Борис Зайцев - Ариадна
Машинъ. — Не часто… Такъ, въ округe приходится, а въ Москву рeдко. (Какъ бы припоминая.) Годковъ, пожалуй… пятнадцать.
Дарья Михайловна. — Живетъ, живетъ человeкъ, да и возропщетъ. Прямо говорю, возропщетъ.
Полежаевъ. — Ахъ, конечно, бываетъ.
Машинъ. — Iовъ-то… возропталъ, а потомъ все же-таки… смирился.
Дарья Михайловна. — Iовъ. Хорошо про Iова говорить, это когда было. А тутъ живешь, трудишься, только и знаешь, что работа да забота, а къ чему все? (Глотая слезы.) И жизни не видишь.
Машинъ. — Богу-то виднeе. По-нашему… по-христіанскому… роптать грeхъ.
Дарья Михайловна. — Это и папаша покойный въ церкви говорилъ. Проповeдь по бумажкe читалъ. Да это-жъ все слова.
Полежаевъ. — Да. Но что скажешь ты лучше этихъ словъ?
Машинъ. — И не слова… ежели мы… вeрующiе.
Генералъ (перелистывая иллюстрированный журналъ). — Une querelle tout à fait théologique. А-а, говоря откровенно, я мало въ этомъ понимаю. Всe эти Iовы и прочее… не по моей части.
Изъ балконной двери входятъ Лапинская, за ней Арiадна и Саламатинъ.
Они съ ракетками въ рукахъ.
Лапинская (представляетъ шансонетную пeвицу, покачивая боками, дeлаетъ полукругъ по комнатe. Напeваетъ):
Je suis une petite cocotte d’Amerique,
Je traverse en bateau L’Atlantique
Дарья Михайловна забираетъ шитье и уходитъ.
Генералъ. — Браво!
Арiадна (Саламатину). — Вы, пожалуй, играете и лучше меня…
Саламатинъ (кладетъ ракетку). — Въ этомъ не можетъ быть сомнeнiй.
Арiадна (горячо). — Положимъ, я-то въ этомъ сомнeваюсь. И если бы не надо было Лапe уeзжать… (Подходитъ къ мужу.) Ты знаешь, мы послeднiй сэтъ шли съ нимъ поровну. У него пять геймовъ, и у меня.
Полежаевъ (отчасти разсeянно, какъ бы думая о другомъ). — Великолeпно, мой другъ. (Цeлуетъ ея руки.)
Арiадна (быстро, негромко). — Какъ себя чувствуешь?
Полежаевъ (не выпуская ея руки). — Очень хорошо. Я сейчасъ только разсказывалъ, какъ мы жили съ тобой въ Ассизи.
Арiадна. — Ахъ, Ассизи! (Тоже задумывается, какъ бы слегка взволнованная.)
Лапинская (генералу.) — Я могу и англiйскую шансонетку представить, и русскую. (Наигрываетъ на пiанино и напeваетъ какую-то чепуху, якобы по англiйски.) Это мой собственный англiйскiй. У меня и польскiй свой.
Арiадна (какъ бы про себя). — Тамъ все чудесно!
Лапинская (генералу). — Бендзе панъ таки ласковъ, возьме меня до станцiи?
Генералъ. — А-ха-ха… хотите сказать — на поeздъ?
Саламатинъ (смотритъ на часы). — Рано. Мы васъ доставимъ въ сорокъ минутъ.
Арiадна (подходитъ къ Лапинской, нeжно). — Ты чего это? Ты чего юродствуешь?
Лапинская. — Воля моя такая.
Арiадна. — Сама ревeла…
Лапинская. — Ревeла, да не про твое дeло.
Полежаевъ. — Ты, Лапа, похожа на какую-то дeвченку, хотя тебe и двадцать пять, которую можно надрать за уши.
Лапинская (беретъ нелeпый аккордъ и заканчиваетъ.) Вотъ я такая и есть. Просто шутенокъ. Смeшная личность.
Полежаевъ. — Оставалась бы у насъ еще. Не горитъ вeдь?
Лапинская. — Благодарствуйте, дяденька. Мнe у васъ очень хорошо… (Задумчиво.) А теперь пора. «Пора, мой другъ, пора, покоя сердце проситъ».
Полежаевъ. — Подумаешь! Будешь танцовать, нервничать, по ресторанамъ ходить.
Лапинская. — Нeтъ, ужъ ладно. Не сбивайте дeвушку.
Генералъ. (Полежаеву). — Если признать, что у насъ есть еще время, то я не прочь бы посмотрeть ваши работы въ саду — на почвe, такъ сказать, внесенiя культуры въ дeло садоводства.
Полежаевъ. — Надо мной всe тогда смeялись, но въ общемъ я научился и обрeзкe, а теперь крашу стволы известью. Если угодно, взглянемъ.
Генералъ. (Саламатину). — А машину пусть подадутъ сюда. И мы… домчимъ мигомъ Татьяну Андреевну. А-ха-ха…
Машинъ (Полежаеву, выходя съ нимъ вмeстe). — Яблоня… уходъ любитъ.
Генералъ. — Посмотримъ, посмотримъ.
Выходятъ.
Лапинская (Арiаднe). — Это Леонидъ твой вретъ. Я по ресторанамъ шляться не буду.
Арiадна (ласково). — Благочестивой стать собираешься?
Саламатинъ. — Какъ вамъ угодно, Арiадна Николаевна, мы съ вами должны сыграть въ биксъ.
Арiадна (смeясь). — Нынче не удастся.
Саламатинъ. — Тeмъ лучше. Я пока поупражняюсь.
Выходитъ.
Арiадна (вслeдъ). — Кiи въ столовой, на буфетe, должно быть. (Смeется.) — Вотъ ужъ не упуститъ минуты.
Лапинская (задумчиво). — Черезъ десять лeтъ этотъ молодой человeкъ будетъ вице-губернаторомъ.
Арiадна (подходитъ и обнимаетъ ее). — Ахъ ты, Лапка ты моя сердешная. Болтунъ мой.
Лапинская. — То болтунъ, то дeвченка. Такъ весь вeкъ щенкомъ и проживешь.
Арiадна. — Ну, я тебя очень люблю.
Лапинская. — Ты теперь счастливая, и всeхъ любишь.
Арiадна. — Не всeхъ. (На минуту задумывается.) Ты это сказала будто съ упрекомъ.
Лапинская (живо). — Нeтъ, нeтъ, безъ всякаго упрека.
Арiадна (горячо, со слезами въ голосe). — А… а я вeдь… совсeмъ было… и какъ это странно, ахъ почти чудо, что меня Богъ спасъ.
Лапинская. — Конечно, Богъ спасъ.
Арiадна. — Нeтъ, пойми: ну на что я годна? Только любить. Но ужъ какъ! На небe остаются знаки такой любви.
Лапинская. — Отравиться хотeла. Я понимаю.
Арiадна. — Да, но и онъ… То-есть меня Сергeй удержалъ, случайно. А потомъ такъ вышло, что я поняла… (конфузливо.) Ну, всетаки, какая-бъ я ни была, и сумасшедшая, и грубая иногда… всетаки Леонидъ тоже… я поняла, что не безразлична ему.
Лапинская (съ улыбкой.) — Твой Леонидъ безъ тебя — нелeпое зрeлище. (Пауза. Арiадна задумалась.) Это великое счастье. (Вздохнувъ.) Вы вмeстe должны быть.
Арiадна. — Я вотъ и живу сейчасъ… Ужъ не знаю, все какое-то особенное.
Лапинская (беретъ отдeльныя ноты на клавiатурe). — А я визиря своего отшила.
Арiадна. — Что-жъ у васъ произошло такое?
Лапинская. – Да то и произошло, я ему все отписала. Нeтъ, будетъ съ меня.
Прiотворяется дверь изъ залы, выглядываетъ голова Саламатина.
Саламатинъ. — Виноватъ, Арiадна Николаевна, вспомнилъ: въ третьемъ геймe вы аутъ сдeлали, а мы засчитали его какъ райтъ.
Арiадна (машетъ на него рукой.) — Какой скучный!
Саламатинъ. — Оттого и вышло, что сэтъ шелъ въ ничью.
Арiадна (вскакиваетъ, рeзко.) — Ну, хорошо, потомъ.
Саламатинъ. — А выиграть долженъ былъ я.
Арiадна. — Никакого аута я не дeлала. (Саламатинъ затворяетъ за собой дверь, но неплотно.) Право, опять было разсердилась. (Лапинской.) Постой, почему-жъ ты ему… отписала?
Лапинская (наигрывая, сквозь слезы.) — Очень просто. Мы такъ и условились — жить лeтомъ порознь. Если это серьезно съ его стороны, то съ нимъ собирались вмeстe поселиться. Но я скоро увидeла… Однимъ словомъ, очень ему нужна такая, какъ я. Мало онъ ихъ зналъ? Такъ, забава, пустякъ.
Арiадна. — Да позволь, можетъ, это фантазіи просто?
Лапинская. – Фантазіи! Мы видeлись. Онъ и самъ не отрицаетъ. Знаешь, то, да се, да это… Нeтъ, я такъ не хочу. (Смахиваетъ слезы.) И вотъ я съ горкимъ чувствомъ уeзжаю. Развe то думала, когда eхала сюда?
Аріадна. ‑ Ахъ, что мы знаемъ… Все тайна, все судьба.
Лапинская (обнимаетъ ее). — Арiадна, милая, ты такая милая! Сумасшедшая моя головушка! (Плачетъ).
Арiадна. — Путь нашей жизни — тайна. Пусть сумасшедшая. Я ужъ такая. (На глазахъ слезы.) Ты къ намъ счастливая прieхала.
Лапинская. — Ну, ты тогда погибала. Теперь наоборотъ.
Арiадна. — И еще Сергeй, Даша…
Лапинская. — Ахъ, это мнe тяжело.
Арiадна. — Все невольно. Все — сплетенiе страданiй, счастья.
На балконe, мимо оконъ, проходитъ Дарья Михайловна. Лапинская видитъ ее.
Лапинская. — Ты замeтила, Дарья Михайловна вышла, когда мы вошли?
Арiадна (тихо). — Да.
Лапинская. — Избeгаеть меня. Я понимаю. Мнe бы хотeлось… я все собиралась до отъeзда съ ней поговорить. (Встаетъ, громко.) Дарья Михайловна!
