7-я Реанимация Последняя Линия Обороны - Aлександр Bикторович Aнтипов
…-Съешь апельсин. Абхазский. И успокойся.
Красильников протягивал мне жёлтый фрукт. Он был в теплом морском тельнике, с длинным рукавом.
–Я больше не могу. Я сдохну и меня сожрут крабы. Вон они, мерзкие твари, уже ждут. Я же случайно суда попал. Я знаю, тебя после госпиталя (и скандала, хотел я добавить) вывели за штат и сунули в эту программу. Но мне-то обещали просто поплавать и позагорать. Окунуться разок-другой с аквалангом. Вместо отпуска. Ты же понимаешь, что всё это фуфло и очковтирательство, вся эта программа. Ты хоть в курсе, что запустили её после того, как Большой Папа перед штурмом села Октябрьского рассказал журналюгам про 38 попугаев, следящих за каждым бандитом. И заработала эта программа, чтоб потом отчитаться, сколько у нас теперь стало разных специалистов, взаимозаменяемых. Причём, абсолютно во всех сферах народного хозяйства. И из человека, занимающегося…другими вещами, невозможно за месяц сделать боевого пловца. Водолазное дело изучается годами! И не сделать из простого глазастого парня снайпера за месяц. Это будет просто меткий стрелок, и всё! Вот это я тебе могу точно сказать. Сам занимался этим. Будет ходить с веслом, пардон, с СВД, как дурачок. И попрыгавшего пяток раз с Дубом парашутёра нельзя бросать на неподготовленную площадку на матрасе, виноват, на крыле. И когда в очередной будет очередная задница, соберут таких 38 попугаев, а бандиты уйдут (на счёт программы я оказался прав-её вскорости свернули, и забыли).
–Мне по фиг. Я делаю своё дело. А ты делай своё. И то, что вместо тебя здесь должен был быть кто-то другой, специально подготовленный, роли не играет. Это проблемы твоей конторы, не мои. А в госпитале этот парень, или на соседнем пляже пузо греет, меня не колышет. Давай, ещё раз, упражнение номер двенадцать. Поехали…
И я поехал. В приливной волне стал курочить какой-то механический блок, снимая крышечки, раскручивая болтики-винтики-гаечки. Этот агрегат больше, чем наполовину был скрыт под водой. И если в верхней части всё было более-менее доступно, то боковые крышки, скрытые под водой демонтировать было просто невозможно. Меня заливало, я отфыркивался солёной водой, задерживал дыхание, но не выпускал из рук не до конца снятую очередную крышку. За уроненные болт-винт-гайку-ключ-отвертку следовало наказание. Когда меня накрыла очередная мощная и высокая волна и подбросила вверх, я чудом удержался за дырку под недоснятой очередной крышкой. Захлёбываясь, я не выпустил из руки ключ. Рядом скала, прибрежные камни как будто бы покрыты ржавчиной. Верный признак того, что рядом лежит крупное затонувшее судно. Ещё туда не хватало! Когда всё закончилось, я как малышок, выполз на карачках из воды и стал блевать. Ничего, зато прочистил нутро, сказал старлей…
…вечером мои товарищи по палате обратились ко мне с просьбой сделать что-нибудь. Мой храп мешает, да что там мешает, они просто не могут заснуть по полночи. Вот незадача! Буду думать. Заверил я их. Значит я всё-таки дремлю, а в дрёме также храплю, как и во сне. Ладно, что-нибудь придумаем. Хорошо поужинав и догнавшись вчерашним бургером, попив морса, перехожу к обсуждению разных тем. В общении и за разговором вечер плавно скатывается в ночь. Вскоре я остаюсь один. Вышел в коридор и подошёл к торцевому окну в конце коридора. Окно было открыто, отопление уже работало. Однако на улице было тепло и сухо. В Москву пришло позднее Бабье Лето. Я стоял у окна, любовался на парк, раскинувшийся внизу. Правы поэты, Золотая Осень с её буйством красок-самая чудесная пора! Особенно, если она сухая и тёплая. Теплый ветерок принёс запахи чего-то солёно-терпкого, знакомого. Так могут пахнуть только водоросли, выброшенные на берег…
…Мне по пьяни рассказывали, почему Красильников до сих пор ходит в старлеях. Как-то приехала комиссия из Москвы. С проверяющими увязалась Большая Московская Шишка (будем в дальнейшем называть его БМШ). Комбриг попросил Красильникова, вышедшего из госпиталя, выполнить одно деликатное поручение. БМШ был большим начальником, вхожим во многие властные кабинеты и его надо было облизывать. Придумали следующее. БМШ катают на подводной лодке, потом она ложится на грунт возле развалин древнего города, где лежит амфора или ваза. По гидроакустическому приводу, или маяку, лежащему возле амфоры, акустик лодки находит подарок. Дальше Красильников с двумя матросами выходит через торпедный аппарат и забирает артефакт. БМШ был большим любителем старинной керамики и для него в ломбарде подобрали подходящую вещь. Началось всё с того, что Красильников отказался фотографироваться с БМШ, аккуратно, но жёстко убрав его руку со своего плеча. Сглаживая неловкость, комбриг сказал, что старлея нельзя фотографировать. На что БМШ ответил, что в его кабинете висят фото, где он с действующими нелегалами из ПГУ и ГРУ. Вот поэтому страна в такой заднице, сказал Красильников и открыв заднюю крышку, полез в торпедный аппарат. За ним двое матросов. Торпедный аппарат задраили и пошло выравниваться давление и заполнение трубы водой. За те 6 минут, что поступала вода, матросы принялись истерить и капризничать, плакать и орать. Они первый раз выходили через трубу торпедного аппарата…Когда они вернулись и старлей отдавал амфору в руки БМШ, негромко сказал ему что-то на ухо. БМШ аж всего перекорёжило от злости, но он, криво улыбнувшись, сделал вид, что не понял. Красильников отошёл разоблачаться. БМШ поинтересовался, как ФИО старшего лейтенанта. Комбриг назвал. БМШ ухмыльнулся и пошёл на Центральный пост…
…Я прогуливался по коридору, вспоминая. Ведь я не раз бывал в этой больнице. Здесь несколько раз лежала мама,
