Месяц на море - Наталия Миронина
Мужские слезы бывают разные. Они бывают теми самыми «скупыми», о которых писали классики, они бывают обильными, о которых мало кто догадывается, они бывают истеричными – вроде бы слезы, а вроде бы проклятия. Колесникова одолевали последние. Он бился головой о подушку и проклинал тот час, когда затеял этот совместный отпуск. Он проклинал тот вечер, когда попросил телефон у скучающей в кафе Архиповой. Он ругал себя последними словами за то, что сознательно опоздал к знакомым Александры. Ошибок было так много, что он даже не представлял, как будет из этого выпутываться. Исчезновение Архиповой казалось не решением этих проблем, не тем узлом, который разрубился сам по себе, а еще одной трагедией. Сергей Мефодьевич видел, что ни одного звонка не было – Александра за весь вечер не позвонила ни разу. И теперь он не знал, что думать. От его храбрости ничего не осталось – он больше не придумывал диалоги, не спорил мысленно с ней. Не насмехался над ее привычками и возможным возвращением. Ему было страшно, поскольку теперь было уже не до ссор и распрей. Женщина не вернулась домой, и не было от нее ни одной весточки.
Колесников бросил биться головой и стал набирать ее номер. «Дурак! Отчего я раньше не позвонил ей!» – бормотал он и с замиранием сердца слушал гудки вызова. Ему никто не ответил. Он набирал ее телефон снова и снова. Потом поставил на автодозвон. Результата не было. Сергей Мефодьевич уже собрался звонить в полицию, но что-то его в последний момент остановило. «Что я скажу? Что я скажу? Поссорились? И она уехала, ушла… Нет. Посмеются надо мной… Но ведь ее нет… Что же делать?!» – Колесников пометался по дому, потом позвонил соседу Николаю. О котором он так презрительно отзывался и с которым после покупки квартиры почти не общался…
Шли гудки, но никто не отзывался. Колесников сжал зубы и набирал телефон снова и снова. Особенно его разозлил голос робота: «Мы продолжаем дозваниваться до абонента». Дурной женский голос повторял это с идиотской интонацией. «Сука!» – выругался Сергей Мефодьевич, имея в виду исключительно робота. Наконец раздался сонный голос:
– Убью, если предложишь стоматологические услуги…
– Что?! – опешил Колесников.
– Черт, ты! – Сосед Николай проснулся. – Понимаешь, они за моду взяли звонить теперь по ночам.
– Кто?
– Уроды со своими услугами.
– А, – отозвался Колесников, а потом сказал: – Александра пропала.
– Как? Как пропала? – сосед сразу проснулся. – Как пропала? С пляжа не пришла?
– Да нет, – поморщился Колесников…
– Зайду сейчас к тебе, – сказал Николай и повесил трубку.
Сергей Мефодьевич поспешил к двери.
– Ну, рассказывай, – Николай появился через минут семь, – рассказывай. Как это случилось? Ты уже в полицию звонил?
– Нет, не звонил…
– С ума сошел?
– Там трое суток надо ждать, тогда они заявление принимают.
– Но обратиться все равно надо. Пусть откажут, но тебя запомнят, будут понимать, что ты волнуешься, что от тебя не отделаться…
– Думаешь? – с сомнением произнес Колесников. – Дело в том, что мы поругались…
– Ах так? – Николай с интересом посмотрел на соседа. – Из-за чего?
– Долго рассказывать, – недовольно ответил Сергей Мефодьевич, – но ничего такого, чтобы сбегать из дома. Или не возвращаться.
– Знаешь, это у кого как. Кому-то в морду дашь, а он назад приползет, а на кого посмотришь косо – обида до гроба.
– Никто никому в морду не давал и не смотрел косо, – рассердился Колесников. – Просто… Просто…
– Ладно, мне все равно, только ты, Серега, не по Сеньке шапку выбрал.
– Ты что имеешь в виду?
– Она, эта твоя Саша, крутая. Во всем крутая. А ходит с тобой – губу оттопыривает. Знаешь почему? Потому что ты так ходишь с ней. А тебе бы козликом вокруг нее.
– Ты чего мне тут нотации читаешь… – рассвирепел Сергей Мефодьевич. – Я тебя на помощь позвал, а ты?
– А я пытаюсь понять, где искать эту твою Сашу. А если я не пойму, что у вас тут было, то не подскажу ответ.
– Хорошо. В гости не попали. Опоздали. Ее знакомые ждали нас. А я и собирался долго. И дорогой длинной повез. Опоздали. Она и ушла.
– Интересно. И больше не звонила? Не появлялась?
– Нет.
– Знаешь, думаю, что с ней ничего не случилось. Она не дура и не авантюристка. Не полезет в передрягу, не будет глупо мстить. Она просто свалила от тебя.
– Что делать? – Колесников словно и не слышал последней фразы соседа.
– Знаешь, уже светло, шестой час. Давай поедем в полицию, оставим все же заявление, а потом пойдем спать. Думаю, к вечеру сегодняшнего дня все как-то образуется.
– Ишь, – внезапно обозлился Колесников, – как ты уверен! А если что-то случилось?
– Для этого мы и едем в полицию. Или ты хочешь объездить весь город? Улицу за улицей?
– Это, кстати, хорошая идея.
– Ладно, сначала полиция, потом сам решишь, что будешь делать.
Мужчины вышли из дома, сели в машину Николая. Колесников поначалу хотел фыркнуть – ему показалось, что Николай стесняется старой «Нивы», но потом опомнился. Сергей Мефодьевич готов был признать, что сосед вел себя безукоризненно – сразу откликнулся, пришел, не задавал нескромных вопросов, не насмехался. Говорил по делу и предлагал толковое.
«Ночь уже отступила, а утро еще молодое!» – подумал Колесников, потом добавил про себя, что это строчка для романа, но сама фраза ему неожиданно понравилась.
– Как думаешь, куда она могла деться?
– У своих знакомых. У тех, к кому вы опоздали, – не задумываясь, ответил Николай.
– Я так думал. Но… Но она не захочет показаться на людях в затруднительном положении. Не такая. Ей хреново будет – не признается.
– Или ты не заметишь, что ей хреново. Слушай, Сергей. Мы с тобой давно друг друга знаем. Согласись, ты несколько странно общаешься с людьми. Вот пока мы покупали квартиру, прям друзья-друзья, а как только все решили, въехали, ремонты сделали – ты сразу сам по себе. Я тоже не люблю в десны целоваться, но ты вспоминаешь о людях, когда они тебе нужны.
– Ну… ты даешь! – попытался возмутится Колесников. – Это же просто…
– Ладно, не обижайся, я просто тебе рассказываю, как это выглядит. А как на самом
