Тысяча свадебных платьев - Барбара Дэвис
Солин заполнила в жизни Камиллы ту лакуну, о существовании которой та даже не догадывалась, значительно ослабив потребность матери цепляться за Рори и все контролировать. За счет этого Рори смогла спокойно сосредоточиться на своей галерее. И похоже было, что их троица теперь взяла за обычай постоянно собираться на воскресном бранче у Камиллы.
На такое Рори не смела даже надеяться! Но что произойдет, когда они наконец откроют Солин правду? Конечно, не все новости будут так уж плохи. По крайней мере, Солин воссоединится с дочерью и внучкой. Но даже при этом в душе ее останется горечь на все оставшиеся годы. И, разумеется, вести об Энсоне могут сокрушить ее окончательно. Достаточно ли будет новообретенной кровной близости с Камиллой и Рори, чтобы Солин смогла пережить этот новый удар?
Еще и Камилла начала то и дело сетовать, что чувствует себя с Солин неискренней и лицемерной, и Рори опасалась, что в один прекрасный день та просто возьмет и выложит Солин всю правду. И эта неосторожность закончится настоящей катастрофой.
Она договорилась, что даст Тие время, но, судя по последнему их разговору, на этом фронте дело ничуть не продвинулось. Сразу же после встречи в Сан-Франциско Энсон уехал за границу и на звонки не отвечал. Рори не слишком была этому удивлена, но в ней все-таки жила капля надежды, что переговоры Тии с ним будут успешными, что внезапно с глаз Энсона спадет пелена и, несмотря ни на что, станет возможным счастливый финал. Однако с каждым новым днем такой исход казался все менее вероятным.
– Итак, – нетерпеливо хлопнула в ладоши Камилла, – мы готовы к экскурсии. Мы ведь на одиннадцать договорились, верно?
Рори заставила себя улыбнуться:
– Верно.
Взгляд ее скользнул к Солин, которая разглядывала все вокруг с искренним интересом. Она впервые здесь оказалась после того ночного пожара, случившегося четыре года назад, и Рори очень переживала за ее реакцию. Последние воспоминания Солин об этом доме вряд ли можно было назвать добрыми.
– Это просто изумительно! – пробормотала она наконец. – Я здесь жила и работала почти что тридцать пять лет – и я с трудом узнаю это место! Как тут все красиво! И ты оставила на лестнице эту чудесную решетку! Как замечательно!
Рори сразу стало легче.
– Я так рада, что вам нравится! Мне действительно хотелось сохранить кое-какие детали в дань уважения к истории этого здания. Осталось еще немного поработать над сильной акустикой из-за голых полов. Когда здесь пусто, то гуляет громкое эхо. Но в целом мне очень нравится то, как здесь все получилось.
Камилла, быстро обойдя основной зал, вернулась и вгляделась в лицо Рори.
– Что-то не так? – нахмурилась она. – Что-то тебя беспокоит, не так ли?
– Нет, просто немного взвинчена перед открытием. А еще – устала. Последняя пара недель прошла как в тумане. То рассылка приглашений, то организация фуршета и музыки. То работала со всеми художниками по очереди, чтобы получше разместить их работы. Слишком много всего.
– Но теперь-то уже все это позади. И только посмотри, как получилось! Представить невозможно, сколько ты здесь всего сделала! Такие цвета и такая строгость линий. И то, как ты использовала подсветку для создания настроения. Получилось очень эффектно – и в то же время умиротворяюще. Тебе удалось достичь идеального сочетания изящества и артистизма.
Рори все ожидала услышать неизбежное «но», за которым обязательно последует целый перечень того, что следовало бы сделать иначе. Вроде: «Но вот это надо немного…», или «Быть может, тебе лучше было бы, или «А ты не находишь…». Однако ничего подобного не услышала. Ее матушка просто смотрела по сторонам и улыбалась.
– Спасибо. Так вы готовы увидеть все остальное?
– Веди! Мы хотим увидеть все!
Рори показала им все семь коллекций, каждую из которых предваряла настенная табличка из оргстекла с фотографией художника и краткими сведениями о его жизни и творчестве. По пути она показывала свои любимые произведения, объясняя особенности материалов и использованные при их создании техники. Для Рори это была хорошая практика, и она с радостью обнаружила, что все, выученное ею наизусть, вспоминалось с такой легкостью.
Закончила она экскурсию своей излюбленной коллекцией: объемными витражными работами Кендры Патерсон из морского стекла, которые, как оказалось, очень полюбились и ее матери – в особенности большая волнистая скульптура под названием «На гребне волны». Это было совершенно потрясающее зрелище: океанская волна, сложенная из тысяч выглаженных морем стеклянных осколков, цвет которых варьировался от белоснежного и светло-зеленого оттенков пены до чернильно-синих оттенков водорослей, включая все промежуточные тона.
– Просто дух захватывает! – завороженно выдохнула Камилла. – И ведь как талантливо все сделано. Не представляю, сколько терпения нужно, чтобы выполнить такую работу – не говоря уже о настоящем мастерстве. В жизни не видела ничего подобного!
Рори очень польстила реакция матери на этот «гвоздь программы», венец всех семи ее коллекций.
– Вот и я то же самое подумала! Я нашла ее совершенно случайно, через другую художницу, и я безумно рада, что ее работа будет на открытии галереи.
Солин медленно обошла постамент, сцепив перед собою руки в перчатках, словно таким образом не позволяла себе протянуть руку и потрогать экспонат.
– Чем дольше на нее смотришь, тем больше кажется, что она движется – точно настоящая волна. Интересно, а скульптор знает, сколько кусочков стекла ушло на каждую конкретную работу?
– В первое время знала. Но по мере того, как скульптуры становились все больше и сложнее, она перестала считать. Но каждый кусочек стекла собран собственноручно Кендрой и ее мужем. Они объездили, можно сказать, пляжи всего мира. Даже не представляете, что творится у них в студии! Там полным-полно…
– Аврора? Детка? – донесся голос Камиллы с другого конца галереи. – А что предполагается повесить здесь?
Пока они разговаривали с Солин, мама отошла довольно далеко, однако Рори, и не оборачиваясь, поняла, что речь идет о пустующей стене, где должны были висеть акриловые картины Диры Петри.
– От меня позавчера ушла одна художница.
– О нет! Как это ужасно! И вообще, не очень честно так поступать накануне открытия.
Рори пожала плечами, стараясь не выдать собственного разочарования.
– Она получила выгодное предложение от декоратора, предложившего купить все ее картины, за исключением двух. И я не посмела помешать ей продать работы. А теперь осталось всего восемь дней – и я совсем не представляю, чем заполнить эту стену. Наверное, придется взять какие-то разрозненные работы. Понадобится разобрать одну из стенок отсека, сдвинуть экспонаты, немного перенаправить подсветку. Но я успею сделать вовремя. Только вот я иначе видела свою экспозицию для торжественного открытия. Впрочем, у меня есть несколько дней, так что я еще не сдалась окончательно.
– А знаешь, – молвила Солин, задумчиво разглядывая пустующую стену, – мне знаком один художник, чьи работы просто идеально сюда впишутся. И они исключительно оригинальные. Все это, конечно, очень скоропалительно, к тому же она сейчас крайне занята. Но мне кажется, я смогу, как говорится, взять ее за жабры. Она у меня в некотором долгу.
Рори едва не вскричала от радости. Она и понятия не имела, что у Солин есть свои связи в мире искусства. Ее фея-крестная вновь готова ее выручить!
– А она здешняя? Пожалуйста, скажите, что да!
– Абсолютно здешняя.
– Не могли бы вы ей позвонить? Я готова встретиться с ней, где ей будет удобно.
Солин взглянула на нее со свойственной ей насмешливо-иронической улыбкой:
– Я говорю сейчас о тебе, Рори, и о твоем творчестве. Твоя работа прямо просится сюда, на эту стену. Это будет идеальным переходом от скульптуры из кусочков морского стекла. И тебе ничего не придется передвигать.
Рори шумно выдохнула, точно вышел воздух из пробитой шины.
– Я думала, вы серьезно.
– Вполне серьезно. И совершенно серьезно говорила об этом в прошлый раз. Ты ведь помнишь мои слова?
Рори их, конечно, помнила – но тогда отнесла, скорее, к великодушию Солин.
– Но они не… Они здесь совсем будут не к месту, рядом со всеми этими творениями.
– О, ma pêche… Неужели ты сама не видишь? Твоя работа здесь будет более чем к месту. Эта женщина не случайно нарушила договоренность. Именно этому и суждено было произойти!
– Но тогда получится всего
