7-я Реанимация Последняя Линия Обороны - Aлександр Bикторович Aнтипов
С этими словами он удаляется. Я понял, где мог его видеть. Пересекались, видимо в каком-то зале на татами на совместных тренировках, соревнованиях, или семинарах, в ведомственных залах. В каких-нибудь ЦБИ. В одном таком Центре Боевых Искусств я некоторое время работал тренером. Всё ясно. А петь можно? Я помню эти кричалки во время бега в составе подразделения для развития лёгких и постановки правильного дыхания. Так можно петь? Врач оборачивается и улыбается. В моём случае-можно! Я пою.
…город над вольной Невой, город нашей славы трудовой, слушай Ленинград, я тебе спою задушевную песню свою… (давно так не пел, еле-еле. Дыхалка села наглухо)…песня летит над Невой, засыпает город мой родной, в парках и садах липы шелестят, доброй ночи родной Ленинград…(голос дрожит и я заканчиваю)
…на Волге широкой, на стрелке далёкой, гудками кого-то зовёт пароход, под городом Горьким, где ясные зорьки, в рабочем посёлке подруга живёт (опять голос дрожит и не хватает вдоха)…вчера говорила, на век полюбила, а нынче не вышла в назначенный срок…(надо же закончить! Набираю воздух на глубоком выдохе)… и скажет: немало я книжек читала, но нет ещё книжки про нашу любовь…
…Вечер тихой песнею над рекой плывет, дальними зарницами светится завод, где-то поезд катится точками огня…
…И наконец (с распевом, тягуче, грустно, слезливо и сопливо)…
А ты опять сегодня не пришла, а я так ждал, надеялся и ВЕРИЛ! (с надрывом! )…
…я люблю подмосковные рощи, и мосты над твоею рекой, я люблю твою Красную площадь и кремлевских курантов бой…(сурово вывожу на максимум)… и врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова, дорогая моя Столица, золотая моя Москва…
…Услышь меня, хорошая, услышь меня, красивая, заря моя вечерняя, любовь неугасимая (устал, да и людей, верно, утомил)…ещё косою острую в лугах трава не скошена, ещё не вся черёмуха в твоё окошко брошена…
Через два дня меня вернули в кардиологию. Видимо, не понравилось исполнение. Или репертуар.
Во втором кардиологическом отделении я оказался не в той палате, из которой попал в реанимацию. Да это и неважно. Я уже был одной ногой дома. Первое, что я сделал, получив свой телефон обратно, позвонил сыну и попросил привезти что-нибудь из Макдональдса или KFC. В идеале биг-мак. Я не поклонник фастфуда, и не смогу объяснить это моё желание. Как мне казалось тогда, повторное. Теперь по порядку. В одну из ночей, в реанимации, когда мне сняли маску ИВЛ, или я сам снял, или не сняли, теперь уже и не упомнишь, случилось забавное происшествия. Я бы сказал, трагикомичный случай. Я иногда просил медсестёр позвонить жене или сыну с просьбой привести то-то или то-то. После этих просьб желаемое появлялось на моей тумбочке. Обычно в этот же день. Каким-то образом я передал своё пожелание сыну купить биг-мак. Обычный биг-мак из американской (?) забегаловки. После ужина я задремал, а открыв глаза, ощутимо понял, что сын мою просьбу исполнил. И сумел как-то передать этот биг-мак. Скосив голову вправо, я увидел на тумбочке знакомую до боли коробку с вожделенным бургером. Меня просто затрясло от желания тут же вскочить и схватить эту коробку. Я переборол в себе этот порыв, понимая, что никуда он не денется, мой обворожительный биг-мак. Глаза закрыл и успокоился. Собрался и встал, протянув руку к тумбочке. На тумбочке ничего не было. Не было и под тумбочкой. И за тумбочкой, и под кроватью. Решительно нигде не попадался бургер или его упаковка. Никаких следов. Его забрали няньки, когда я задремал! Они отняли мой бургер! Как отнимали до этого мои сухарики, лично высушенные на батарее. И куда они могли деть мой биг-мак? Слопали? Убрали в холодильник? В мусорном ведре должна быть коробка. Проверить холодильник и мусорные ведра! Я пошёл к двери и вовремя остановился. Напротив моей палаты находился сестринский пост. А между палатой и коридором была стеклянная перегородка, прозрачная, как и дверь. И мне было видно, как медсестра встала, взяла журнал или папку и пошла по коридору в самый конец. Я тихо открыл дверь и вышел в коридор. Где же мне искать этот чёртов холодильник? А мусорные ведра? Или баки? Энтузиазма поубавилось. Да пёс с ним, с этим биг-маком. Завтра позвоню сыну, чтобы привёз десять таких бургеров. Нет, сто! Что-бы все наелись и не отнимали у меня мой единственный и неповторимый, такой желаемый. С двумя котлетами и капустой. И соусом. Мой биг-мак…
…ночью в кардиологии я практически не спал. Сходил в нормальный туалет. Вы знаете, что такое сходить в нормальный туалет? Где обычный человеческий унитаз. И дверь не прозрачная, а обычная, человеческая. И закрывается. Где вы одни. А не в палате, где есть люди и все они смотрят на вас, и слушают, что вы собираетесь делать, сидя на утке. И как это вы собираетесь делать. И что будет потом. Вы знаете? Ни хрена вы не знаете! И не понимаете, как чувство стыда перевешивает чувства начинающего трещать по швам кишечника. И метеоризм надо заглушить любым способом, может быть даже ценою собственной жизни…утрирую, конечно. Потом я кое-как помылся в душе, переоделся, поел стрипсы и картофель фри из KFC, какой-то бургер. Всё это привёз сын ближе к вечеру. Когда я спросил его про первый биг-мак (украденный) он не понял, о чём это я. Запил морсом клюквенным и лёг спать. Заснул только под утро, когда в палате начали ворочаться и переходить из сна в бодрствование. До завтрака меня несколько раз тормошили, чтобы не храпел. Потом послал всех на хрен и сказал, что если до меня кто-нибудь ещё раз дотронется, сломаю челюсть, я боксёр! К обеду пришёл в себя и с удовольствием поел. Съел всё, что принесли из столовой. И выпил пакетик томатного сока. Вы когда-нибудь пили томатный сок? Не тот, что продаётся в крутых супермаркетах, нет. Не свежевыжатый. А тот, что дают в больнице. Чудесней его я не встречал на свете. После выписки я просил родных, чтобы у меня на журнальном столике возле кровати, рядом с лекарствами, всегда стояли 2-3 пакета сока. Какого? Конечно, томатного.
Пришла врач, переговорила со всеми по очереди. И между делом сказала, что в Москве вспышка заболевания, бьющая все предыдущие
