Время химер - Бернард Вербер

– Вы режиссеры? – лепечет она.

– Замолчите и идите за нами! – приказывает один из военных.

Они тащат ее за руку в противоположную сторону, выводят наружу, опять сажают в грузовичок.

Ее опять подвозят к казино Довиля, там, где они с Соланж спустились с небес.

В этот раз ей разрешают войти в здание. Там, переходя из зала в зал, она встречает Наутилусов, приветствующих ее учтивыми кивками.

Эти, кажется, знают, кто я такая.

В каждой комнате, в каждом зале стены и потолки украшены изваяниями и картинами, изображающими дельфинов.

Трон пуст. Сбоку открывается дверь, входит Наутилус в тоге и в сандалиях.

– Посейдон? – неуверенно спрашивает Алиса, плохо различающая против света черты Наутилуса.

– Я его сын Александр.

Теперь свет бьет ему в лицо, и Алиса убеждается, что молодой Наутилус похож на своего отца: тот же взгляд, та же форма лица. На голове у него корона из бирюзовых кораллов.

– Где ваш отец?

Александр не спеша усаживается на трон.

– Революция. Вернее, государственный переворот. Я его устроил и победил.

Александр античного мира тоже ревновал своего отца Филиппа Македонского к его славе и казнил, чтобы стать царем вместо него. Зловещее совпадение.

– Переворот против собственного отца?

Молодой человек поправляет на себе тогу, как будто боится, что она помнется.

– Папаша слишком… размяк. Мы, молодые, не могли бесконечно мириться с его трусостью. Когда угрожает война, требуются сила, решимость, дальновидность. Для гнилых компромиссов не остается места. Полумеры только множат проблемы.

Изящная формулировка, не предвещающая ничего хорошего.

– Что произошло с Посейдоном?

– Я должен был пойти навстречу поддержавшим меня революционерам. Они подозревали меня в желании по-родственному пощадить отца. Пришлось продемонстрировать свою решительность.

– Как же вы с ним поступили?

– Он был схвачен, отдан под суд и казнен. У нас не было выбора. Его судили так же, как вы судили когда-то своего короля Людовика XVI. И казнили тем же самым способом.

– Ему отрубили голову?

Александр поворачивается к детали убранства зала, расположенной над троном, которую Алиса до этого не замечала.

Набитая соломой голова Посейдона, вывешенная так же, как когда-то вывешивали в замках охотничьи трофеи…

– Посейдон… – в смятении бормочет она.

Молодой Наутилус ждет, пока гостья справится с бурей чувств, и продолжает:

– Тем не менее я полагаю, что, как Матушка, а для меня – Бабушка, вы вправе знать правду. Поэтому, едва узнав о вашем появлении у нас, я пожелал с вами поговорить.

Алиса не может оторвать взгляд от мертвой головы того, кого она считала своим сыном.

– У нас возникало много проблем с Сапиенсами, особенно с теми, кто приплывал с Нормандских островов. Пришлось вступить с ними в бой.

Молодой человек-дельфин с гладким лицом, отливающим синевой, касается кончиками пальцев своей коралловой короны.

– Благодаря дельфинам мы одержали победу в большом морском сражении. Увы, победа стоила нам больших потерь. Поэтому мы приняли предложение Сапиенсов о подписании мирного договора. Обе армии высадились на нейтральный остров. Но это оказалось подстроенной Сапиенсами ловушкой: эти подлецы воспользовались нашим отсутствием, чтобы внезапно напасть на Довиль и перебить женщин, стариков и детей – и Наутилусов, и дельфинов. Было больше восьмисот убитых. Мы назвали это преступление «бойней Святого Сатурнина». Его дата стала нашим национальным днем траура.

Александр трясет головой, как будто хочет прогнать мрачное воспоминание.

– Многие мои соплеменники возненавидели Сапиенсов, особенно молодежь, видевшая смерть своих родителей от пуль и гарпунов! – Он вздыхает. – Лично я искренне старался успокоить страсти, но новое поколение требовало мести. Я пытался убедить отца проявить больше суровости, но ничего не добился. Государственный переворот стал неизбежностью. Я сказал себе, что лучше всего будет его возглавить. Как говаривал кто-то из ваших политиков, «когда события тебя опережают, лучше создать впечатление, что их организатор – ты сам».

Алиса по-прежнему смотрит на голову того, кто не родился бы, не будь ее, и вспоминает их последнюю встречу, когда он уже признавался, что мир превосходит его понимание и что молодежь поражает его своей жестокостью.

– Урегулировав наши внутренние проблемы, – продолжает молодой монарх, – мне пришлось приняться за сам конфликт. Мы атаковали порт Сапиенсов на острове Джерси, откуда выходили их рыболовные суда и военные корабли. В эпической битве мы их одолели. И я принял решение: для утверждения своей легитимности я обязан казнить пленных Сапиенсов.

Он качает головой.

– Это были всего лишь Сапиенсы, то есть не настоящие… люди.

Я так долго билась за то, чтобы гибриды считались людьми, но они сами, едва придя к власти, низводят нас до ранга недолюдей.

Если вглядеться в лицо мертвого Посейдона, то на нем читается не столько боль, сколько недоумение.

Александр невозмутимо продолжает свои объяснения.

– Дальше события ускорились. Я провел закон, по которому Наутилусам позволено убивать всех встречных Сапиенсов. Мы вступили в период, который назвали «очистительным», когда некоторые мои подданные позволяли себе, должен признать, некоторые излишества… Потом, когда ярость была утолена, я предложил пощадить двух представителей, по одному каждого пола…

– Чтобы показывать их в зоопарке.

– В Палеонтологическом музее, учреждении, несущем знания юным поколениям, – уточняет он.

Алиса в потрясении смотрит на Александра.

– Так это вы несете за все это ответственность?

– Мы считаем – в согласии с нашими собратьями-дельфинами, – что будущее принадлежит морской жизни. Мы вышли из воды и туда же вернемся. Это хорошо объяснено в «Палеоспейс» в Виллере: вода миллиарды лет покрывала всю планету, на ней не было ничего другого. Мы – первая форма жизни, предваряющая сухопутную и воздушную. Горе тому, кто об этом забудет.

Молодой правитель Наутилусов встает и подходит к окну, за которым тянется нескончаемая синяя линия горизонта.

– Здесь, в Довиле, волны неуклонно подтачивают скалы, которые день за днем крошатся, ибо таков нерушимый закон. Уровень мирового океана не перестает подниматься, площадь континентов сокращается.

Он оборачивается и по-прокурорски тычет пальцем в Алису.

– А причина этого явления – вы, Сапиенсы! Ваша жажда неуемного потребления, приведшая к взрывному промышленному росту! Теперь неизбежен возврат эры воды. А вместе с ним – ваше вымирание. Следом за вами придет очередь Диггеров и Ариэлей.

– Как же вы самоуверенны…

Александр все больше распаляется.

– Откройте наконец глаза! Дети Наутилусов называют вас «динозаврами» и считают, что вас не станет, когда поднимется вода… Может, «Энциклопедия относительного и абсолютного знания» и права насчет прошлого, но она полностью ошибается, когда судит о будущем. Будущее не будет «женственнее, меньше, социальнее», как там написано. Оно будет исключительно «более водяным». Как гласит