Три креста - Григорий Александрович Шепелев
– Когда произошло нападение? – завершив процедуру и поднимаясь, спросила Клер по-английски.
– Ночью, перед рассветом, – на этом же языке дала ей ответ дочка адмирала, – но перед этим пираты гнались за нами три дня, а когда догнали – начался ад! Мы остались живы только благодаря Пресвятой Мадонне, сударыня. Я всю вечность буду благодарить её!
– Есть за что, – согласилась Клер, наблюдая, как сеньорита Эльвира шепчет молитву, сложив ладони, – надеть на вас сухое бельё и платье? Или вы будете спать?
Спасённая заявила, что будет спать. И сразу уснула. Кое-как выдернув одеяло из-под её симпатичной задницы, француженка хорошенько укутала им испанку и, ещё раз взглянув на её лицо, вышла из каюты. Юный идальго, как оказалось, стоял за дверью.
– Дайте ей отдохнуть, сеньор, – развязно пресекла Клер немедленную попытку войти, – она ведь измучена!
– Её раны у вас не вызвали опасений? – спросил жених, также сложив руки с намерением начать молитву.
– Не вызвали. Она просто натёрла ноги о ванты. Ступайте, сударь, в кают-компанию. Там вы сможете выпить виски или вина, а если повезёт – рома.
– Благодарю, – вздохнул дон Мигель и медленно зашагал в указанном направлении, бормоча молитву целому легиону святых угодников.
Клер опять отправилась в камбуз. На палубе её встретил Энди, который шёл на корму, чтоб спросить у Дэнисена, под каким углом ставить топсель. Невдалеке околачивались Том, Сэмми и Роберт, сию минуту закончившие какой-то разговор с Энди.
– Ты капитана там видела? – спросил тот, остановив Клер.
– Где именно?
– Ну, в каюте, возле неё!
– Капитан там был. Но я его выгнала.
– Ты заметила, как он смотрит на эту донью Эльвиру?
– Нет, не заметила, – очень резко сказала Клер и, выдернув руку из пальцев Энди, пошла снимать сварившуюся картошку.
В жарком и душном камбузе приступ кашля согнул продрогшую девушку пополам. За угольным ящиком стоял ром. Прежде чем опять заняться работой, Клер приложилась к бутылке, и на душе тотчас просветлело. Что ей до них? Пускай себе пялятся на кого угодно, хоть друг на друга! Они ей все уже надоели. Ей сейчас нужно только одно – как можно скорее закончить возню с обедом и пойти спать к близняшкам. Там у них весело и уютно. В кают-компании Клер давно уже не прислуживала в связи со своей ужасно шумной болезнью.
После обеда, когда она уже вымыла посуду в ведёрке с морской водой, Элен и Софи, к которым предполагалось отправиться, сами вдруг заявились в камбуз. В бешенстве сев за стол, они сообщили, что происходит какой-то ужас.
– О чём вы? – спросила Клер, вытирая миски.
– Этот испанец два или три часа проходил весь мокрый, хоть выжимай! – стала тараторить мадемуазель Софи, – когда он предельно вежливо попросил у ван Страттена хоть какую-нибудь одежду, тот велел Стивену принести ужасное барахло, почти уже сгнившее в кладовой! Хорошо, что Эдвардс дал этому мальчишке один из своих костюмов – они, по счастью, примерно одного роста.
– И это всё? – поинтересовалась Клер с раздражением, – может быть, вы припомните свои вопли пять дней назад, в самый холод, когда вы носа на палубу не высовывали, а я попросила вас одолжить мне ваши ботиночки?
– Нет, не всё! – вскричала Элен, – за этот костюм капитан наорал на Эдвардса так, что тот его чуть не вызвал на поединок! А после этого, за обедом, когда бедный дон Мигель попросил доставить его и донью Эльвиру в какой-нибудь из испанских портов, ван Страттен грубо ответил, что до испанского порта дон Мигель может добраться вплавь, а бриг идёт в Гавр де Грас.
– И что вас так удивляет? – пожала плечами Клер, – вы прекрасно знаете, что ван Страттен очень невежлив, особенно когда выпьет.
– Да, ты права, – с вызовом признала Софи, – но мы также знаем, что он ещё очень жаден! А дон Мигель предложил тысячу дублонов! Ты представляешь? Целую тысячу! За любой из испанских портов!
– И какой вывод вы делаете из всего этого? – сев за стол, устало спросила Клер. Сёстры объявили, что, по их мнению, капитан проникся поистине сатанинской страстью к донье Эльвире.
– Чёрт вас возьми! – воскликнула Клер, – вы мне надоели! Я лягу спать прямо здесь. А вы убирайтесь отсюда вон!
С этими словами она вскочила, достала из своего сундучка две кофты, чтоб подложить их под голову, и действительно улеглась прямо на полу, у горячей печки. И попыталась уснуть. Но две балаболки ей спать не дали. Видимо, в них вселилось пятьдесят тысяч болтливых демонов. Они, впрочем, не выселялись.
Глава девятнадцатая
Пасть Дьявола
Пятьдесят тысяч болтливых демонов распалились до красноты, когда появились Стивен и Том. Усевшись за стол, они присоединились к бурному обсуждению адмиральской дочки и капитана. Клер, лежавшая на полу, выпала из поля внимания совершенно.
– Она худющая, как оглобля! – возражал Стивен дамам, успевшим сунуть свои носы в каюту испанки и теперь горестно признававшим её божественность, – и вдобавок, нос у неё горбатый! Вы – лучше.
– Хуже, – не соглашалась мадемуазель Элен, поджимая губы, – в тысячу раз! Следует признать – эта длинноногая кляча с горбатым носом и угловатыми скулами далеко превосходит нас красотой и грацией.
– Да, да, да, – яростно кивала мадемуазель Софи, – мы – просто уродки! Нам следовало родиться с более утончёнными, аристократическими чертами лица и вырасти чуть повыше. Рост у нас маленький.
– А носы, напротив, чересчур длинные, – сокрушалась мадемуазель Элен, – да, конечно, у этой доньи Эльвиры нос ещё больше, но такой нос ей очень к лицу! Про нас этого не скажешь.
Пятьдесят тысяч самокритичных демонов Клер наскучили сразу. С руганью встав и взяв кочергу, она прогнала из камбуза всех.
А когда стемнело, ветер опять усилился и слегка отклонился к западу. Но ван Страттен распорядился выставить паруса таким образом, чтобы он нёс корабль прямо к Старому Людоеду. Ввиду отсутствия солнца днём невозможно было определить местоположение корабля, но Эдвардс считал, что до мыса Горн ещё двое суток пути. Матросы, само собой разумеется, неохотно выполнили команды. Если бы Дэнисен и Гастон, как самые опытные из них, напрямую высказали своё отношение к пьяным замыслам капитана, команда бы начала роптать. Но они молчали. Участь верзилы Хьюберта не прельщала их. Что касается Эдвардса, то он всё не терял надежды днём встать на якорь в заливе какого-нибудь приматерикового острова и дождаться успокоения ветра.
Так, в атмосфере мрачного ожидания, наступила ночь. Стихия не унималась. Её протяжные стоны казались голосом Преисподней. Если бы кто-нибудь сказал
