Михаил Борисов - День Шестой
Татьяна все чаще заговаривала о полетах. Видимо, она пыталась "лечить подобное подобным", но я только сильнее замыкался.
- Помнишь, Белов, - говорила она, - ты сказал, что сумасшедший в доме должен быть один?
- Помню.
- Так вот, если ты больше не хочешь летать, тогда научи меня.
- Нет.
- Тогда посоветуй инструктора. - Она уже не обижалась, терпеливо разговаривала со мной, как с больным. Жаль, что процесс лечения превращался в пытку.
- Нет.
- Ладно, меня научит Никита. - На этом месте разговор заканчивался - я уходил на кухню и молча курил.
Она стала задерживаться допоздна, несколько раз возвращалась за полночь, от нее пахло вином. А однажды она втащила в дом рюкзак, расстегнула и вытряхнула из него мешок с парапланом.
- Вот что у меня есть.
- Откуда это? - я ошарашенно смотрел на мешок.
- Подарили. - Она гордо улыбалась. - Хорошее быстрое крыло.
- Это какое же? - я потихоньку начал понимать, чей это подарок, слишком знакомо звучали слова "хорошее быстрое крыло".
- "Релакс". Немецкий.
- Знаю. Быстрое крыло "Релаксом" не назовут. - Я пожал плечами. - И наполнение у него не очень...
Она сверкнула глазами.
- Я знала, что все будет именно так. Белов, ты можешь испортить человеку любой праздник - ты знаешь об этом?
- Догадываюсь. - Мне очень не хотелось ссориться.
- Нет, ты даже не догадываешься. - Она взяла сигарету, прошлась по комнате. В воздухе звенела натянутая до предела струна. - И вообще, я хочу, чтобы ты знал: я свободный человек.
- Я знаю. - Я тоже закурил.
- Нет, не знаешь. Ты вообще ничего не видишь, ты стал равнодушным и злым. По-моему, - она замедлила шаг, как перед прыжком, - тебе нужно побыть одному.
Она смотрела на меня сквозь сигаретный дым. Я просто сидел, оцепенев, в ушах шумело. Она продолжила:
- И мне нужно попробовать... пожить по-другому. Хотя тебе, видимо, все равно.
Мне было не все равно. Очень даже не все равно.
Но я промолчал...
- Знаешь что, Толик? Вальцовский презент достоин внимательнейшего рассмотрения. Не часто руководитель полетов угощает пилота. Открывай. - Я закрыл балконную дверь и плюхнулся в кресло.
- Н-да... - Сыч оглядел меня, словно видел в первый раз. - Надо бы Фарида позвать, что ли...
Он взялся за рацию.
- Фарид, Сычу ответь.
Я откупорил бутылку, достал засохший хлеб.
- Здесь Фарид, кто звал? - Даже по рации голос раздавался как из тумана.
Сыч нажал тангенту:
- Сыч вызывал. Я тут у Белова, в семьсот двадцатом. После вчерашнего заплыва у бедолаги, кажется, депрессия. Отвык. РП прислал лекарство, но доза велика даже для Белого. Имею предложить.
Фарид долго не раздумывал:
- Сейчас посмотрим, что там за лекарство... Я уже в пути.
Через пару минут он колобком вкатился в номер, развернул газету - по воздуху поплыл запах горячих лепешек с сыром.
- Наверняка у вас с голоду помереть проще, чем с похмелья.
- Это точно. - Сыч сглотнул слюну, протянул Фариду стакан. - Спасибо, кормилец. Ну что же, с позором закончим бесславно начавшийся день!
День пятый
- Пойдешь первым? - Вальцов добродушно ухмылялся в усы, пока я натягивал комбинезон.
- Ага. Прямо так, без крыла. - я застегнул "молнии" до горла, достал сигареты. Шлем пока не надевал, торопиться было некуда.
Давно минуло время, когда я встегивался и улетал, едва старт объявлялся открытым. Мне было все равно, лететь ли разведчиком погоды или выступать в общем зачете, главным был сам процесс полета. Тогда по неопытности я приземлялся, пожалуй, быстрее, чем теперешние "чайники". Полгода уходит на то, чтобы научиться верно стартовать, и вся оставшаяся жизнь - чтобы суметь удержаться в воздухе.
- Тебе и без крыла можно, очков хватит. - Он похлопал меня по плечу и отправился дальше.
Пилоты не спеша расстилали крылья. От вчерашней облачности не осталось и следа, только снег пожух. К старту готовился молодой паренек - разведчик погоды. Ему можно было и не взлетать, солнце едва начинало прогревать скалы. Народ лениво передвигался по старту, собираясь в кучки. Возле таблицы с результатами тоже толпились; в основном это были новички.
Из кафе на склоне потянуло вкусно сваренным кофе. Для одних это был просто запах, для других - указатель направления ветра на стартовой площадке. Я прикинул - ветерок был попутный, стоило подождать. Подтащил свой рюкзак поближе к сидевшим кучкой пилотам, поздоровался. Здесь были астраханцы, ребята веселые и гостеприимные. На мое предложение принести кофейку мне тут же сунули в руки взрослых размеров термос и обещали угостить самой вкусной в стране рыбкой - если, конечно, я вернусь до того, как они улетят.
В дверях кафе я столкнулся с Ильей Чижиком и Никитой, за ними шла Татьяна. Я посторонился, пропуская их. Илья поздоровался, мы перекинулись парой слов. Татьяна задержала шаг:
- Я вижу, ты в небо не торопишься.
- Я за кофе тороплюсь. - парочка с лыжами в руках протопала по крыльцу, пришлось уворачиваться от торчащих в разные стороны палок. - Небо пока меня не ждет. И тебе торопиться не советую.
Никита стоял поодаль, отвернувшись. Татьяна пытливо заглядывала мне в лицо, словно искала что-то. Мне было неловко, я знал, что теперь буду приходить в себя полчаса. Трудно болтать ни о чем, когда слышишь хорошо знакомый голос...
- Иди. - Я кивнул на Никиту, который переминался с ноги на ногу, старательно делая вид, что к нему это не относится. - Тебя ждут.
- Тебе не терпится меня прогнать?
Я не умею играть в эти игры, я не понимаю, отчего женщины так любят сыпать соль на раны, наблюдая расширившимися глазами, как жертва корчится от боли. Кто знает, что происходит у них в душе в этот момент?
- Я никого не прогоняю. - надеюсь, она поняла. - Ребята кофе ждут.
- Хорошо. - Она наконец смилостивилась, опустила глаза и принялась искать что-то в нагрудном кармане комбинезона. - Неси свой кофе.
Я повернулся, чтобы уйти, но она остановила меня вопросом в спину:
- Кстати, Белов... Ничего, если я пойду маршрут за тобой?
- Мне не жалко. - я медленно обернулся, держась за ручку двери. только это будет нечестно по отношению к... твоему инструктору. (И ко мне, да, впрочем, и к тебе, добавил я про себя.)
Кажется, в эти несколько слов я вложил все, что хотел сказать за эти полтора года. Двойственность положения, которая так нравится женщинам, казалась мне пропастью, очень не хотелось даже ступать по краю - не говоря о том, чтобы шагнуть туда. "Я бы взял частями. Но мне нужно сразу".
Она почувствовала это. Слегка прищурив глаза, она вскинула голову, повернулась и пошла на старт мимо Никиты, который оглянулся на меня с недобрым видом. Я пожал плечами и вошел в кафе.
В деревянном зальчике, и без того тесном, было не протолкнуться. Лыжники, поняв, что сегодня не их день, жались по стенам.
Пока наполнялся термос, меня усадили на скамью между Сашей Емельяненко, пилотом из Харькова, и незнакомой бойкой девчонкой, сунули в руки кружку с кофе. Ладонь уже побаливала от дружеских рукопожатий. Перекрикивая общий гомон, я обратился к Емельяненко:
- Как дела, тезка? Сигарету дать?
Курить он бросил давно, как-то во всеуслышанье пообещав не прикасаться к табаку, пока не войдет в мировую двадцатку. Самое интересное - он действительно уверенно пробивался наверх, изумляя даже знавших его своей трудоспособностью. Небо хмурится - он летает. Идет снег - он летает. Летный день закончен, все уже сложили крылья и готовят шашлык - а он все равно летает.
В результате, когда лететь собрались остальные, выяснилось, что за этим нескладным с виду пилотом угнаться просто невозможно. Злые языки утверждали, что он готов хоть чемпионом стать, лишь бы снова взяться за курево.
Он повернулся ко мне:
- Привет. Табак себе оставь, пригодится - смолишь, как паровоз.
- Надо бы бросить, на тебя глядя. Глядишь, и результат пойдет. - Я закурил.
- Какой тебе еще результат? И так шороху навел, нам бы в хвосте удержаться... - он добродушно поглядывал на меня из-под бровей. Рассказывай, где тренировался все это время?..
...А нигде. После того как я перестал летать, нужно было жить на что-то. Позвонив оставшимся приятелям, кое-как пристроился на работу. Задерживался допоздна - в пустой дом возвращаться не хотелось. Через пару месяцев я уже ничем не выделялся из толпы, спешащей в метро, - точно так же смотрел себе под ноги. Выключал телевизор, когда показывали что-нибудь про небо. Мне удалось прожить в таком состоянии больше года - с ума сойти!
Пару дней назад - всего пару дней! - я, вернувшись с работы, зачем-то открыл кладовку и достал рюкзак с парапланом. Походил по дому, потрогал сухое крыло, закурил - и, сам толком не понимая, что делаю, позвонил шефу и выпросил отпуск за свой счет. Торопясь, как на пожар, побросал снаряжение на заднее сиденье Лизаветы и погнал машину в ночь...
- ...А нигде, Саша. Это как на велосипеде ездить: один раз научился - и все.
Он начал что-то рассказывать, но тут дверь распахнулась, на пороге появился Сыч и ехидно заявил:
