньяка:
– Выпейте за наш успех!
Анна отодвинула стопку, откровенно улыбнулась.
– У нас не принято пить в одиночку.
Лягур смущенно посмотрел на рюмку, потом на Анну, торопливо плеснул в другую рюмку и с отчаянной решимостью выпил не чокаясь. Анна не знала, что француз со студенческих лет не брал в рот вина. А если бы знала, то догадалась бы, что причиной столь решительного поступка была она сама. Нет, он не влюбился с первого взгляда, как влюбляются гимназисты. Произошла катастрофа, уже немолодой холостяк остро почувствовал опасную близость женщины, от которой не жди пощады и спасения…
Сначала Кретьен старался не подавать виду. Как всякий занятой человек, он не замечал времени. Опаздывал, торопился, откладывал встречи. Раскаивался задним числом, злился, что не успевает. И вдруг время замедлилось, остановилось. Если с утра он не видел Анну, то оставшийся день томился, молча сидел, уставившись в окно, или бесцельно ходил по кабинету, щелкая пальцами. Его неразлучный друг и помощник Александр как-то шутя спросил:
– Ты потерял покой, друг мой! Это дурной знак. Уж не влюбился ли ты в мадмуазель Анну?
Лягур взорвался, как граната. Выпученные глаза полыхнули молнией, благородный лик француза обезумел. Бедный Александр громко хлопнул дверью и пулеметом застрочил по лестнице.
– Дурак! – громоподобно кричал ему вслед Лягур. – Идиот! Ты давно говоришь мне одни гадости! Грязный монмартрский сплетник!
– Сам дурак!
Александр громко огрызнулся и раскрыв рот смотрел на открытое окно кабинета своего шефа, крутил пальцем у виска и долго недоуменно пожимал плечами.
В хуторе трудно сохранить тайну. И хотя друзья ругались исключительно по-французски, смысл и содержание бурного разговора мгновенно растолковали по-русски. Все хуторяне теперь знали, что Анна охмурила богатого француза, начальника стройки, и с живого не слезет, пока не разует-разденет его до нитки. Все хвалили Анну и одобряли ее ум и дальновидность. Приводили в пример незамужним девкам, рассуждая примерно так:
– Взяли в моду: не могу, говорит, отдаться без любови незнакомому человеку, даже если незнакомый человек принц. А потом нарожает дура с любовью штук пять и кукует, одиночка, на государственное пособие. Что толку, что Митюк смальству в женихах у Анны ходил? В итоге к попам убежал и там батюшку прямо в церкви зарезал. Со стройки этого жениха турнули, он к чужой жене пристал. Вот бы хорош муж был у Анны! Она молодец! Отдалась французскому человеку на стройке и теперь живет в богачестве. А Митюк покатился под откос.
Нет, Митюк не покатился под откос. Напротив, он протрезвел, проголодался и стал на ноги. Прошло несколько месяцев. С утра Митя выходил из вагончика и целыми часами бесцельно бродил по мраморной набережной речки своего детства, речке Серебрянке. Возвращался в вагончик, варил какие-то супы из пакетов, жадно ел и одетым валялся на кровати, мрачно думал свои бесконечно длинные думы. До утра в вагончике светились окна, Митя что-то писал в толстой амбарной книге.
Варвара Менестрель, к великой радости Кузьмы Валерьяновича, вернулась к семейному очагу и, кажется, теперь сполна оценила редкие душевные качества хуторского музыканта. Напоследок она сказала Дмитрию Степановичу Редкозубову:
– Прощай, неудачник! Мне было хорошо с тобой пить божественное вино. Теперь ты трезв и скучен, адью!
9
Два друга и компаньона, Брудастый и Кайло, скромно, как просители, сидели в кабинете управляющего Кретьена Лягура и осторожно прощупывали почву для сотрудничества. Они ходили вокруг да около, не осмеливаясь приступить к главному. Понятливый француз разрешил их сомнения. Он знал, что они мошенники, но знал также, что хозяин Сергей Иванович закрыл глаза на их прошлые дела, отпустил подельников с миром. С какой стати ему, новому управляющему, бежать впереди паровоза?
– Не нужно много слов, говорите, чем я могу быть полезен для вас?
Француз смотрел на двух жуликов весело и дружелюбно. Брудастый улыбнулся одними губами, глаза растаяли.
– Именно в пользе для всех нас состоит наше с Егором Михеевичем Кайло предложение… Архитектурное произведение, как часть кремлевской стены, близка к завершению, так?
– Так, – подтвердил Лягур, не догадываясь, куда клонит Брудастый. – Хутор отгорожен от нашего комплекса декоративным монументом в виде точной копии части кремлевской стены со Спасской башней. Очень впечатляющий, очень эмоциональный монумент!
– Так-так! – обрадованно поддержал Брудастый. – Вы зрите в самый корень! И мы с товарищем Кайло открываем карты…
– Да-да, мы с Валентином Тарасовичем только перед вами открываем карты, – поддакнул Кайло.
Брудастый подвинул стул ближе к французу и перешел на шепот:
– Вы знаете, на кого похож Сергей Иванович?
– На генералиссимуса, – спокойно и громко сказал Лягур. – Это все знают.
– Именно! – возопил Брудастый. – На товарища Сталина!
– А кому поставить памятник у кремлевской стены? – с пафосом спросил товарищ Кайло.
И сам ответил:
– Генералиссимусу товарищу Сталину!
Видя, как поморщился француз, Брудастый ухмыльнулся понимающе и по-отечески разъяснил:
– Понимаю, конечно, ваше неудовольствие и охотно объясню. Подойдет, допустим, к памятнику один человек и плюнет на диктатора Сталина. Пусть плюнет. Но подойдет другой,
