Попутчики. Астрахань – чёрная икра. С кошёлочкой - Фридрих Наумович Горенштейн
– Ребята, мы Брежнева защищаем, а вы хотите его убить! – кричит какой-то юный гражданин.
И тут я, человек, принципиально отвергающий индивидуальный террор, совершаю антиобщественный поступок. Я беру у одного из мальчишек его многозарядную деревянную винтовку, прицеливаюсь в девятый этаж и произношу:
– Бах-бах-бах-бах!
Дети опять смеются, но на сей раз доброжелательно. Мой поступок ими одобрен.
Нет, надо всё-таки верить в «будет». Мы не доверяем «будет», потому что идеологи и лжепророки у нас его слишком часто отнимают, и любим прошлое, потому что его не отнять – оно «было». Но Бог безмерен, Он провожает нас в дорогу, и Он же встречает нас в конце нашего Путешествия. Вот дети, они – «есть» и через них наше со-знание ощущает «будет» не как философскую категорию, а как нечто живое и телесное.
Я смотрю на своё «будет», глажу своё многоголовое «будет» по разноцветным шапкам и даю своему ободряющему «будет» деньги на конфеты.
Итак, узелок завязан, и данное повествование можно взять в руки, не опасаясь его рассыпать.
1983
С кошёлочкой
Авдотьюшка проснулась спозаранку и сразу вспомнила про кошёлочку.
– Ух ты, ух ты, – начала сокрушаться Авдотьюшка, – уф, уф… Вчерась бидон молока несла, ручка подалась, прохудилась… Успеть бы зашить к открытию.
И глянула на старенький будильник. Когда-то будильник этот будил-поднимал и Авдотьюшку, и остальных… Кого? Да что там… Есть ли у Авдотьюшки ныне биография?
Советский человек помнит свою биографию в подробностях и ответвлениях благодаря многочисленным анкетам, которые ему приходится весьма часто заполнять. Но Авдотьюшка давно уже не заполняла анкет, а из всех государственных учреждений главный интерес ее был сосредоточен на продовольственных магазинах. Ибо Авдотьюшка была типично продовольственной старухой – тип, не учитываемый социалистической статистикой, но принимающий деятельное участие в потреблении социалистического продукта.
Пока усталый трудовой народ вывалит к вечеру из своих заводов, фабрик, учреждений, пока, измученный общественным транспортом в часы пик, втиснется он в жаркие душегубки-магазины, Авдотьюшка уже всюду пошнырять успеет, как мышка… Там болгарских яичек добудет, там польской ветчинки, там голландскую курочку, там финского маслица. Можно сказать, продовольственная география. Вкус родимого владимирского яблочка или сладкой тёмно-красной вишни она уже и вспоминать забыла, да и подмосковную ягодку собирает как помощь к пенсии, а не для потребления.
В ещё живые лесочки с кошёлочкой пойдёт, как в продовольственный магазин, малинки-землянички подкупит у матушки-природы, опередит алкоголиков, которые тоже по-мичурински от природы милостей не ждут, малинку на выпивку собирают. Так лесочки оберут, что птице клюнуть нечего, белке нечего пожевать. Оберут братьев меньших, а потом на братьев-сестёр из трудящейся публики насядут.
Продаст кошёлочку подмосковной малинки – пятидесятиграммовую стопочку по рублю, купит килограмм бананов из Перу по рупь десять кило. Продаст чернички по рупь пятьдесят стопочку, купит марокканских апельсинов по рупь сорок кило. Чем не жизнь при социализме? Правильно говорят западные борцы за мир. Жаль только, что в наглядной своей агитации не используют они Авдотьюшкин баланс, Авдотьюшкину прибавочную стоимость.
Социализм – это распределитель. Каждый кушает по заслугам. А заслуженного народа при социализме множество. Едоки с правительственных верхов, или с ледовых арен, или с космических высот, или из президиумов творческих союзов общеизвестны, и они вне нашей темы. Наш рассказ не про тех, кто ест, а про тех, кто за ними крошки подбирает.
Справедливости ради следует сказать – трудная это работа. Вот уж где принцип социализма полностью соблюдён: кто не работает, тот не ест. Только работа эта не в том, чтоб производить продукты, а в том, чтоб добывать продукты. Принцип, собственно, не новый. Испокон веков продукт можно было либо купить, либо взять разбоем. Но в период развитого социализма оба эти элемента оказались объединёнными. Продукт и надо сначала взять разбоем, а потом уж его купить. Ибо не в лесу мы, не на большой дороге. Соловью-разбойнику здесь делать нечего. Кистень, гирька на верёвочке, привязанной к палочке в качестве орудия труда, здесь не проходит. Гирька теперь в товарообмене используется не для проламывания черепа, а для взвешивания-обвешивания. Хотя череп проломить могут, если как следует «пихнут». Однако про «пихание» ниже. Следует только добавить, что, как при всяком труде, нужен профессиональный опыт и соблюдение техники безопасности. Авдотьюшка, продовольственная старуха, в торговом разбое участвовала давно, опыт имела, а орудием труда у нее была кошёлочка. Любила кошёлочку Авдотьюшка и, готовясь к трудовому дню, приговаривала:
– Ах ты моя кормилица, ах ты моя Бурёнушка.
И план у неё был заранее составлен. Сперва в «наш» – это магазин, который рядом с домом. Посля в булочную. Посля в большой, универсальный. Посля в мясной. Посля в молочный. Посля в «килинарию». Посля в магазин возле горки. Посля в другую «килинарию». Посля в магазин, где татары торгуют. Посля в овощной ларёк. Посля в булочную против ларька. Посля в магазин возле почты… Нехороший магазин, опасный. Скорее всего, там «пихнуть» могут. Народ там неснисходительный, из ближайших домов завода резиновых изделий народ. Но тамбовский окорочок двести граммов Авдотьюшка именно там добыла. Полмесяца назад это приятное происшествие случилось. Однако авось опять повезёт. А «пихнут», падать надо умеючи, не так, как Мартыновна. До сих пор в больнице лежит. Полезла к прилавку, а там продотряд пригородных, прибывших на автобусе.
Подобные автобусы в большом количестве направляются местными фабрично-заводскими комитетами из подмосковных городов для ознакомительных экскурсий с культурными объектами столицы: Третьяковская галерея, достопримечательности Кремля, Большой театр… Народ приезжает крепкий, широкоплечий или юркий, хитрый. И до зубов тарой вооруженный. Организованный народ. Но о культурных экскурсиях сообщим по ходу…
Время уже на будильнике позднее. Вот-вот откроются продовольственные объекты, и начнётся у Авдотьюшки рабочий день. Собрала Авдотьюшка кошёлочку, яблочко припасла пососать, валидольчик для спасения, перекрестилась, пошла…
Зашла в «наш» и сразу в горячее дело попала – кур дают… Да не мороженых, каменных, а охлаждённых и полупотрошёных… Кабы курочку Авдотьюшке. Стара уже Авдотьюшка, острого организм не принимает. Огурчика-помидорчика солёненького съест – так рыгает, так рыгает…
Намедни побаловалась помидорчиком солёненьким с картошечкой. Вышла подышать. Ноги старые быстро устали. Села на скамеечку. А рядом молодые, он да она, сидят шепчутся-оговариваются и в промежутках целуются. Он её поцелует, Авдотьюшка рыгнёт. Он снова, и Авдотьюшка опять. Он подходит и шёпотом:
– Уйди, старая, а то последний зуб выбью.
Ух, ух, напужал Авдотьюшку, уф, уф.
Но Авдотьюшка не пужливая.
– Я по закону организма рыгаю, – говорит, – а
