Александр Зиновьев - Смута
Дискуссия об идеологии
На этот раз речь зашла об идеологии. По словам Фюрера, наша идеология систематически развращала людей, вбивая им в голову идеи равенства и по потребности. Люди привыкли ждать, что им с небес руководства посыплется манна небесная. А между тем реальность шла в противоположном направлении. Вместо обещанного равенства возникло и усиливалось неравенство в социальном, материальном и культурном отношениях. Население раскалывалось на новые классы с различными интересами и образом жизни. А принцип по потребности оказался на деле не удовлетворением растущих потребностей людей, а распределением в соответствии с их социальным положением. Да, по потребности. Но что есть потребность? Любое желание людей? Ничего подобного. Потребностью на деле оказалось то, что признавалось в качестве разумной потребности для человека в его положении. Грубо говоря, принцип По потребности оказался на деле принципом Жри, что дают!. В результате в людях развился идеологический цинизм. Вот вам реальная диалектика: с одной стороны — жажда равенства и по потребности, а с другой стороны — неверие ни в равенство, ни в по потребности.
— А что ты хочешь, — возразил Слепой, — чтобы идеология прямо говорила людям, что неравенство неизбежно, что каждому дается столько, сколько ему положено по его социальному положению, так что ли?
— А почему бы нет, — настаивал Фюрер на своей позиции. — Обратите внимание, самыми устойчивыми и эффективными формами идеологии в истории человечества были те, которые либо говорили полную правду людям о их положении (буддизм, конфуцианство, иудаизм, магометанство), или освящали реальный общественный порядок (христианство).
— Наша идеология особая, — сказал Горев. — Ее цель — сдерживать стихийные общественные силы, удерживать их в определенных рамках. И эту роль она выполнила. Не будь ее, неравенство, коррупция, бюрократизм, воровство и все такое прочее давно разрушили бы нашу страну. Другое дело — она потеряла былую эффективность, нуждается в усовершенствовании.
— А о чем я говорю? — сказал Фюрер. — Нужно людям открыто сказать всю правду.
— Идеология не наука, — включился в дискуссию Слепой. — Идеология предназначена для масс. Массам же нужна не правда, а заблуждение. Наша идеология уже потеряла способность вводить людей в нужное заблуждение — вот в чем суть дела.
— Значит, надо обновлять идеологию, — сказал Солдат. — А как? Кто это сделает?
— Беда в том, — сказал Горев, — что у нас сейчас нет такого авторитетного и имеющего власть человека, который способен на это. А если появится такой гений где-то в низах общества, ему не позволят даже слово пикнуть. Положение сейчас критическое. Если будет дан сверху сигнал пересматривать идеологию, то начнется идейный разброд. Так что лучше ничего не трогать пока, оставить все как есть.
— Не согласен, — сказал Фюрер. — Если уж идеология потеряла эффективность, значит, ее надо отбросить как устаревший хлам.
— А что ты предложишь взамен? Отбросишь одну идеологию, на ее место устремится другая. Какая? Не трудно догадаться: враждебная нам западная.
— Почему же враждебная?! Пора покончить с этой устаревшей сказкой нашей идеологии насчет идеологической непримиримости двух систем. И вообще, что такое западная идеология? Нет такой вообще. Это миф!
— Нет, это не миф, а реальность, — возразил Горев. — На Западе нет единой государственной идеологии и особого идеологического аппарата вроде тех, какие имеются у нас. Тем не менее западная идеология существует. Ее создают и распространяют тысячи разного рода специалистов и учреждений, занятых формированием общественного сознания, а также школы, университеты, газеты, журналы, литература, кино, телевидение, реклама, церковь, секретные службы, политики. Западные люди оболваниваются не меньше, чем советские. В западной идеологии западное общество изображается гораздо более привлекательным, чем оно есть на самом деле. Одна из главных задач западной идеологии — вбивать в головы людям во всем мире, будто западное общество есть лучшее из всех возможных. Одновременно с превознесением достоинств Запада западная идеология и пропаганда ведут систематическую дискредитацию всех прочих общественных устройств, презрительно именуя их режимами. И главным объектом их нападок является, разумеется, режим коммунистический. Фальсификация всего, что связано с коммунизмом и советской историей, здесь есть обычное дело. Западная идеология создает и пропагандирует представление о международной деятельности Запада как о благородной и гуманной миссии по освобождению человечества от гнета всякого рода тоталитарных и диктаторских режимов, как о миссии приобщения народов мира к достижениям цивилизации. Эта идеология освободительной и прогрессивной миссии прикрывает и оправдывает фактические действия Запада в отношении других народов, включая действия насильственные и карательные.
— Ого! — сказал Остряк. — Ты говоришь, как будто ты — работник аппарата идеологии и пропаганды.
— А я и есть такой работник, — сказал Горев, — и не стыжусь этого.
Затишье
Умер Брежнев. На его место избрали Андропова. Это никого не удивило, так как незадолго до этого Андропов оставил пост шефа КГБ и стал вторым секретарем ЦК. В Партграде избрание Андропова встретили с большим энтузиазмом. Тот факт, что Андропов 15 лет возглавлял КГБ и что под его руководством было разгромлено диссидентское движение, в Партграде поставили ему в заслугу. Заговорили о реформах. На очередную кампанию борьбы с пьянством не обратили внимания: не в первый и не в последний раз. Но Андропов не успел осуществить реформы. На его место пришел Черненко бледная тень Брежнева. Все чувствовали, что это ненадолго. Жили в ожидании крупных перемен. Понимали, что Черненко есть лишь отсрочка этих перемен.
Чернов на короткое время погрузился в научные исследования. В конце концов, решил он, лишь научное творчество есть единственная и абсолютная ценность в этом мире. Решить еще одну проблему, нерешенную до сих пор, доказать еще одну теорему, — это важнее с точки зрения прогресса человечества, чем тысячи реформ, личных бунтов и массовых движений. Это мы, думал он, беспристрастные ученые образуем основу цивилизации и обеспечиваем прогресс человечества, несмотря ни на какие идеологические запреты и карательные меры властей. Научное открытие и есть подлинный индивидуальный бунт. Сделав крупное научное открытие и став известным в мире, Чернов получит возможность для такого индивидуального взрыва, какой нельзя будет скрыть.
Теперь Чернов, как молитву, твердил про себя такие слова. Ты служишь одному единственному Богу, и этот Бог есть истина, познание. Никаких приспособлений к обстоятельствам. Никаких компромиссов. Ты можешь ошибаться, но не лгать и не лицемерить. Ошибки исправимы, ложь и лицемерие — никогда. То, как живут почти все люди, не подходит тебе. То, что ценится, имеет успех, владеет умами и чувствами людей, — не для тебя. Это все не стоит твоего внимания, тревог и усилий. Тебе все это чуждо и ты чужд всему этому. Ты должен как можно выше взлетать в своих мыслях и уходить в них как можно дальше вперед. Ты можешь жить в самых жалких условиях, можешь быть на самом дне общества. Но сознанием ты должен быть на самом верху. Чем выше витают твои мысли, тем равнодушнее ты к житейским благам, карьере, успехам, признанию. Твоя жизнь должна стать предельно упрощенной и бедной в бытовом отношении, но предельно усложненной и богатой духовно.
Но мысли такого рода на самом деле недолго занимали сознание Чернова. На заседании математического общества, где он сообщил о своих идеях, его буквально разгромили, причем — прикрываясь некими интересами науки и новейшими достижениями мировой науки. Под последними имелись в виду статейки в западных математических журналах, на которые на Западе никто не обратил внимания, но которые в Парт-граде были возведены в ранг новейших достижений. Чернов назвал своих оппонентов кретинами, за что его тут же исключили из членов общества. В комбинат написали длинное письмо по поводу его недостойного поведения, идеалистических ошибок и уступок буржуазной идеологии. В комбинате поставили вопрос о его профессиональной несостоятельности. Выручило его лишь заступничество Белова, Миронова и Горева. Они сказали, что Чернов — гениально одаренный ученый, что ему надо помочь реализовать свои способности, что он еще прославит русскую науку.
Гений
— Но русскую науку ты, между нами говоря, не прославишь, — сказал Социолух. — Так же как и я. И знаешь, почему? Не потому, что мы неспособны делать открытия, а как раз наоборот, потому что мы способны на это в высшей степени. Нам просто не позволят прославить русскую науку. Именно потому, что мы — настоящие гении. Я это говорю не в порядке хвастовства: хвастаться тут нечем. Дело в том, что гений — это не дар природы, а социальная роль. Если ты не возражаешь, я прочитаю тебе коротенькую лекцию на этот счет.
