Черный торт - Шармейн Уилкерсон
Этта бросает взгляд на подругу Байрона, которая стоит за сценой с сыном, спящим в рюкзаке-кенгуру у нее на груди. Этта поражается, что они привезли ребенка столь нежного возраста из Калифорнии в Полинезию. Современные авиаперелеты лишают человека здравомыслия. Этта как спортсменка никогда не отличалась осторожностью, но всегда бережно обращалась с детьми, считая, что до определенного возраста им лучше быть дома. И это вполне устраивало Пэтси.
Ныне Этта плавает ради детей, а не ради рекордов. Она пользуется каждым удобным случаем, чтобы поговорить об экологии океана. О повреждении морского дна, стоках, пластике, повышении температуры воды, чрезмерном отлове рыбы… Она призывает к созданию дополнительных охранных зон. Но также находит время, чтобы показать слушателям свои старые детские фотографии, где запечатлена девочка в купальной шапочке, и любимые снимки Пэтси с мальчуганами, которые еле топают в сандалиях, забитых мокрым песком, по дну приливного бассейна в Уэльсе. Она никогда не упускает случая продемонстрировать радость и любовь. Иначе в чем смысл всего на свете?
Одного выживания недостаточно. И никогда не было достаточно.
Смешно подумать, но после более шестидесяти лет плавания на длинные дистанции Этта по-прежнему слегка нервничает в воде, представляя себе неизведанный подводный мир, настороженно присматриваясь к симфонии жизни внизу. Но именно за это она и борется – за сохранение жизни со всеми ее красочными, ядовитыми и зубастыми тайнами.
Ее врач ворчит. Он говорит, что с ее слабым иммунитетом нельзя допустить, чтобы ее кто-то ужалил или поцарапал. Но Этта обещает, что будет очень осторожной, хотя из воды, конечно, не выйдет. Вот такая она.
Этта могла бы сказать себе, что вырастила двух добрых и способных детей, то есть сделала самое важное из того, что должен совершить человек, но она знает: для нее этого недостаточно. В детстве Этта считала, что заслуженно получает все то хорошее, что выпало на ее долю. Она не понимала, почему у нее, девочки с островов, не может быть таких же желаний, как у других людей. Это мнение осталось неизменным, но с каждым годом она все больше осознает, как ей повезло. Для Этты Прингл все могло сложиться совсем по-иному, и ей еще предстоит вернуть миру долг.
Лин
Марисоль приносит Лину стакан чая со льдом. После недавно перенесенного инсульта Лин уже может самостоятельно есть, пить и ходить, опираясь на трость. Откинувшись на спинку дивана, он смотрит в новостях сюжет с Эттой Прингл. Банни Прингл. Девчонке, должно быть, уже больше семидесяти, а она продолжает участвовать в этих безумных заплывах.
Лин мог бы и догадаться, что этим кончится. Мог бы сообразить еще в 1963 году – в тот день, когда увидел, как Банни и Кови плавают в разгар тропического шторма. Мог бы понять, что если человек способен заплыть так далеко в бурное море, если готов так сильно рискнуть, то, наверное, он не такой, как все. Вероятно, подобные безумцы ради своей цели могут решиться на многое из того, на что другие в жизни не осмелятся.
Тогда
Однажды летним вечером
Летним вечером в 1965 году Банни услышала стук в окно. Ее родители уже спали. Она приоткрыла створку окна и увидела стоящую во тьме Кови с широко разинутым в безмолвном крике ртом. Банни выбежала во двор.
– Что случилось? – зашептала Банни. – Что?
Кови молчала. Ее била дрожь. Банни никогда не видела свою подругу такой. В конце концов, это Ковентина Линкок. Та, которую называют Дельфином. Она плавает в море при шквалистом ветре, перепрыгивает через гадюк, плюет на сплетни о своих родителях. Банни знала, что Кови ничего не боится. Только Кови еще не рассказала ей о Коротышке.
Та заговорила сквозь слезы, а Банни обнимала подругу, чувствуя, как на них обрушилась вся тяжесть их девичества. Банни и Кови росли с верой в то, что для них все возможно. Однако люди всегда учат девушку, как ходить, как сидеть, как разговаривать, что делать, куда идти, о чем думать, кого любить.
И кому подчиняться.
Перл
1965 год
На свадьбе дочери мистер Лин напился даже быстрее обычного.
– Ты все еще в кухне, Перл? – спросил он. Потом неопределенно махнул рукой в сторону стола в свадебном зале, куда Перл заходила время от времени, перехватывая на ходу что-то из еды. – Пойдем, посидишь с нами, поешь торта. Это же твой торт.
– Минутку, мистер Лин, сейчас приду, – сказала Перл, собираясь вернуться в кухню. – Мне сначала нужно кое-что сделать.
Перл надо было кое-что найти.
Поглядывая по сторонам на служащих гостиницы, Перл заспешила к столешнице, где лежал торт. В нужный момент ее шедевр вкатят в банкетный зал на сервировочном столике. Так, тут ничего нет. Она нагнулась к нижней полке, где лежал ее фартук, и посмотрела под ним. Ничего. Чтобы лучше видеть, она опустилась на корточки, но так и не нашла того, что искала, – маленький пузырек, который она чуть раньше задвинула за миску. Надо держать его подальше от пищи. Это кухня не ее и не мистера Лина, она здесь всего лишь гость. Любой может войти сюда и что-нибудь переставить.
Услышав, как о бокал звенит вилка, дзинь-дзинь, и как кто-то откашливается перед микрофоном, Перл вскочила и, одернув платье, направилась в свадебный зал уверенной, как она надеялась, походкой. Кто-то, вероятно, нашел флакончик и убрал его в шкаф или ящик, где хранится подобное добро. Всякая всячина вроде мыла для стирки, отбеливателя, крысиного яда. На этикетке флакона была четкая надпись. Перл уговаривала себя не волноваться.
Но позже Перл все же встревожится. Много лет подряд она будет спрашивать себя, что же случилось с этим пузырьком, в котором был яд. Явно кто-то увидел его и убрал. И возможно, кто-то им воспользовался. Но кто? Полиция обнаружила что-то в бокале шампанского Коротышки. Слава богу, они ничего не нашли в торте, а иначе Перл оказалась бы в тюрьме за преступление, на совершение которого у нее просто не хватило смелости.
Перл так долго и мучительно обдумывала способ извести Коротышку, что всю оставшуюся жизнь чувствовала себя будто бы виновной в его смерти.
Но при этом не ощущала ни малейшей печали.
Момент
Величайшие моменты в нашей жизни зачастую занимают считаные секунды: что-то происходит, мы быстро реагируем на это и все вдруг меняется.
