Санта на велосипеде или сезон охоты на степного волка - Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер
Некоторое время Сашка еще неплохо зарабатывал, устроившись по протекции логистиком на оптовом складе. Однако, подходил критический возраст, когда начинаешь осознавать, что, либо добьешься чего-нибудь сейчас, либо уже никогда. И как-то вечером, позвонив школьному приятелю, он торжественно заявил:
— Ну что, старик, увольняйся из своей конторы, начинаем большие деньги зарабатывать!
К тому времени Стас уже устроился на новое место. Платили не много, но регулярно. И просто так, сходу менять стабильную жизнь на авантюру он опасался. И все же воспоминания о трех веселых днях на Вернисаже и еще не изжитый до конца миф о великой американской мечте не позволили отказать сразу. Но сначала хотелось прояснить для себя суть идеи. Они даже съездили на "Черкизон", где Сашкины знакомые соглашались за небольшую сумму уступить торговую точку. Крытый закуток располагался на задворках гигантского торжища. Проведя в течение пары часов хронометраж, Стас определил, что с таким "потоком" покупателей они вряд ли за год отобьют вложенные деньги. У Сашки такие подсчеты вызвали истерику. Не имея даже в общих чертах хоть какого-то бизнес-плана, он свято верил:
— Главное начать. А там пойдет!
Отказав тогда приятелю, Стас предпочел синицу с руках, гордо летящему журавлю, стабильное прозябание возможности рискнуть и выбиться в люди. Но поступил он, как показало время, правильно!
Перечитывая "Степного волка" Стас с интересом отметил рассуждения о мещанстве.:
"…мещанин пытается жить между обоими путями в золотой середине. Он никогда не отречется от себя, ни отдастся, ни опьянению, ни аскетизму. …он не стремиться ни к святости, ни к противоположности, безоговорочность, абсолютность ему не допустимы, он хочет служить Богу, хочет быть добродетельным, но хочет и пожить на земле в свое удовольствие…"
Когда-то в юности, такая характеристика, прозвучала бы, как приговор. Обычное, умеренное, повседневное вызывало не только смертельную скуку, но и страх от того, что "золотая середина" станет пожизненной позолоченной клеткой. Многое из того, что читал и видел на экране, эти настроения подогревало. В основном, правда, касались романтики личных отношений. Чаще залезать к любимым в окна советовали герои популярных фильмов. " А что сделал ты ради своей любви!" — гневно вопрошал харизматичный волшебник из "Обыкновенного чуда". Много глупых, а порой и опасных поступков, свершалось под влиянием той романтической пропаганды. А вот упорный, кропотливый труд, да еще на общее благо, как то не очень был в чести. Все произведения на производственную тему казались скучной заказухой, да в основном ею и были. Культура давно готовила почву, и когда на нее упадут семена сорняков, всходы будут обильны…
В итоге Сашка так и не отважился на авантюру с палаткой. Заняв деньги, он отправился в Польшу. Безоговорочно веря господствующей парадигме, рассчитывал, вернувшись с товаром, обогатиться. Но мир уже начал меняться. Марксизм, над которым смеялись в школе, оказался прав. Мелкая челночная торговля уступала место крупной монопольной. В итоге Сашка с товаром завис. Потом долго, перезанимая у кого можно, пытался отдать долги. А привезенные европейские шмотки, смог распродать только через пару лет, в основном друзьям и знакомым. Дальше он, забыв об американской мечте, часто менял работы, и вроде бы со своей участью смирился. Но когда случалось со школьным приятелем распить, по старой памяти, бутылочку портвейна, припоминал его отказ, утверждая, что вместе у них обязательно бы получилось.
А Стас, вспоминая их канувшую в лету дружбу, испытывал противоречивые чувства. Казалось, магический театр Санты, перенес в некую иную реальность, где он неприкаянно бродил по пустым комнатам оставленной жильцами квартиры. На полках пылились журналы, которые когда-то, зачитывая до дыр, передавали друг другу. Толстый слой пыли покрывал столы, шкафы, экран телевизора, по которому всей семьей смотрели новости перестройки. Кружившие по комнатам крупные величиной с кулак мухи искали и не находили место, где можно погрузить хоботок в сладкий сироп ностальгии. Память, тем временем, вытаскивала из старых чуланов другие истории, для тех времен, характерные.
Глава 9
Другой, уже институтский приятель Стаса, приехал в Москву из Сибирской глубинки. Поселок, где прошла юность Глеба, походил на затерянный среди бескрайних просторов не сильно обихоженный обителями остров. Деревянные бараки, тракторные колеи вместо улиц, полудикие псы на развалах помоек. А вокруг зеленое комариное море тайги, с редкими островками леспромхозов и приисков. Приезжали сюда, как правило, на время, хотя и оставались порой навсегда. И, наверное, эта временность мешала думать о создании чего-то устойчивого, долговечного, даже о простом обустройстве домашнего очага и быта. Потому и жили, как в походе, по-простому, с душой нараспашку. Судьбы земляков двигались по хорошо накатанной колее. Отслужил армию, женился на бывшей однокласснице, а дальше в леспромхоз, или, если повезет, в старатели. Тяжелый труд среди туч ненасытного комарья. По ночам сверлящий нервы храп с соседних нар, догорающий во тьме окурок, огромная луна над лесной вырубкой. Утром на губах опостылевший вкус перловки, а взгляд воровато скользит вслед прелестям поварихи — единственной женщины на сто верст вокруг. И снова комарье, соленый пот, скрежет вгрызающейся в землю драги. Зато по возвращению широкий размах российского разгула. Единственный в поселке ресторан не случайно носил прозвище "улей". Когда, завершив вахту, объявлялась очередная бригада, старенькое здание начинало гудеть в прямом и переносном смысле. Но, в отличие от обители трудолюбивых насекомых, здесь шло не кропотливое собирание меда, а процесс скорее обратный. Заработанное трудом и потом спускалось в считанные часы. И порой под действием убойных доз алкоголя из "открытых душ" выплескивалась вдруг жгучая ненависть к своему же товарищу. Так что, редкая гулянка обходилась без кровавого мордобоя.
Однако, сам Глеб по накатанной двигаться не захотел, а отправился покорять столицу. Экзамен в институт сдал на удивление успешно, и эта маленькая победа тоже легла в фундамент характера будущего бизнесмена. Потом были обычные студенческие годы: скука лекционных аудиторий, бессонные ночи перед сессиями, коммунальный быт общежития. Романы Глеб заводил там же в общаге, в основном со старшекурсницами. Почему-то именно приезжие "девушки с опытом" находили в нем что-то привлекательное. Впрочем, Глеб их устраивал только как любовник, на замужество строились совершенно другие планы. К
