Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Можно спокойно растянуть на неделю. Сдать все в срок, но при этом не лезть из кожи вон, доказывая компетентность. Во взрослой жизни необязательно быть круглым отличником, чтобы твоя роль всех устраивала. Достаточно делать ровно то, что тебе поручено. Не больше и не меньше.
Эти мысли обрадовали Сета, и он снова закурил, машинально проверяя дисплей телефона – нет ли пропущенных. Или сообщений. Экран оставался издевательски пуст. Юноша одернул себя. Еще не хватало, чтобы его настроение зависело от общения с кем-нибудь! Стремиться чувствовать, что нужен кому-то, – это не про него и не для него.
Между вторым и третьим адресом пришлось выдавить в рот еще один пакетик мерзкого раствора. Сет повозил языком во рту, сублимируя жевательный рефлекс, проглотил, морщась. Состояние держалось на отметке «терпимо», к тому же проколотые уши на морозе отвлекали от ломоты в теле и отдаленного озноба. Если бы поля шапки доставали, он бы натянул их еще ниже, и плевать, как глупо это выглядит. Забота о внешности сильно проигрывает в борьбе с паршивым самочувствием.
Вскоре Сет ощутил желание подкрепиться. Утренняя еда провалилась, желудок снова урчал. Посчитав это хорошим знаком, он не стал откладывать обед в долгий ящик. Ему нравилось питаться в случайных местах. Прямо там, где голод заставал его с поличным. Этот маленький город, по которому приходилось часто и много гулять пешком, приятно удивлял разнообразием кухни. На юго-западе попадалась отменная азиатская лапша, в северных районах почему-то были изумительные хот-доги. А Сет был практически всеяден.
В первом попавшемся кафетерии оказалось приличное меню, но множество шумных людей портили впечатление. Ридли сделал над собой усилие и встал в очередь, схватив из стопки пластмассовый поднос. На дне подноса лежал флаер с рекламой грядущих скидок на бизнес-ланч. Терзаемый голодом желудок не понял бы сейчас принципиальности мозга, обладателю которого не нравится находиться в толпе. Но поесть в этом шумном месте с приветливыми улыбками кассиров Сету так и не удалось.
Заметив на одном из соседних подносов бифштекс с кровью, Сет задержал на нем взгляд и почувствовал себя странно. Накатила волна слабости и тошноты, голова закружилась, словно к ней перекрыли кислород. Почуяв неладное, крепкий брюнет большими шагами направился к выходу, швырнув поднос в сторону и расталкивая людей.
Его вывернуло прямо на входе. Он едва успел согнуться пополам через перила. Горячая едкая жижа растопила высокий сугроб, образовав зловонную желтую воронку. Люди сторонились, отворачивая лица детей, а кто-то и вовсе передумал заходить внутрь после такой красноречивой рекламы.
Сойдя с лестницы, Ридли сел на корточки и вытер лицо и руки колючим снегом. Сияющий холод приятно очистил кожу. Ну, вот и пригодился.
Тело выламывало с новой силой. Резким толчком болезнь взяла верх над ситуацией. Похоже, это не просто грипп, а какая-то кишечная инфекция. Мама бы точно знала, что с ним и чем это вылечить.
С каких пор его воротит от вида крови? Он столько раз разбивал кому-нибудь губы, носы, рассекал брови, выбивал зубы, а затем отмывал кулаки от бурых следов своего гнева, что это даже не воспринималось, как чья-то кровь… Но стоило посмотреть в ту тарелку, где алая жижа пузырилась на полусыром коричнево-розовом шмате, и перед глазами восстал тот вечер, словно оживший труп, и горло упрямого Дезмонда, который пытался звать маму, зная, что умирает.
Брюнет выпрямился, шаткой походкой поплелся к ближайшей лавочке, выкрашенной в беззаботный лавандовый цвет, и обрушился на нее обессиленным грузным телом. Закурил дрожащими пальцами, покрасневшими от снега. Пытался сосредоточиться на сигарете, но тщетно. Тогда он схватился за голову и стал растирать воспаленные глаза, будто пытаясь выдавить из орбит, а их все щипало и щипало. Аппетит пропал без вести.
Все, что наполняло этот вонючий несправедливый мир, вплоть до последней мелочи, злило и раздражало Сета Ридли, бывшего лучшего бомбардира легендарных «Лиловых драконов», а ныне наркокурьера без дома, родителей и друзей.
К нему приближались смельчаки, осторожно интересуясь, не нужна ли помощь, но он всех прогонял, отмахиваясь рукой с тлеющей сигаретой и не поднимая лица от созерцания тротуара, и его оставили в покое.
Опасно, когда у человека отключается чувство меры. Он быстро звереет, откатываясь на уровень агрессивного примата с базовыми инстинктами. Любому из нас – пара шагов до чудовища. Хэнк абсолютно прав, люди действительно одинаковые. Они одинаковы в своей способности к стремительной деградации.
Каждый из них, включая Хэнка, все это время взваливал вину только на себя, но никто не мог разделить ее на всех, чтобы стало полегче. Не умел. Они все виноваты. Как же сильно они все виноваты. Этого не искупить. Ни временем, ни кровью, ни страданиями, ни муками совести, ничем.
Деза больше нет. Драконов больше нет. Прежнего Сета больше нет.
Только штрихкоды на шеях нескольких бывших хоккеистов, что ведут на статью о трагической гибели подростка. Словно полосатое клеймо. На память о содеянном, на всю жизнь.
Первое время ему снилось случившееся. В тот период Сет старался спать как можно меньше, чем расшатал себе психику и окончательно разрушил отношения с излишне опекающей матерью. Единственное, что ей нужно было сделать, это оставить его в покое, но женщина слишком переживала за сына, чтобы поступить правильно и сохранить с ним хотя бы слабую связь. Каждое утро к ней выходил какой-то другой мальчик. Жестокий, строптивый, огрызающийся даже не людям, а самой жизни. Он говорил с предметами и часто разрушал их за что-нибудь. Словно они были живые, и он хотел убить их. От этого становилось не по себе.
Отец Сета никогда таким не был, хотя и звания добряка не заслуживал. Дошло до того, что женщина боялась сказать лишнее слово. О психологе она не смела заикнуться, заранее зная реакцию сына. Это было отвратительное время – первые месяцы после роковой тренировки. А потом кошмары закончились, как и скандалы. Словно по щелчку. Или у Сета иссяк запал, или он перенаправил энергию в новое русло. Школа оказалась для этого изобильным местом.
Вот и сейчас ему очень хотелось что-нибудь сломать. Разрушить до основания, выместить куда-то этот бессильный гнев, питающий сам себя. Единственное, что останавливало, – сейчас у него банально не хватит энергии.
Рука с перебитыми связками ныла изнутри, будто
