Райгород - Александр Гулько
– На масло… на мясо… на курей… – разглядывал талоны Гройсман.
– И на водку, – добавлял почтальон. – Распишитесь!
– Забери их себе! – сгребая в кучу разноцветные бумажки, раздраженно отвечал Гройсман. – На хлеб еще талонов нет?
– Нет.
– Слава Богу… Остальное я куплю на базаре!
Всю свою жизнь, во все времена, встречая перемены, Гройсман действовал единственно ему понятным, а главное, проверенным способом. Пытался разобраться в сути явления. Анализировал плюсы и минусы. Мысленно конструировал картину последствий. Пытался увидеть в этой картине себя и близких. Все это он проделывал почти автоматически и с абсолютно практической целью – минимизировать вред или определить, какую из всего этого можно извлечь выгоду. Сейчас же на подобные упражнения не было сил. И впервые в жизни он поступил иррационально. А именно – решил перемены не замечать.
Не желая приспосабливаться, старался сохранить прежние привычки. При этом не стеснялся открыто декларировать свою позицию и персональный протест. Ему казалось, что так он борется с абсурдом. И если кого-то подобная борьба могла утомить, то Гройсману, наоборот, давала жизненные силы. Правда, временами в его душе поселялись сомнения. Тогда он спрашивал соседку Розу:
– Ты не знаешь, для чего мне жить?
– Не для «чего», а для «кого»! – поправляла Роза. – Для внуков! Для Арнольдика! Даст Бог, еще правнуки будут…
Гройсман качал головой и кривил рот в ироничной улыбке. У него уже давно были сомнения, что он им всем нужен. А сейчас эти сомнения почти превратились в уверенность.
Субботним полднем Лина и Веня в сладкой истоме лежали в купленной когда-то дедом кровати. Неожиданно зазвонил телефон.
Вениамин привстал, нащупал на тумбочке аппарат, снял трубку и поднес ее к уху.
– Алё! – донесся до Лины женский голос. – Котик, извини, но мне срочно…
Вжав голову в плечи и будто уменьшившись в размерах, Веня ответил:
– Ошиблись номером! – И спешно положил трубку.
После чего вскочил и, не глядя на жену, умчался в ванную.
Поливая себя из душа, думал: «Говорил же ей: домой не звонить! А она: ко-отик… Все! Докотикалась! Завтра же сниму с довольствия и – чао-какао! Это ж надо, так запалиться! Что теперь Линке говорить?»
В это время Лина в бешенстве мерила шагами спальню. Правильно ей говорила покойная мама: терпи, не замечай! А как тут не заметишь?! Она что, глухая?! Или женский голос от мужского не отличает?! Черт… Что же делать?! И сказать нельзя, и не сказать – унизительно. Раньше можно было с мамой посоветоваться, бабушке душу излить. А теперь и поговорить-то не с кем. Не с Фридкой же… Вот он сейчас вернется, и нужно как-то реагировать. Как? Как, черт побери?!
Вошел Веня в халате. Энергично вытирая голову полотенцем, сказал:
– Что-то часто стали номером ошибаться… Надо позвонить, чтоб линию проверили.
У Лины от гнева перехватило дыхание. Вот ведь подлец! Негодяй! Предатель! Но – все! Она не намерена больше терпеть! Кончено! Она сейчас же ему все выскажет!
Уперев руки в бока, Лина раскрыла рот, набрала полную грудь воздуха и… разрыдалась. Веня растерялся. Приблизившись к жене, попытался своим полотенцем утереть ее слезы.
Но Лина его остановила. Промокнула слезы рукавом халата и сказала:
– Давай уедем!
– Давай, – быстро согласился Веня. – Хочешь, в Сочи? Хочешь, в…
Лина всхлипнула и помотала головой.
– Ладно! Тогда в Юрмалу! Там у меня чувак знакомый. Позвоню ему вечерком!
– Ты не понял, – прерывисто вздохнула Лина. – Насовсем уедем. В Израиль!
У Вени вытянулось лицо. Ему представилось, как он в одно мгновение лишается работы, денег, зрелых дам, юных барышень…
Он помотал головой и воскликнул:
– Ты с ума сошла! Мы же… У нас же… Тут же… Квартира, работа… У меня родители. У тебя Нюма, дед. У нас и вызова-то нет…
– Вызов не проблема! – отмахнулась Лина. – Попрошу дядю с тетей. Фирочка мне не откажет! Родителей твоих заберем. Нюмку с Милкой тоже уговорим. Милка там врачом будет. Дед…
– Дед не поедет! – зацепился Веня за последнюю надежду. – Уговорим! Куда он денется!
Не зная, что еще сказать, Веня отвернулся, раскрыл шкаф и, не оборачиваясь, пробормотал:
– Ну не знаю… Подумать нужно…
Пока он думал, что вроде и на этот раз пронесло, пока одевался и звонил на работу сообщить, что выезжает, пока обувался в прихожей, Лина напряженно размышляла. В ее голове складывался план.
Услышав, как хлопнула входная дверь, она подсела к телефону, сняла трубку и заказала разговор с Израилем.
Соединили на удивление быстро. «Судьба!» – подумала Лина. Услышав в трубке тетин голос, выговорила:
– Фирочка, выручай! Мне надо семью спасать…
В то самое время, когда Лина и Веня разными путями выбирались из затруднительной ситуации, Нюма сидел в кабинете начальника. Перед ним лежал приказ об увольнении. В соответствующей графе было написано: «В связи с сокращением штатов». Прочитав, Нюма поднял удивленный взгляд на начальника. Тот сказал:
– А что делать, Наум… Фонды урезают, нечем зарплату платить. Так что извини…
– А я-то тут при чем? – нахохлился Нюма. – Молодых специалистов нельзя сокращать. Я законы знаю…
– Во-первых, ты уже не «молодой специалист», а во-вторых, знаешь… короче… В жопу твои законы! – неожиданно вспылил начальник. – Объясняю голосом! Пассажиров нема! Московский – отменили, ленинградский тоже. В Харьков и Донецк больше не летаем. Сейчас уже Одессу и Симферополь закрывают. Вот тебе и законы!
– А меня-то почему? – надул губы Нюма.
– А потому что ты – молодой! Кого мне, Сердюка увольнять? Ему год до пенсии. А у тебя вся жизнь впереди! Кооператив откроешь! Еще нас всех на работу возьмешь. Охранниками… Так что давай, Наум, не задавай тут вопросов. Обходной подпиши – и в бухгалтерию за расчетом.
Последние слова Нюма слушал невнимательно. Подумал: «Что я Миле скажу? Да и дед расстроится…» Потом подумал, что сделать он, собственно, ничего не может, а потому, как говорится, и дергаться бесполезно. Вздохнув, придвинул бумагу, вывел: «С приказом ознакомлен», расписался и вышел.
По дороге домой Нюма вспомнил одноклассника Фиму, который в последнее время все настойчивее звал его в партнеры. Подумал, не заглянуть ли к нему прямо сейчас? Не доехав до своей остановки, вышел из автобуса и направился в сторону базара. Через десять минут вошел в магазин «Автозапчасти».
Стоя за прилавком, Фима разговаривал с посетителем. Тот был в растянутых тренировочных штанах
