Сибирский папа - Наталия Михайловна Терентьева
– Понял?
– Понял.
– За один день?
– Конечно! – Сергеев засмеялся. – У них ума не хватило немного подождать. Ты же тут крутилась.
– Крутилась… – повторила я.
– Да ладно! – Он резко прижал меня к себе и отпустил. – Всё очень удачно совпало. Ты появилась так кстати.
– В смысле?
– В прямом. Я и решил посмотреть.
– Я не понимаю… То есть… А если бы я не приехала?
– Чуть по-другому бы всё сделали.
Сергеев широко улыбался. Какие у него хорошие зубы и красивые ярко-голубые глаза… Я отвернулась.
– То есть это вы всё сами подстроили?
– Машенька… Какие слова… Имей в виду – для всех остальных это просто нелепая ошибка. Кто-то погиб, а подумали, что мы с Олей. Или не погиб… Показалось. А тебе я доверяю и поэтому говорю, как есть. Да, я все спланировал, и все получилось, так, как я задумал. Я не мог поймать за руку людей, не понимал, что происходит. Теперь понимаю. Оказывается, ларчик открывался просто и, главное, с другой стороны. Мы с Олей не на того человечка грешили. Кто бы мог подумать! Ума у них большого нет, но наглости и хитрости хватило. А вчера они засуетились излишне, кнопочки стали не те жать. Руки от жадности у них затряслись. Мы даже дальше и ждать не стали. Всё и так ясно.
– А нельзя это было сделать как-то иначе? Не говорить, что ты… погиб?
– Нет. И я не понимаю, что тебя так задело.
Он на самом деле не понимает? Я внимательно посмотрела на Сергеева. Или нарочно так говорит?
– Ты не понимаешь?
– Нет. – Он пожал плечами и чуть недовольно поморщился. – Не понимаю.
– Я… – начала я говорить и остановилась. А что ему объяснять? Какой ужас и отчаяние меня вчера обуяли? Как плакал Йорик? И что?
– Поплавай в бассейне, и пойдем завтракать, – примирительно улыбнулся Сергеев.
Я кивнула, просто чтобы не спорить.
– Я с тобой, я с тобой! – Йорик, который уже несколько раз обежал вокруг нас, стал толкать меня в сторону дома, упершись обеими руками мне в спину.
Я поддалась, а потом обернулась на Сергеева. Он стоял, уверенный, высокий, такой крепкий, красивый, широко расставив ноги, опять разговаривал по телефону, без улыбки, слегка раздраженно помахивая пальцами свободной руки, как будто отгоняя что-то. Мух, слепней, ненужных ему людей, неприятные слова, неправильные мысли… Это какой-то другой мир, с другими законами. Разве в мире самые важные законы не одинаковы? Значит, нет.
«Нам твой “лучший друг” объяснил, куда ехать. Мы скоро будем».
Я хмыкнула, увидев сообщение от папы и кавычки. Кто мог представиться лучшим другом моим родителям? Конечно, взбудораженный Кащей, не Гена. Гена, послав двух-трех встревоженных и умоляющих лисят с утра, пока молчал, видимо, совсем растерялся. Весь его лимит решительности и мужественности ушел на поступок – он остался, не улетел из-за меня. А что дальше делать – он не знал.
– Я покажу тебе бассейн, я, я!..
Йорик, радостный и тоже невероятно перевозбужденный, провел меня в заднюю часть дома, где я еще не была. А, вот, оказывается, что здесь! Ну и дом… Как-то глядя на него снаружи, не предполагаешь, что в нем может поместиться такой огромный бассейн, сверкающий оригинальными мозаиками, с высокими окнами до потолка, в которые бьются лапы огромных сосен, и с пушистыми туями в мраморных кадках по бокам, с лазурной водой…
Ко мне молча подошла женщина, которую я тоже еще не видела, протянула черное махровое полотенце и малиновый купальник.
– Маша, Маша… – теребил меня Йорик. – Сейчас включат поток! Смотри, смотри, пойдем прыгать!..
В бассейне, как по волшебству, в нескольких местах забурлила вода. Яркое солнце сквозь высокие, от пола до потолка окна, освещало темно-голубую с золотом мозаику на стенах и высвечивало необычный узор, на первый взгляд совершенно беспорядочный, но на самом деле складывающийся в непрерывную золотую линию, становящуюся то тоньше, то плотнее, и струящуюся, струящуюся, дальше, дальше… Красиво. Как и все в этом доме. Кроме одного. Я резко выдохнула и сказала Йорику:
– Прости, я не буду плавать.
– У тебя болит горло?
– Почти.
– А что?
– Тут, рядом с горлом. Душа. Знаешь, у нас есть такая субстанция в организме?
– Ага, – легко кивнул мальчик.
Я повернулась и быстро вышла из бассейна. Я слышала, как Йорик звал меня, но возвращаться не стала. Дошла до ворот, помедлила и все-таки вернулась. Может быть, у меня не будет другого шанса это спросить.
Сергеев, когда я к нему подошла, сидел на террасе на плетеном стуле, он только что отложил телефон и сейчас, отпивая кофе из маленькой коричневой чашки, записывал что-то в ноутбуке.
– Я хотела спросить…
– Поплавали уже? – улыбнулся Сергеев.
Я смотрела на него и пыталась увидеть в его лице то же, что увидела при встрече. И не видела.
– Как тебе водичка? Это артезианская вода. У нас своя скважина. Считай, свой молодильный источник. Продавать воду можно, но я пока не хочу. Что хотела спросить?
– Ты не думал, что… – Я остановилась, потому что не знала, какие слова подобрать. И все-таки спросила, пусть это и звучало коряво и слишком пафосно: – … не думал, что это – горе? Что и я, и Йорик, узнав, что вы погибли, были в ужасе и горе?
– Машенька… – Сергеев приподнялся и дотянулся до моей руки, попробовал притянуть меня к себе. – Это лирика, понимаешь?
Я сделала шаг к нему, секунду постояла рядом и освободилась от его рук.
– У тебя в голове как-то всё неправильно… Есть жизнь, а есть поэзия. Ты сейчас говоришь стихами, а в жизни говорят прозой. Будешь так дальше жить – пропадешь.
Сергеев говорил, улыбаясь, и лучше бы он не улыбался. Лучше бы ругался со мной, отстаивая свою правду.
– Ответь, – я чувствовала, что голос меня как-то не очень слушается, – пожалуйста, только на один вопрос.
– Конечно. Когда моя дочь так строго задает мне вопросы, я начинаю волноваться.
– Почему вы расстались с моей мамой?
Сергеев хмыкнул.
– Опять двадцать пять! Не знаю. Твоя мать повернулась и ушла. Полюбила другого. И никогда мне ничего не пыталась объяснить.
– А что перед этим сделал ты?
– Я? Ничего.
– Вы не ссорились, ты не обманывал, ничего такого… вот как вчера не придумывал?
Я увидела его взгляд – быстрый и жесткий. Но он улыбнулся.
– Какая ты… Ну хорошо. Допустим, я не слышу твоих подтекстов. Нет, я был молодой и глупый и любил твою мать.
В кармане забурчал телефон, я увидела, что звонит мама, и ответила:
– Да, мам.
Сергеев вскинул брови и вопросительно улыбнулся:
