Бестеневая лампа - Иван Панкратов
— Умный врач всегда найдет время для самообразования, — медленно сказал он Ковалеву. — Положите пару учебников в туалете и курилке — ведь вы там большую часть своей жизни проводите. Возможно, это принесет свои плоды. А пока эти три заключения перепишите — вы же знаете, что ваши неправильно описанные снимки чьи-то судьбы могут поломать.
Беседы Озерова с врачами быстро становились достоянием общественности практически дословно. Спустя день доктора ходили к Ковалеву в гости, чтобы убедиться, что в курилке лежат справочники по рентгендиагностике.
И что интересно — они там действительно лежали…
Такси остановилось у входа в отделение. Дед медленно выбрался из машины; Виктор заметил, что сегодня он как-то по-особенному бережет спину.
— Вы во-он там под деревом встаньте, а мы минут тридцать, не меньше, а потом назад, — распорядился Виктор, подошел к деду и спросил:
— Спина шалит?
— Нормально, — услышал в ответ. — Пару дней в корсете похожу, диклофенак уколю. Пакет возьми, пригодится сегодня.
Виктор взял протянутый сверток и понял, что угадал — внутри была книга, тяжелая, толстая. Заглядывать сразу он не стал — раз дед не обозначил сам, что там, значит, есть тут какая-то интрига.
Поднимался дед на второй этаж медленно, но без остановок, держась за перила. Виктор шел сзади и не видел его лица, но очень четко представлял себе, насколько он сейчас сосредоточен и внимателен к своим ногам. Наверху, на площадке возле ординаторской, уже стоял Рыков.
— Увидел машину в окно, Владимир Николаевич, — радостно и громогласно заявил он, когда деду до него осталось несколько ступенек. — Спуститься не успел, уж извините.
Дед дошел до него, на последней ступеньке остановился, поднял голову и совершенно не запыхавшимся, безо всякой одышки голосом сказал:
— Что ж ты не успел? Курил, небось, у окна, когда машину увидел?
— Каюсь, Владимир Николаевич, курил, — засмеялся Рыков и протянул руку. Дед взялся за нее, крепко пожал и, не отпуская, шагнул с последней ступеньки на площадку.
— Ох уж эти курильщики, — укоризненно покачал он головой. — Вот я только на фронте курил. Как война кончилась — считай, в тот же день бросил.
Насколько это было правдой, Виктор не знал, но всю жизнь, сколько он помнил деда, тот никогда не курил. То есть минимум тридцать лет.
— Вот этот разгильдяй, — дед кивнул в сторону Виктора, — пытался в шестом классе научиться…
— Ну дед, вот ты вспомнил…
— Цыц. Пытался, было дело, не спорь. Где-то сигареты раздобыл, накурился и приперся домой. А дома никто не курит. И, значит, что? Никуда такой запах не спрячешь. Сразу попался. Ну я и всыпал ему по первое число…
Виктор покачал головой, вспоминая.
— Да уж, — согласился он. — Курить бросил сразу. Так что вы, товарищ подполковник, обращайтесь, если бросить хотите. Дед и вам может… И не только по первое число, но и с первого по тринадцатое…
— Могу, — кивнул дед. — Но что мы тут все посреди дороги стоим? Давайте пройдем да побеседуем.
И он решительно направился в ординаторскую.
Там действительно было накурено. Рыков забежал вперед, вытряс пепельницу в урну, открыл пошире окно, потом показал деду свое кресло.
— Садитесь сюда, Владимир Николаевич. А мы вот на диванчике. Да положи ты пакет, — нетерпеливо указал он Виктору. Тот пристроил его на стол начальника рядом с календарем и шагнул к дивану.
Дед подошел к столу, окинул его взглядом, посмотрел на те бумаги, что лежали под оргстеклом, на аккуратную стопку историй болезни, на остро заточенные карандаши в специальном стакане и остался доволен.
— Ничего лишнего, — сказал он, опускаясь в кресло. — Это хорошо.
— Еле успел все в тумбочку засунуть, — шепнул Рыков Виктору. — Блок сигарет, карты игральные — у солдат отобрал, — и два номера «Спид-Инфо».
— За «Спид-Инфо» отдельное спасибо, — в ответ тихо сказал Виктор.
Дед тем временем сложил руки на столе в замок, повращал немного шеей и остановил свой взгляд на собеседниках.
— Начнем, пожалуй. Кто доложит по пациенту?
Рыков откашлялся, встал, как нерадивый школьник, пару раз шмыгнул носом и сказал:
— Доложит лечащий врач.
После чего сел обратно и пихнул Виктора в бок.
Подстава была неожиданной — впрочем, а иначе какая же это подстава. Виктор замешкался, потому что история болезни осталась на столе у Рыкова, но собрался с мыслями и понял, что помнит практически все. Он сначала хотел говорить сидя, потому что ему показалось, что делать доклад по пациенту для родного деда можно и в более расслабленном положении, но вдруг осознал, что перед ним сейчас в кресле начальника сидит не просто родной человек, а ведущий (хоть и в прошлом) хирург этого госпиталя. Ноги сами подняли его с дивана.
— В палате номер четыре, она же интенсивной терапии, четвертые сутки находится ветеран боевых действий, майор в отставке Магомедов Ильяс Магомедович. Предварительный диагноз звучит как «Трофические язвы культей обеих голеней. Отсутствие нижних конечностей на уровне верхней трети голеней вследствие травматической ампутации обеих стоп после минно-взрывного ранения. Синдром системной воспалительной реакции». Несколько косноязычно получилось, но пока вот так. Поступил к нам с жалобами на длительно не заживающие раны культей, общую слабость, повышение температуры тела, отсутствие аппетита, выраженную астению. Со слов самого пациента и его жены Тамары — такое состояние беспокоит в течение последних двух недель с некоторым ухудшением. Самостоятельно выполнялись мазевые перевязки, протезы не носит в связи с ранами.
— Жена его перевязывала или он сам ухитрялся? — внезапно спросил дед.
— Жена.
Дед взял из стакана карандаш и сделал пометку в настольном календаре Рыкова, после чего кивнул. Виктор расценил это как предложение продолжать.
— Анализы при поступлении показались нам странными. Высокий лейкоцитоз, сдвиг формулы влево, немного пониженный гемоглобин. Начали лечить местно плюс антибиотик, а на следующий день анализы повторили. Лейкоцитоз вырос на пару единиц несмотря на то, что всего за сутки раны немного очистились. Исходя из лабораторных данных, решили исключить системную реакцию, направили его на УЗИ, попутно выполнив еще и обзорные снимки грудной клетки и брюшной полости. На них — все хорошо, на УЗИ легкая гепатомегалия. На следующий день температура приобрела гектический характер…
Виктор вдруг понял, что дед наверняка сильно отстал в нынешней классификации сепсиса и его критериев, потому что с тех пор, как он уволился, она почти каждый год менялась, дополнялась, расширялась. «Если что, аккуратно пройдусь по теории, чтоб не подумал, что мы его, дурака старого, учить вздумали», — отметил про себя он.
— Собственно говоря, к чему это все веду… — хотел подытожить Виктор, но дед закончил вместо него:
— К сепсису. Все критерии налицо. Лейкоцитоз, фебрильная лихорадка, увеличение печени, –- сделал вывод за Виктора дед. — Все по последнему докладу ассоциации специалистов по хирургической инфекции за прошлый год.
Виктор не смог сдержать удивления, но спросить ничего не решился. Дед увидел приподнятые брови внука и сказал:
— Ты мне ноутбук зря, что ли, подарил? На пенсии много чего сделать можно от безделья. В том числе понять, что такое интернет, и с его помощью разобраться с классификацией сепсиса.
Виктор развел руками и молча сел на диван.
— Я вижу, что проблема проста. Есть пациент с сепсисом, но вы не можете понять, где у него источник.
— Так точно, — ответил Николай Иванович. — Язвы на культях, конечно, грязненькие, но не септические. Пневмонии нет, абсцессов печени и селезенки нет, никаких признаков поражения пазух. То есть отсевов нет. Но, если так пойдет и дальше, он у нас умрет с нераспознанным очагом. Исходя из логики происходящего, мы должны сегодня собрать консилиум по этому поводу, но сначала хотим выслушать ваше мнение. Если нужно, его история — в стопке рядом с вами с самого верха лежит.
Дед протянул руку, взял историю болезни, сразу открыл с того места, где были вшиты анализы, пролистал внимательно бланки, потом посмотрел несколько дневниковых записей. Напоследок он развернулся к окну и взглянул на пару снимков, вложенных в историю. Затем
