Город и псы - Марио Варгас Льоса
– Это правда, господин майор, – сказал Гамбоа. Капитан смотрел на него, яростно двигая челюстями, – но дело уже выходит за рамки моих полномочий. Я выяснил все, что мог. Только Совет офицеров…
– Что? – перебил майор. – Думаете, Совет станет собираться, чтобы рассмотреть вот это? Не говорите глупостей. Училище Леонсио Прадо не потерпит подобного скандала. У вас и вправду что-то с головой, Гамбоа. Вы действительно надеетесь, что я позволю довести этот рапорт до министерства?
– Я так лейтенанту и сказал, господин майор, – вставил капитан, – но он уперся.
– Ладно, – сказал майор, – не будем поддаваться панике, всегда следует сохранять спокойствие. Давайте разбираться. Кто заявил?
– Фернандес, господин майор. Кадет первого взвода.
– Почему вы арестовали второго, не дожидаясь приказа?
– Нужно было начать расследование, господин майор. Для допроса необходимо было отделить его от остальных кадетов. Иначе новость разлетелась бы по всему курсу. Из соображений осторожности я не стал устраивать им очную ставку.
– Его обвинения абсурдны, нелепы! – взорвался майор. – И вам следовало не обращать на них никакого внимания. Детские дрязги, больше ничего. Как вы могли поверить в такую идиотскую историю? Вот уж не думал, что вы так наивны, Гамбоа.
– Возможно, вы правы, господин майор. Но позвольте высказать наблюдение: я не предполагал, и что воруют вопросы к экзаменам, и что действуют целые воровские банды, и что в училище проносят карты и выпивку. А убедился в этом лично, господин майор.
– Это другое дело, – сказал майор. – Всем понятно, что на пятом курсе хромает дисциплина. Нет никаких сомнений. Ну так это ваша вина. Капитан Гарридо, вас с лейтенантом Гамбоа ждут крупные неприятности. Эти сопляки вас живьем сожрали. Посмотрим, что скажет полковник, когда узнает. Я тут ничем помочь не могу – обязан передать рапорт и навести порядок. Но, – майор снова сделал попытку прикусить ус, – прочее – недопустимо и абсурдно. Парень случайно застрелился. Дело закрыто.
– Простите, господин майор, – сказал Гамбоа, – не удалось доказать, что он сам застрелился.
– Разве? – майор испепелил Гамбоа взглядом. – Показать вам отчет о несчастном случае?
– Полковник объяснял нам, зачем написали такой отчет, господин майор. Чтобы избежать осложнений.
– Ага! – торжествующе сказал майор. – Вот именно! А этот жуткий рапорт вы тоже написали, чтобы избежать осложнений?
– Это совсем другое дело, господин майор, – невозмутимо сказал Гамбоа. – Все изменилось. Раньше гипотеза несчастного случая была наиболее вероятной, точнее, единственной. Врачи установили, что стреляли сзади. Но мы с остальными офицерами думали, что речь о шальной пуле, о случайности. В таких условиях целесообразнее всего оказалось приписать оплошность самой жертве, чтобы не навредить нашему учреждению. Я тоже думал, господин майор, что виноват прежде всего сам кадет Арана, что он стоял в неправильном месте, не отскочил вовремя. Можно было бы даже предположить, что пуля вылетела из его собственной винтовки. Но когда находится кто-то, кто утверждает, что совершено преступление, все меняется. Обвинение не голословно, господин майор. Построение кадетов…
– Чушь! – яростно прошипел майор. – Вы, должно быть, романов начитались, Гамбоа. Давайте покончим с этим делом и хватит бесполезных фантазий. Отправляйтесь в гауптвахту и отпустите этих ребят обратно в казармы. Скажите, что, если они хоть словом обмолвятся, их исключат и никакого диплома им не светит. И составьте новый рапорт, убрав все, касающееся смерти кадета Араны.
– Я не могу так поступить, господин майор, – сказал Гамбоа. – Кадет Фернандес не отказывается от обвинений. Согласно моим изысканиям на данный момент, он говорит чистую правду. Обвиняемый во время полевых занятий находился позади жертвы. Я ничего не утверждаю, господин майор. Но говорю, что технически это приемлемое основание для возбуждения дела. И только Совету решать, что делать дальше.
– Меня не интересует ваше мнение, – презрительно сказал майор. – Я даю вам приказ. Оставьте ваши сказочки при себе и подчиняйтесь. Или вы сами захотели предстать перед Советом? Приказы не обсуждаются, лейтенант.
– Вы вольны передать меня в введение Совета, господин майор, – мягко ответил Гамбоа, – но рапорт я не переделаю. Извините. И должен вам напомнить, что ваша обязанность – передать его командованию.
Майор резко побледнел. Забыв о приличиях, он теперь изо всех сил старался достать зубами усы и строил странные гримасы. Он встал на ноги. Глаза его налились кровью.
– Ладно, – сказал он. – Вы меня не знаете, Гамбоа. Я такой мирный, только когда со мной по-хорошему. Но враждовать со мной опасно, скоро убедитесь. Это вам дорого обойдется. Вы меня попомните, обещаю. Вам предписано оставаться в училище до выяснения обстоятельств. Я передам ваш рапорт, но вместе с ним – донесение о том, как вы ведете себя со старшими по званию. Свободны.
– С вашего разрешения, господин майор, – сказал Гамбоа и неторопливо вышел.
– Он чокнутый, – сказал майор, – ненормальный. Но я его вылечу.
– Вы передадите рапорт дальше, господин майор? – спросил капитан.
– Не могу не передать. – Майор глянул на капитана и как будто удивился, обнаружив его в кабинете. – Вам тоже крышка, Гарридо. Ваш послужной список замаран.
– Господин майор, – пробормотал капитан, – я не виноват. Это все произошло в первой роте, под началом лейтенанта Гамбоа. В остальных все превосходно, как по маслу, господин майор. Я всегда в точности следовал инструкциям.
– Лейтенант Гамбоа – ваш подчиненный, – сухо ответил майор. – Если кадет открывает вам глаза на то, что творится в вашем батальоне, значит, все это время вы торчали в неведении. Что вы за офицеры такие? Не можете обучить дисциплине детей школьного возраста. Советую вам хоть отчасти навести порядок на пятом курсе. Можете идти.
Капитан развернулся и только в дверях вспомнил, что не отдал честь. Он опять развернулся и щелкнул каблуками: майор просматривал рапорт, шевеля губами. Лоб то и дело собирался в складки. Капитан Гарридо быстро, едва ли не трусцой двинулся в канцелярию курса. Во дворе остановился и дал громкий свисток. Через минуту к нему в кабинет зашел сержант Морте.
– Собрать всех офицеров и сержантов курса, – сказал капитан и провел рукой по лихорадочно работавшим челюстям. – Вы все виноваты и дорого мне заплатите, чтоб вас. Ваша вина, ничья больше. Чего стоите, глазами лупаете? Отправляйтесь выполнять.
VI
Гамбоа стоял и не решался открыть дверь. Он волновался. «Интересно, это из-за всех последних неприятностей, – подумал он, – или из-за письма?» Письмо он получил несколько часов назад: «Я очень по тебе скучаю. Не надо мне было ехать. Разве я не говорила, что мне лучше остаться в Лиме? В самолете я не могла сдержать тошноту, и все на меня смотрели, а
