Руководство джентльмена по пороку и добродетели - Маккензи Ли
Даже не считая разорванной помолвки, французский и испанский королевские дворы переплетала сложнейшая сеть интриг. С 1701 по 1714 год бушевала Война за испанское наследство: король Испании Карл II умер, не оставив наследников, и на трон претендовали одновременно французский дом Бурбонов и австрийский дом Габсбургов. Карл II на смертном одре завещал Испанию Филиппу, герцогу Анжуйскому, внуку французского короля Людовика XIV. Таким образом, испанский трон оказался в руках Бурбонов. Многие исторические деятели видели в доме Бурбонов угрозу всей Европе: они нарушали баланс сил, к тому же у них было много врагов.
В Европе начала восемнадцатого века шла непрестанная борьба за власть, и я постаралась воссоздать политический климат того времени. Впрочем, некоторые события пришлось сместить во времени или подвинуть поближе друг к другу, ведь история, к сожалению, развивается не по законам приключенческого романа.
Эпилепсия
Эпилепсия, или падучая (именно так ее чаще всего называли в начале восемнадцатого века, хотя бытовало и множество других названий), знакома человечеству с древних времен, но во время действия романа на ее счет господствовало множество предрассудков. Уже вышло из моды распространившееся в Средние века поверие, что это душевная болезнь и припадки – следствие одержимости бесами, однако было пока неясно, что же ее вызывает и какой орган она поражает. Даже слова «припадок» еще не существовало. Все способы ее лечения, описанные в романе, в то время действительно практиковались: грязевые ванны, кровопускание, вегетарианство и сверление дыр в черепе (этот метод назывался трепанацией). Предположения о причинах возникновения эпилепсии я тоже взяла из исторических источников. Самым распространенным было мнение, что припадки случаются из-за мастурбации. Обожаю историю.
До двадцатого века эпилептики оставались изгоями и не могли быть полноценными членами общества, а эпилепсия числилась среди психических расстройств. Нередко страдающих ей заключали в бедламы, причем зачастую отселяли в отдельное крыло, подальше от прочих больных: считалось, что эпилепсия заразна. Во второй половине девятнадцатого века появились отдельные дома призрения для эпилептиков. До семидесятых годов прошлого века в США и Британии действовал закон, запрещающий эпилептикам вступать в брак.
Социальная стигматизация и отчуждение сохраняются и до сих пор, однако в исследовании болезни произошел значительный прорыв и появились действенные методы лечения. Благодаря достижениям современной медицины большинство страдающих эпилепсией могут предотвращать наступление припадков. Однако бóльшая часть обычных людей до сих пор не знают об этой болезни практически ничего. Очень распространены вредные заблуждения, например о том, что во время припадка можно проглотить язык. Кроме описанного в романе приступа эпилепсии, существует еще множество их разновидностей. Больше узнать об эпилепсии и о том, как оказать первую помощь в случае припадка, можно на сайте Общества поддержки страдающих эпилепсией: www.epilepsy.com.
Европа восемнадцатого века и межрасовые различия
Представители негроидной расы жили в Британии много веков, и условия их жизни сильно зависели от эпохи, места проживания и финансового положения. Случай Перси – мулата, воспитанного в начале восемнадцатого века знатной английской семьей, – редок, но не исключителен. В среде аристократов чаще встречались половые контакты с чернокожими слугами или рабами (как по обоюдному согласию, так и без оного), чем межрасовые браки. Гораздо чаще такие семьи можно было наблюдать среди рабочего класса, и, как следствие, в восемнадцатом веке в Англии выросло целое поколение мулатов. Поселения чернокожих и мулатов возникли по всей стране, особенно в крупных городах, таких как Лондон и Ливерпуль.
Возможностей трудоустройства, кроме поступления в услужение, у них было мало: хотя официально рабовладение в Англии не разрешалось, никаких запретов на чернокожих рабов не существовало тоже. Закон об отмене рабства вышел только в 1833 году. Кроме того, Британия играла немалую роль в развитии американского невольничьего рынка, и труд рабов составлял основу экономики колоний. Чернокожим и мулатам напрямую запрещалось занимать ряд должностей, за поимку сбежавших от хозяина слуг часто полагалась награда. Впрочем, среди рабочего класса ситуация была лучше, и бедняки, в том числе белые, всегда были терпимы к чернокожим. А вот с ростом богатства и знатности росла и расовая дискриминация.
Однако встречались и высокопоставленные и почтенные общественные деятели с примесью негроидной крови: например, Олауда Эквиано, писатель и один из самых известных борцов за отмену рабства в Англии; Игнатиус Санчо, знаменитый писатель и композитор георгианской эпохи; и Дидо Элизабет Белль, которая, как и Перси, росла мулаткой в знатной семье. Кроме того, негроидные корни имеются у ряда значимых исторических деятелей того времени, просто это почему-то не отмечено в учебниках истории. Речь идет, к примеру, об Александре Гамильтоне и Александре Дюма.
Прототипами пиратов Сципиона послужили реально существовавшие африканские невольники-матросы, взбунтовавшиеся против белых хозяев и ставшие пиратами. Восемнадцатый век вообще стал золотым веком пиратства. Средиземноморье так и кишело державшими путешественников в страхе пиратами Варварийского побережья (ныне – Марокко, Алжир, Тунис и Ливия; однако пираты могли заплывать также к африканскому побережью Атлантического океана, а иногда встречались и рядом с Южной Америкой). В этих местах торговые суда должны были либо заплатить пиратам дань, либо готовиться к нападению. Большинство пиратов торговало не только захваченным грузом, но и людьми: пассажиров либо продавали в рабство в Африке, либо обменивали на огромный выкуп. С шестнадцатого по девятнадцатый век пираты продали в рабство примерно 1–1,25 миллиона европейцев. Это стало настолько масштабным бедствием, что в начале девятнадцатого века Соединенные штаты Америки дважды из-за этого объявляли войну Магрибу.
Квир-культура
Историю сексуальности непросто изучить и еще сложнее написать, так как само понятие сексуальности достаточно новое. В восемнадцатом веке большинство никак не смогло бы описать что-либо за пределами цисгендерности и гетеросексуальности – и даже для них не было слов, потому что считалось, что никак иначе и быть не может. В то время гомосексуальность чаще всего описывалась библейским словом «содомия», которое обозначает однополый сексуальный акт, а не влечение и не ориентацию. Законы разных стран отличались, но почти во всей Европе гомосексуальность считалась одновременно грехом и преступлением, за нее полагались штраф, тюремный срок или даже казнь. В Англии с 1533 по 1828 год действовал закон о содомии, по которому уличенных в мужеложстве полагалось казнить.
Но, невзирая на запрет, во многих крупных европейских городах возникали целые сообщества квир-людей (в большей степени речь идет о мужчинах, так как о половых связях между женщинами и последовавших за ними наказаниях сохранилось куда меньше исторических свидетельств). К примеру, в Лондоне, по некоторым источникам, в двадцатые годы восемнадцатого века было больше заведений для геев, чем в середине двадцатого века. Гей-клубы восемнадцатого века назывались молли-хаусами (molly – одно из сленговых названий гомосексуалов, предшествовавших слову gay), там мужчины могли знакомиться друг с другом, уединяться, одеваться в женскую одежду и
