На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова
Она кивнула и глянула на него исподтишка. Они, и правда, смотрелись чудесно. И пусть это — всего лишь игра! И пусть это — всего лишь притворство! Даже выбросив в прошлый раз баснословную сумму на ветер, потратившись на костюмы и прочую атрибутику, она не выглядела такой красивой. И такой счастливой. Она чувствовала тепло руки Вадима на своей талии. Видела его сияющие глаза и ямочки на щеках и сама верила в искренность происходящего. Пусть это — фикция. Может быть, она больше никогда не наденет платье невесты, так пусть хоть сейчас, хотя бы в это мгновенье, всё будет напоено атмосферой праздника и любви!
Ирина, стоя за своей трибуной, даже всплеснула руками, увидев их.
— Боже, красота, глаз не отвести! — воскликнула она, а потом вновь приняла торжественный вид и начала свою речь.
Вадим ее почти не слышал. Он столько раз прихорашивал невест, что знал все слова служащих Загса практически наизусть. Инна смотрела на свой букет и не поднимала головы.
— А теперь пришло время произнести слова любви и верности, — сказала Ирина. — Первой говорит невеста.
Вадим и Инна повернулись лицом друг к другу. Девушка вдохнула несколько раз глубоко и лишь тогда подняла на своего жениха глаза.
— Вадим, — начала она тихо, — я уже говорила, что очень благодарна тебе за всё, что ты для меня сделал и делаешь. Я уважаю и ценю тебя. Но в то же время не могу поклясться в вечной любви.
Романов даже опешил, услышав такое. Ирина ощутимо напряглась за своей стойкой: мужчина просто почувствовал это кожей.
— Жизнь очень непредсказуема, и мы-то с тобой это очень хорошо знаем, — между тем продолжала Инна. — Могу обещать лишь одно: я буду стараться. Буду стараться быть тебе хорошей женой, надежным другом, союзником и даже напарником. Я буду поддерживать тебя, когда тебе будет трудно. Разделю с тобой радость побед и горечь поражений. Возьму на себя часть твоей ноши, чтоб по жизни тебе легче было идти. Даже если ты ошибешься и упадешь, я помогу встать и продолжить путь. И никогда не стану камнем на шее, который потащит вниз.
Тишина, которая повисла после сказанных слов, казалась осязаемой. Вадим стоял, как громом сраженный, Ирина забыла свои слова по протоколу, даже Алька молчала, притихнув слева от новобрачных.
— Замечательные слова, — наконец опомнилась Ирина за стойкой, и по залу даже прошел какой-то шелест, словно все одновременно выдохнули. — А теперь ответное слово жениха.
Вадим вчера действительно написал клятву и даже постарался ее заучить, но после услышанного его сочинение казалось ему никчемным набором слов, словно дешевый новогодний подарок, где с парой дорогих трюфелей были старые карамельки и пломбовыдирающие ириски. Всё, что сейчас сказала Инна, было правдой от первого до последнего слова. Всё, что чувствовала, она вложила в эти слова. Романов понимал это. Осязал на кончике языке. Ощущал кожей. И не мог в ответ пролепетать тот бред, что отложился в памяти.
Он сжал ее ладони в своих и сказал:
— Инна, ты вошла в мою жизнь нежданно, как снег в сентябре, когда тот воспринимается, как шутка природы. Для меня ты самый удивительный человек, которого я когда-либо встречал. У меня полно недостатков, и от ошибок я не застрахован. Не стану обещать, что достану звезду с неба или жемчужину с морского дна. Не стану даже клясться, что буду мыть посуду каждый день или выносить мусор. Лишь в одном уверен на всевозможные проценты: я тебя защищу. Я не дам тебя в обиду. И сам никогда не обижу. Стану для тебя и каменной стеной, не по зубам врагам, и верным плечом, на которое ты всегда сможешь опереться.
Инна смотрела на него, затаив дыхание. Видимо, она ждала тех самых шаблонных фраз или просто понимала, что в данную секунду Вадим сказал правду, непонятно. Глаза у нее засияли, и даже пальцы дрогнули в его руках.
— Прекрасно! Теперь молодые обменяйтесь кольцами, — провозгласила торжественно Ирина. — Объявляю вас мужем и женой! Вадим, можешь поцеловать свою жену!
У Инны в ту же секунду вспыхнули скулы.
«Хоть перестала вся краснеть, а то, прям, как знамя Ильича на броневике»,—усмехнулся про себя Вадим. Она смотрела ему куда-то на узел галстука и выше глаза не поднимала. Руки, лежащие на его плечах, дрогнули. Он чувствовал, как она вновь становится натянутой тетивой лука.
— Я тебя не съем, — весело он шепнул, чтоб услышала только она.
Инна вскинула на него глаза-льдинки, и вот тогда он ее поцеловал. Плотно сжатые губы никак не ответили на этот поцелуй. Вадим понимал, что если не отпустит ее из своих объятий, невеста рванет из них сама, поэтому спустя мгновение разжал руки. Инна не рванула от него. Напротив, на пару секунд спрятала смущенное лицо на его плече. Муж погладил ее по спине, успокаивая.
Но тут завизжала Алька, кидаясь к ним с поцелуями, потом и семейство Ирины присоединилось. Молодых оттащили друг от друга.
— А что, новоиспеченный муж! Слабо вынести жену из Загса на руках? — закричал Максим.
— Брат, не осрами меня! — подначила Алька, и Вадим, подхватив упирающуюся Инну на руки, вынес ее из зала регистраций. спустился со своей ношей с крыльца. Она легонько стучала ему по плечу, требуя поставить на землю, но почему-то сегодня хотелось сделать хоть раз то, что обычно даже в голову не приходило. Он поставил ее на ноги только у машины, с откинутым верхом, капот которой был украшен цветами, а на ручках вились цветные ленты.
— Это не наша, — возразила Инна.
— Это ваша машина на медовую неделю — оповестила Ирина и позвенела ключами. — Документы в бардачке. Вадим, я внесла тебя в доверенность. Катайтесь на здоровье. А мы домой. Алюш, целуй своих, мы тебя до станции подкинем.
— Ну, ладно. Отдыхайте — сказала Аля, обнимая по очереди сноху и брата, при этом умудрилась всё же шепнуть Вадиму: — Веди себя прилично, не позорь меня.
За эти слова ее тут же потрепали по голове. Она даже не стала злиться.
— Аль, а ты как одна-то дома будешь? — забеспокоилась Инна.
— Да я у Анжелки поживу. Ее предки всё равно на даче корни пустили. Так что, всё пучком. Кроме того, сегодня у меня Тоня переночует, я с ней уже созвонилась. Она улетает в Нью-Йорк в понедельник.
Алька усадила
