Алексей Смирнов - Мемуриалки - 1
"Скажите, а зачем вы вот это написали? " - осторожно спросил мой дядя, предугадывая ответ и наслаждаясь заранее.
"А это не ваше дело", - ответил изобретатель.
Формула Любви
Вот еще одна любопытная психиатрическая история. Нам ее рассказывали на лекциях, поэтому за достоверность я не ручаюсь.
В конце сороковых годов на разного рода мероприятиях и собраниях неизменно появлялся приземистый человечек полувоенного вида. Он был во френче и галифе, с окладистой бородой. Обычно он выступал последним. Он брал слово, восходил на трибуну и дальше с полчаса, а то и дольше, сыпал правильными словами о политике партии. Ни единое из его высказываний не вызывало возражений. Он все говорил правильно, и перебить его было опасно для жизни. Однако в конце он неизменно утверждал, что марксизм-ленинизм, по его глубокому убеждению, очень мудрая философия, но не вполне совершенная. Ей не хватает одной формулы, которую потрудился придумать он лично. Эта формула выглядит так: a + b = c.
Он бесчинствовал довольно долго, пока кто-то, наконец, не догадался написать в обком, после чего все разобрались, в чем закавыка.
Момент истины
Я ликую, танцую, пою, выделываю всякие штуки. Оказалось, что судебная повестка, которой я здорово испугался несколько дней тому назад, вовсе не страшная. Меня не ловит военкомат, меня не грабит налоговая инспекция и я никого не убил, забывши потом по врожденной безобидности. Меня хотят видеть свидетелем по делу из нашей больницы, в которой, едва я оттуда уволился, выяснилось, что тетенька-бухгалтер присвоила 150 тысяч рублей народных денег, тварь, а мне отказала в матпомощи на 300, но не тысяч. Надеюсь, что судят ее по последнему пункту. Но я уже ее простил и никуда, разумеется, не поеду.
Вообще, мой опыт общения с карательно-судебными органами весьма небогат.
Лет пятнадцать назад меня позвали в милицию, где полным ходом шло следствие. Какие-то черные негодяи залезли в районную прачечную и украли там белье, в том числе и мое, в цветочек. Поскольку Карлсона на них не нашлось, за дело взялись милиционеры.
В кабинете меня стала допрашивать юная девушка, сидевшая за пишущей машинкой и печатавшая до того плохо, что я даже предложил ей все напечатать сам. Суровый мужчина, стоявший у стенки и смотревший на все это, не выдержал и вмешался.
- Что вы можете показать по сути дела? - спросил он меня строго.
На это я ответил, что по сути этого дела я могу показать решительно все.
После этого они заторопились и стали меня выпроваживать, спросив напоследок официальными голосами:
- Считаете ли вы причиненный вам ущерб серьезным?
- Считаю, - подтвердил я их догадку и расписался в том.
На этом следствие, наверное, завершилось, и всех поймали.
Надеюсь, что их расстреляли.
Объект порицания (Вандал)
В семейном архиве я нашел примечательный документ. Его каким-то образом заполучил мой покойный дед, которому случилось отдохнуть в Цхалтубо, по соседству с персонажем документа. Орфография и пунктуация не мои.
ПРИКАЗ
по санаторию № 1 ВЦСПС в Цхалтубо
№ 1 от 8 июля 1955 года
Больной II-го корпуса, палаты № 10 ШАБАНОВ Александр Матвеевич 7 июля 1955 года будучи в сильно опьяненном состоянии дежурным персоналом и администрацией санатория, во избежание нарушения внутреннего распорядка санатория, был доставлен в палату и уложен в постель.
Несмотря на своевременно принятые меры ШАБАНОВ А. М. поднялся с постели, взял огнетушитель и бросив его от чего получился большой шум с брызгами жидкости на ковер и другие оборудования санатория.
На замечание больных и персонала отвечая грубостями и руганью. Придя в палату после устроенного дебоша, рвотными массами испортил постельную принадлежность, чем вызвал возмущение больных корпуса.
Исходя из сего ПРИКАЗЫВАЮ:
БОЛЬНОГО ШАБАНОВА А. М. с 8 июля 1955 года - выписать из санатория, как грубого нарушителя санаторного режима и о его поступках сообщить по месту работы и в соответствующий ЦК профсоюза.
ГЛАВВРАЧ САНАТОРИЯ №1 ВЦСПС В ЦХАЛТУБО (НЕМСАДЗЕ)
ВЕРНО: СЕКРЕТАРЬ (БАРАНОВА)
Скоро в школу!
За пару дней до начала учебного года с моей женой произошел замечательный случай.
Она рассказывала о нем взахлеб.
В преддверии 1 сентября она повела дочку в магазин купить туфельки. Туфелек они не купили, зато пошли в Планетарий.
Там показывали компьютерный фильм из жизни доисторических рептилий, который можно было смотреть детям до 16 лет.
Сначала показали водоплавающую динозавриху, которая очень долго, со всеми подробностями, рожала наследника.
Потом показали, чем были спровоцированы эти роды, то есть половое сношение с динозавром-папой. При этом пояснили, что это соитие длилось 26 часов (интересно, откуда об этом узнали? ). Вокруг бегал годовалый динозаврыш, у которого на бегу зарождался Эдипов комплекс, и запыхавшийся батя отпихивал его конечностью.
Любопытно, что все киногерои проявляли неподдельные, живые, хорошо узнаваемые эмоции по типу своих человеческих потомков.
Затем на экране появился прародитель свиньи, про которого было сказано, что он, завалив свою жертву, имел обыкновение сразу же на нее гадить, чтобы хищные конкуренты побрезговали съесть. Тут же показали, как он это делал. К несчастью, сказали с экрана, находились хищники, которые не брезговали такой добычей и съедали не только ее, но и то, чем нагадил прародитель свиньи.
После этого было показано, как посрамленный и раздраженный прародитель свиньи убегает.
Ребенок проспал весь сеанс.
Ирония судьбы
Однажды я побывал в новостройках и, разумеется, вспомнил рязановское кино. На автопилоте. Это все очень верно было снято. Со мной, в мою медицинскую молодость, тоже случилось нечто подобное, и я едва не обрел свое Счастье.
Однажды, закончив прием в поликлинике, я, как обычно, из доктора, отдающегося в борделе, превратился в доктора по вызовам. Их было штук шесть; я был молод, крепок и неплохо справлялся.
Шофер дядя Леша, бормоча маловразумительную брань, привез меня по первому адресу. Я вышел: в халате (обычно я его не надевал, но тогда почему-то надел), с чемоданчиком. И вошел в дом, но дом-то был не тот, мы ошиблись корпусом. Мне надо было в первый, а дядя Леша привез меня во второй.
Я поднялся по лестнице, позвонил. И мне открыли две сугубо восточные красавицы лет 18-ти. В квартире царил полумрак, играла мягкая цветомузыка.
- Доктора вызывали? - осведомился я.
Первая девица, чуть помедлив, ответила:
- Вообще-то нет, но заходите...
Щи да каша
Однажды... уже надоело писать это слово, но куда денешься? Итак, однажды состоялось покушение на мою независимость и замкнутый образ жизни. Меня пригласили заняться мелкой журналистикой в одну богатую контору. По пути на собеседование я мучился странным, на первый взгляд, вопросом: каков там порядок приема пищи? Ведь если мне придется гонять туда изо дня в день, то и трапезничать придется в коллективе. А насчет трапез в коллективе у меня очень богатый опыт.
Правда, мои прежние коллективы были медицинскими. Совместное питание в медицинском учреждении - незабываемое дело. Театр начинается с вешалки, и еда в больнице тоже начинается с вешалки: с гардероба. В гардеробе сидит бабулечка и кушает. Все время, когда ни заглянешь. Увидишь такое однажды - и умилишься, и прослезишься: да, все понятно, и пенсия у нее, и ноги болят, и соседка сука. Но вот проходит день, за ним - неделя, а она все ест. То кашку, то супчик, вечно хлебает что-то из судочка, вечно подбирает что-то хлебушком. Мимо! Мимо!
Но мимо не лучше, потому что в родном отделении питанию придается колоссальное значение. Обед, как я помню, у наших сестер начинался в 12. 30 и заканчивался в 14. 00. Это, скажу я вам, не чаёк со случайным вафельным тортиком, оставленным на прощание надоевшим пациентом. Нет, они подходили к делу основательно. Уже в полдень из сестринской ползли запахи картошки, пельменей, сала, сырников. Вытерпеть это не было никакой возможности, я уходил и запирался где-нибудь, куда они не проникали. Через пару часов персонал начинал выползать - раскрасневшийся, хлопнувший спиртика, поздоровевший и радостный. Сколько раз они меня звали, столько раз я отнекивался, и почти всегда успешно.
Врачебный обед, напротив, убог и жалок. Вот тут и вправду возникает на сцене подарочный тортик. Кипятится чайник, достаются коробочки и сверточки с котлетками и селедкой. Все садятся вокруг маленького стола, очень тесно, и неудобно, и есть уже вовсе не хочется, однако - коллеги! надо есть.
Одна картинка намертво впечаталась мне в память. Я еще только начинал работать, только что окончил институт. Но уже знал, что такое обед в коллективе.
Дело было так: я вошел в ординаторскую и услышал, как льется вода. Я подошел к раковине, чтобы завернуть кран. В раковине стояла кастрюлька. В кастрюльке лежала сарделька. На нее лилась струя горячей воды. Она псевдоварилась.
