Три креста - Григорий Александрович Шепелев
– Да, вы меня поняли абсолютно точно, сеньор, – подтвердил идальго, не чувствуя напряжения тишины. Он был очень молод и рос под слишком сильной опекой, чтоб хорошо разбираться в некоторых житейских тонкостях. Две блондинки, сидевшие по бокам, тревожно щипали его за бёдра. Но он и этому не придал значения. Шаловливость их рук и ног под столом за пару часов успела ему наскучить. Юноша был влюблён, и слишком влюблён.
– За смелость, – холодно повторил ван Страттен, подняв стакан. Как только все выпили, Эдвардс быстрым движением взял с кушетки гитару и заиграл испанщину. Капитан взглянул на него свирепо. Но когда Клер, запрыгнув на стол, стала танцевать, его взор смягчился. Неудивительно – ведь портовая барышня знала толк в том, что делала. Вскинув руки и поднимаясь на пальцах ног, она так кружилась, что её юбка взлетала гораздо выше колен.
– Клер, не упади! – кричали ей две близняшки, весело аплодируя в такт мелодии. Зря они беспокоились – Клер могла бы упасть откуда угодно, но только не со стола, если нужно было исполнить на нём какой-нибудь танец даже при средней качке, даже в слегка пьяном виде. Она занималась этим всю свою жизнь с тринадцати лет, то есть ровно пять. Глаза у неё сияли, а по щекам разлился румянец. Она была изумительно хороша в роли босоногой испанки.
И девушки, и мужчины так засмотрелись на это дело, что не услышали, как открылась дверь и в кают-компанию очень тихо вошла ещё одна дама. Это как раз и была самая настоящая, подлинная испанка. Донья Эльвира смогла одеться сама, хоть и не была приучена это делать без помощи камеристки. Переступив порог, она также стала смотреть на Клер. И та вдруг её заметила. Прекратив свой танец, она застыла в некотором смущении. Эдвардс, прижав ладонью звонкие струны, повернул голову и сконфуженно улыбнулся. Все остальные, включая и капитана, также почувствовали себя неловко. А дон Мигель, вовсе покраснев до корней волос, поднялся со стула и, подбежав к возлюбленной, нежно взял её за руки.
– Ангел мой, – заговорил он по-испански, поцеловав сперва одну её руку, затем другую, – прости, что я не услышал, как ты проснулась! Мы просто здесь рассуждали, стоит ли огибать Пасть Дьявола при таком убийственном ветре. Потом дон Эдвардс начал играть на гитаре, а донья Клер стала танцевать, взобравшись на стол. Как ты себя чувствуешь? Ты ужасно бледна, моя драгоценная! На тебе просто нет лица!
– Мне гораздо лучше, Мигель, – ответила молодая женщина по-английски, одарив всех, кроме своего жениха, любезной, но явно вымученной улыбкой, – мадемуазель, вы очаровательны! Капитан, вы мне оказали очень большую услугу, позволив выспаться в столь чудесной постели. Я бы ещё поспала, но должна признаться, что голодна. Я бы с наслаждением сейчас съела десятка два сухарей, посыпанных солью.
– О, я для вас найду кое-что получше! – вскричала Клер, оправившись от смятения и состроив страшную рожу племянницам господина де Жермонталя, также желавшим что-то сказать. Затем, спрыгнув со стола, она подбежала к донье Эльвире, и, оттеснив растерянного идальго, бесцеремонно выволокла её из кают-компании.
– Вам там незачем находиться сейчас, сударыня, – объяснила Клер свою небольшую бесцеремонность, вводя испанку обратно в её каюту, – вашему жениху с моей стороны никакой угрозы не существует. Клянусь вам – я танцевала только для капитана, чтобы его успокоить! Он поругался с Эдвардсом. Они спорили, можно ли обогнуть мыс Горн в ближайшие дни. А ваш дон Мигель очень мил! И он любит вас больше жизни. А на меня он даже и не смотрел, смею вас уверить!
– Он пожирал вас глазами, – холодно прозвучал голос сеньориты Эльвиры из темноты. Клер сообразила, что без скандала всё же не обойдётся. И проницательность, как обычно, не подвела её. Раньше, чем она успела найти ещё какие-нибудь слова для успокоения адмиральской дочки, та уже билась в рыданиях, повалившись на свою койку. Ревность её была душераздирающей. Некоторое время Клер просто молча стояла над взвизгивающей девушкой, полагая, что разум всё же вернётся к ней. Но когда ей стало понятно, что вряд ли может вернуться то, чего сроду не было, на неё нахлынула ярость.
– Чтоб вас сожрали акулы! – крикнула Клер, чувствительно шлёпнув плаксу-испанку по ягодицам, – скажите мне, что я должна сделать, чтоб вы немедленно успокоились? Ну хотите, я приведу вам сейчас сюда вашего красавчика и дам клятву ни разу не поднимать на него глаза и не заговаривать с ним до конца пути? Вы хотите этого? Отвечайте, чёрт бы вас взял!
– Нет, я ничего уже не хочу! – выла сеньорита Эльвира, стиснув подушку, – впрочем, я хочу умереть! Убейте меня, убейте! О Пресвятая Дева Мария, пошли мне смерть! За что мне такие муки!
– Пусть Пресвятая Дева Мария делает всё, что хочет, а я не стану вас убивать! – завизжала Клер, – вы мне надоели! Видимо, я сама сейчас брошусь за борт, чтоб вы заткнулись! Вам принести поесть? Или нет?
– Я ведь вам сказала, что голодна, – тонко проскулила испанка и неожиданно успокоилась. Клер, сотворив крестное знамение, стала кашлять. Потом она устремилась к трапу и поднялась на верхнюю палубу.
Ветер чуть не сбил её с ног, хлестнув по лицу солёными брызгами и дождём. «Летучий Голландец» двигался по волнам с быстротой бегущего человека, хотя все верхние паруса с обеих гигантских мачт его были сняты, чтобы уменьшить качку. Сигнальные фонари на бортах горели справа и слева, но тьма была почти непроглядная. Благодаря ещё одному фонарю, который висел над штурвалом, слабенько освещая компас, продрогший Дэнисен смог увидеть Клер, когда она пробегала мимо, и помахал ей рукой. Она помахала ему в ответ и шмыгнула в камбуз. Там ей пришлось растапливать печку, чтоб разогреть в чугунной сковороде картошку и солонину, оставшиеся от ужина. Это заняло полчаса. По причине спешки Клер обожглась, и из неё вышел такой поток сквернословия, что гулявший над океаном шквал на секунду замер от удивления, а затем разгулялся пуще. Идя со сковородой обратно, она раскашлялась так, что Дэнисен крикнул:
– Клер, не пугай меня! Я сейчас подумал, что подошёл пиратский корабль и стал палить по нам из всех пушек сразу!
– Ты не поспи ещё две – три ночи, и не такое подумаешь, – усмехнулась Клер. Спускаясь по трапу, она услышала из кают-компании вой. Это разозлило её ужасно. Всё-таки этой скандальной девке, дьявол бы её
