Исповедь царя Бориса - Сергей Калабухин
Жизнь по науке
Опыт — это не то, что происходит с человеком, а то, что делает человек с тем, что с ним происходит.
О. Хаксли
Лидин не спеша шёл к автобусной остановке. А куда было спешить? Дела его фирмы шли всё хуже, объёмы работ, а вместе с ними и заработки упали, молодёжь постепенно разбежалась в поисках более высоких зарплат, в штате остались только те, кому до пенсии было рукой подать — этим уходить было некуда. Если где и требовались работники, то обязательно молодые, не старше тридцати пяти лет. В нынешние нелёгкие времена фирма Лидина держалась на плаву только благодаря заказам Коломзавода на ремонт станков, но и эти заказы становились всё реже и денег приносили всё меньше. Эх, работа, работа, где же ты притаилась, и как бы тебя отыскать? Он вспомнил завод, на который двадцать пять лет назад, окончив московский институт, пришёл молодым, засучившим в трудовом энтузиазме рукава специалистом. Работы вокруг было полно, и всё же Игорь потратил почти месяц, пока, наконец, ему дали конкретное дело.
Советское государство потратило на обучение Лидина пять лет и немалые средства, но его, пусть даже и скудные на тот момент знания и умения, оказались на заводе никому не нужны! Отдел кадров направлял Игоря то в один отдел, то в другой. Престарелые начальники петушиным взглядом окидывали свои дружно вяжущие шапочки и свитера «гаремы» и… Лидин возвращался в отдел кадров с отказом.
А ведь у него была совершенно дефицитная по тем временам специальность: инженер-электромеханик по автоматизации производства. Все стенды отделов, куда Лидина не хотели брать, были увешаны планами необходимых рацпредложений и изобретений как раз по автоматизации и модернизации всяческих процессов и устройств. Но на практике оказалось, что в СССР планы были планами, а жизнь текла по своим законам. И, что удивительно, все планы при этом регулярно выполнялись и перевыполнялись!
Заводские Главные инженеры, Главные сварщики, Главные технологи и прочие «главные» выросли на убеждении, что кибернетика — это лженаука. Все они, как правило, имели вечернее или заочное образование, полученное в местном филиале московского политехнического института, и как огня боялись новшеств. Да и зачем что-то менять? Процессы и технологии давно отлажены, план худо-бедно завод выполняет. Да, со штурмовщиной в конце каждого квартала и, тем более, года, но где дела обстоят иначе?
Нет, конечно, некий Главный конструктор что-то там изобретает новое. В плане улучшения старого. Ему это по штату положено. Ну, а всем остальным, не главным, и уж тем более таким молодым специалистам, как Лидин, положено ездить в колхозы и совхозы на уборку урожая, на овощные базы, на стройки, участвовать в субботниках по уборке мусора и заниматься общественной работой. А в свободное от всего этого время работать обычными чертёжниками, копируя гениальные наброски Главного.
Женщинам не возбранялось в рабочее время вязать, читать журналы и просто сплетничать, если нет какого-либо срочного дела, потому что все их мысли всё равно были не о работе, а о семье. Вернее, о том, где и почём что-то достать из продуктов, одежды или мебели. А мужчины в отделах надолго не задерживались из-за низких окладов, установленных для рядовых конструкторов. Неудивительно, что наши отечественные технологии столь отстали от западных.
«Да, СССР был богат, — с горечью подумал Лидин. — Потому что только несметным богатством можно объяснить то царившее вокруг полнейшее безразличие начальства и парткомов к повсеместному и бездарному разбазариванию материальных и кадровых ресурсов. Неукоснительно соблюдалось только одно правило: люди не должны богатеть! Все мы обязаны были оставаться приблизительно на одинаковом материальном и духовном уровнях. И только так называемая номенклатура пользовалась дополнительными льготами в виде спецбольниц, спецпайков, спецраспределителей и госдач».
Лидин мог бы, конечно, наплевать на полученную в институте специальность и пойти по административной линии. Ему предлагали в отделе Главного энергетика завода должность инспектора по технике безопасности. В том бюро тогда было всего два человека: старичок-начальник, мечтавший побыстрее уйти на пенсию, и девица, оформлявшая всяческие акты и прочие документы. Лидин мог через полгода-год занять место своего маленького начальничка и со временем вырасти до большого, возглавить какой-нибудь отдел, например. Но подобная карьера его никогда не интересовала, и он пошёл работать в структуру, занимавшуюся ремонтом и наладкой станков. Здесь, по крайней мере, Лидин мог на практике применить полученные в институте знания и набраться практического опыта.
В той структуре, как оказалось, всё было устроено согласно партийным лозунгам и установкам. В штатном расписании бюро ремонта и наладки особо сложного оборудования были инженеры-электрики и электромонтёры, хотя все делали одно дело — ремонтировали и налаживали сложную электрику и электронику станков и установок. Но «гегемоны» (те, кому посчастливилось попасть на «рабочую сетку» в виду отсутствия на момент трудоустройства высшего образования) получали зарплату на тридцать-сорок процентов больше, чем «прослойка» (инженеры с институтскими дипломами). Таким образом, Лидину пришлось с самого начала своей трудовой деятельности прочувствовать на себе всё презрение «рабочего» государства к интеллигенции.
Гегемоны, конечно, со временем тоже получали дипломы вечерних или заочных институтов, но никто не требовал у них после этого перехода на инженерные должности. А обладателям дипломов дневных факультетов, тем более молодым специалистам, закон категорически запрещал устраиваться на рабочие сетки. Они почему-то должны были работать на низких инженерных окладах. Где тут логика, Лидин тогда не понимал. Теперь, на старости лет — полтинник скоро стукнет! — он, наконец, уяснил, в чём тут дело: по политическим мотивам богатое советское «государство рабочих и крестьян» могло себе позволить платить рабочим зарплату больше, чем инженерам! Вне зависимости от квалификации и образования как первых, так и вторых.
«А куда бы мы делись? — злобно хмыкнул Лидин. — Никому не нужных инженеров в СССР было много, а рабочих рук всегда не хватало». И этот идиотизм явного унижения и принижения значения инженерных кадров — всего лишь один из тех примеров бесхозяйственности от богатства, с которым Лидину пришлось столкнуться в молодости. Но были и другие.
Во времена «перестройки» и «ускорения» на заводе решили попробовать ввести хозрасчёт. Лидин в то время работал инженером-электроником гальванического участка Термического цеха. Следил за работоспособностью электроагрегатов автоматической линии. Тут его
