Искусство наследования секретов - Барбара О'Нил
– Мне больше ничего не нужно. Лишь бы быть с тобою рядом, здесь!
– Мы здесь, вместе. Значит, мы счастливые? – Самир расстегнул верхнюю пуговицу на моей рубашке, потом следующую. И я, не отнимая рук от его лица, не противилась.
– Тосты сгорят, а чай остынет…
– Это важно? – Самир уже раздвинул в стороны полочки моей рубашки, начал гладить мне плечи, грудь, живот. Наклонился и поцеловал меня в шею.
– Но мы же не хотим, чтобы они сгорели?
– Нет, – скинул с моих плеч рубашку Самир. – Мы можем съесть их голыми.
– Я не против, а вот ты не готов.
Самир стянул рубашку, вылез из спортивных штанов, выпрямился и развел руки в стороны:
– Уже готов.
Я сглотнула:
– У тебя потрясающее тело.
– А ты еще не раздета.
Я сняла трико для йоги:
– Так лучше?
– Ты аппетитнее любого тоста.
Я бросила на него многозначительный взгляд.
– Осторожнее, – ухмыльнулся Самир.
И больше мы не сказали ни слова. Они исчезли. Остались лишь наше желание, наша ненасытность, руки, ноги, сплетенные тела… Когда мы откинулись на спины, Самир тихо молвил:
– Я люблю тебя, Оливия Шоу. И думаю, ты это понимаешь.
Я повернулась в его руках, поцеловала его красивый рот и заглянула прямо в темные, бездонные глаза:
– Твоя мать попросила тебя отпустить, потому что любовь бескорыстна, а тебе еще детей заводить.
– Он так сказала?
Ощутив снова тот жар негодования и неприятия, что опалил меня в тот момент, я опустила глаза:
– Да.
– И что ты думаешь?
– В некотором смысле твоя мать права, – провела я пальцем по его бородке ко рту. – Если ты хочешь детей, я для этого слишком стара.
Самир не отреагировал. Он ждал, что я скажу дальше.
– Но я тоже люблю тебя, Самир Малакар!
– Вот это правильный ответ, – пробормотал он и, повалив на спину, впился губами в мой рот. – Об остальном подумаем в свое время.
Я вдохнула аромат его кожи и… почувствовала запах дыма.
– Ты снял чайник с конфорки?
Нахмурившись, Самир приподнял голову:
– Да. Но пахнет явно дымом.
Вскочив на ноги, мы торопливо натянули одежду. Я бросилась на кухню, но там все было спокойно. Запах дыма усилился. Заметив на полу странный блик розоватого света, я подбежала к окну:
– О, Господи! Усадьба…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
К тому времени, как мы добежали до дома, огонь уже разгорелся так сильно, что начал издавать гул и уничтожил всю заднюю часть кухни, так восхищавшую меня при взгляде в большое окно. Вдали послышался рев сирены, но времени ждать не было. Сбежав по склону холма, я принялась колотить в двери фермеров, призывая на помощь.
В поисках воды, которой могли пользоваться строители, Самир обежал дом, нашел скрученный шланг и растянул его во всю длину. К этому моменту уже начали стекаться фермеры, бежавшие с ведрами вверх по холму. Через несколько минут люди уже выстроились в цепочку. Встав между двумя незнакомыми мне фермерами, я старалась как можно быстрее передавать ведра с водой к тем, кто стоял возле дома, и пустые ведра обратно. Крики на миг заглушила сирена. Прибывшие пожарные подсоединили брандспойты к источнику воды рядом с коттеджами фермеров.
Огонь бушевал, отбрасывая дьявольский свет на потные лица. На мгновение мне показалось, что силы неравные, нам не удастся его потушить. И я в отчаянии замерла, наблюдая за тем, как языки пламени похотливо облизывали ту часть дома, что сохранилась хуже всего, кухню и комнаты над нею. Включая мамину комнату! «Нет, огонь! Я тебе ее не отдам!» Я снова схватила ведро.
В шумном хаосе разряд молнии остался незамеченным, но не заметить дождь, обрушившийся следом за ним с неба, было невозможно. Ливень пошел такой сильный и холодный, что мы вмиг промокли и продрогли. Но борьбу с пожаром не прекратили. Ведра буквально летали в обоих направлениях, пока мои руки не заболели так, что я едва могла их поднять.
В конечном итоге дождь сделал свое дело, загасив алчные рыжие языки. Перед самым рассветом пожар был потушен, и мы – потные, с запачканными копотью лицами – принялись поздравлять друг друга, подкрепляясь чаем в бумажных стаканчиках и выпечкой, что привезла нам Элен. На всех лицах читалось потрясение – не меньшее, чем ощущала я. Но, наверное, ни один человек не испытывал такого отчаяния, как я. И от которого мне хотелось провалиться сквозь землю.
Вне раскидистых крон деревьев дождик продолжал моросить, превращая землю в топь. Сбившись во дворе в кучку, пожарные о чем-то совещались. А ко мне один за другим стали подходить. Каждый посчитал долгом выразить мне соболезнование, дотронуться до моей руки, поддержать добрым словом и… отправиться домой.
– Спасибо, – говорила я всем. – Спасибо вам!
Самир принес мне из квартиры свитер и чашку свежезаваренного чая.
– Тебе надо поесть, – сказал он.
Я потрясла головой.
– Я хочу знать, что они выяснили, – кивнула я на пожарных.
– Сегодня они вряд ли смогут ответить.
– Насколько все плохо? Как думаешь?
– Не знаю, – глухо выдавил Самир, вперив взгляд вверх. Увы, еще не рассеявшаяся темнота скрывала истинный масштаб моей очередной катастрофы. – Плохо…
Моя мечта о кухне с большим деревянным столом, семейных ужинах и застольях с друзьями, развеялась с порывами налетевшего ветра. Ее утрата стала для меня сильным ударом.
– Ну почему? Почему все произошло именно так, а не иначе? – в сердцах воскликнула я.
Самир покачал головой:
– Воля случая. Или… судьба.
– Ты в это веришь?
– Во что? В случайность? Или в судьбу? Не знаю… Я не знаю, Оливия, почему случаются те, а не иные вещи. Но я знаю другое: только от нас зависит, как мы их объясним. Только, – провел рукой по моему плечу Самир, – не пытайся ничего осмысливать сегодня ночью. Давай вернемся в твою квартиру и немного отдохнем. Утро вечера мудренее.
– Но тогда все узнают про нас, – пробормотала я.
– Да.
– Ты теперь уже не против?
– Оливия, – твердо произнес Самир, – Ты пережила сегодня сильный стресс, и ты изнурена. Я не хочу с тобой спорить. Давай вернемся и отдохнем.
Как ни глупо, но его спокойствие только обострило во мне желание перечить. Только вот сил на это не осталось. Еще одна потеря… Еще один удар…
– Ладно, – чуть ли не враждебно процедила я, но позволила Самиру увести себя в гостевой дом.
Мой сон прервал стук. Я не имела понятия, ни который час, ни сколько я проспала. Но комнату заволакивал приглушенный свет – возможно, по прошествии
