Джафар Джабарлы - Севиль
Балаш. Постой! Положи голову мне на колени. Бедняжка! Как изменилась, поблекла, побледнела. Дня хорошего в жизни не знала!
Гюлюш. Отойди! (Кладет голову Севиль к себе на колени.) Когда ты был беден и нищ, она целыми днями ничего не ела, чтобы тебя накормить досыта. "Балаш учится, - говорила она, - ему нужнее, пусть он ест". А потом... Севиль! Севиль!... Отойди в сторону. В этом доме она вертелась как белка в колесе, не зная покоя, жертвуя собой. И ради кого? Ради чего?
Балаш (робко). Гюлюш! Я хочу сказать тебе, но боюсь. Ты такая жестокая... Она, несчастная, обивает пороги...
Гюлюш (перебивая его). Севиль! Открой глаза! Встань, Севиль!
Севиль стонет.
Тише, отойди, она приходит в себя. Севиль!...
Севиль (открывает глаза, оглядывается вокруг и сразу испуганно садится). Что это? Где я? 3ачем вы собрались вокруг? (Узнав Балаша). Балаш! Ты ли это? Гюлюш, милая, это ты? Кто меня привел сюда? (Плачет, обнимает Гюлюш.)
Гюлюш (успокаивая ее). Перестань, Севиль, не плачь.
Севиль. Я не хотела идти сюда. Не сердитесь на меня.
Гюлюш. Севиль, никто на тебя не сердится.
Балаш. Не бойся, Севиль. Никто тебя не упрекает...
Севиль. А мне казалось, что вы будете сердиться на меня. Я не хотела идти сюда и нарушать твой покой... Там, где я служу, мне дали свадебные подарки, яблоки и сладости. Я стояла на углу и ждала сына. Думала - авось выйдет. Долго ждала, очень долго. Устала стоять и присела, а дальше - не знаю, что было. Вот. (Открывает узелок, яблоки катятся по полу.) Я только для сына... Не сердитесь на меня...
Гюлюш. Не бойся, Севиль. Пока я здесь, никто не посмеет обидеть тебя. Тафта, приведи сюда Гюндюза.
Тафта уходит.
Балаш. Ты не бойся, Севиль. Я постараюсь: быть может, удастся устроить тебя где-нибудь в этом доме...
Тафта вводит мальчика.
Севиль (с плачем обнимает его). Сын мой!... Дитя мое!...
Входят Эдиля и Абдул-Али - бек.
Эдиля (сердито отталкивает Тафту). Это что такое? В чем дело? Что за митинг?
Гюлюш отходит в сторону. Балаш растерянно смотрит то на Эдилю то на Севиль, то на Гюлюш, словно ища помощи у последней.
Кто эта женщина? Кто ее привел сюда?
Севиль (умоляюще поднимает на нее глаза). Я сейчас уйду... Сейчас... Я только сына хотела видеть.
Эдиля. Я тебя спрашиваю, Балаш: кто ее привел в мою комнату? Мало заразы в городе, да еще...
Балаш. Эдиля, она пришла повидать сына. Она, бедняжка, лежала на улице без чувств.
Эдиля. Ты... ты еще плачешь?!. (Нервно ходит по комнате, играя жемчужным ожерельем.) Да, чувствительно! Нечего сказать! Всякую бабу вводить в мою спальню...
Балаш. Она была без сознания, Эдиля. (Поворачивается к Гюлюш, как бы ища у ней помощи. Встретив ее резкий, холодный взгляд, вновь обращается к Эдиле). Эдиля! Она служит у других. Пришла повидать сына. Она очень несчастна. Не видишь, как она смотрит? Я думаю, что если бы это было возможно, если бы ты согласилась, нам и без того прислуга нужна...
Эдиля. Сейчас же убрать! Слышишь - сейчас же! Я тебе говорю, Балаш! Играть со мной в жмурки? Я тебе глаза выцарапаю.
Севиль. Госпожа! Не сердитесь на него. Он не виноват. Сама я пришла, сама и уйду. Только немного голова у меня кружится... Потому немножечко...
Эдиля. Балаш! Ты слышишь? Я тебя спрашиваю: кто ее привел сюда?
Балаш (робко). Я был дома... Пришла... Гюлюш.
Эдиля (перебивая). Гюлюш может распоряжаться в своем доме, а в моем доме никому не позволю хозяйничать.
Севиль. Хорошо, госпожа. Не сердитесь. Вот я ухожу...
Эдиля. Балаш! Ты пьян, что ли? Кому я говорю? Сейчас же возьми ее за руку и выбрось вон, не то... Слышишь?
Балаш. Эдиля, она сама уйдет.
Эдиля. Я тебе говорю - возьми за руку и выбрось вон! Я так хочу, слышишь?
Балаш (нерешительно подходит к Севиль). Севиль!
Гюлюш и Севиль (одновременно.) Балаш!
Балаш останавливается.
Эдиля. Балаш! Ты слышишь? Кому я говорю? Сию минуту убери ее вон! Слышишь?
Балаш (наклоняется к Севиль и слегка дотрагивается до ее локтя). Севиль... ты... иди...
Севиль (вскочив, отталкивает Балаша). Прочь!... Я сама уйду, чтобы не нарушать твоего покоя. Прости, Гюлюш.Ты каждый день мне твердила, а я все не верила, сомневалась. Сегодня я пришла на эту улицу, тайком от тебя. Увы!... Всю жизнь я считала его гордым и сильным человеком. Даже уйдя отсюда, я не переставала чувствовать его власть над собой (Балашу). Каждый свой шаг, каждое слово я старалась приноровить к твоим вкусам! Душой и серцем я всегда была здесь, с тобой... Но... Увы!... Все напрасно!...
Балаш (в сильном волнении). Севиль!
Севиль. Прочь от меня! Сегодня я пришла сюда, чтобы хоть издали посмотреть на своего ребенка.
Эдиля. Вы можете взять своего ребенка. Я не намерена быть ему няней.
Гюлюш. Его я возьму.
Севиль. Теперь мне ничего не надо. Я ухожу. Быть может, когда-нибудь еще вернусь, и тогда поговорим.
Эдиля. Да вы что, с ума сошли, что ли?
Севиль. Это раньше я была сумасшедшей. Год назад Гюлюш сняла с меня чадру и ввела в большой круг. "В бою бараньем надо иметь крепкие рога", сказала она. Тогда я не поняла ее. Она не переставала твердить мне об этом и после, но я все не понимала. Увы, семь лет я ползала перед его ничтожеством, задыхалась в этой зловещей тюрьме. Теперь же на! Возьми! (Снимает чадру и, скомкав, бросает ее в лицо Балашу.) Она мне больше не нужна, она тебе нужна... Я ухожу...
Гюлюш (радостно). Так, Севиль! Так. В бою бараньем нужны крепкие рога.
Абдул-Али - бек. Правильно! Как раз и я так думал.
Севиль направляется к двери. /53/
Балаш (словно очнувшись, бросается к ней). Постой, Севиль! Куда ты? Не уходи!
Севиль. Слышишь, что Гюлюш говорит: "В бараньем бою нужны крепкие рога". Иду укреплять свои рога.
Балаш. Севиль! Не уходи! Куда ты пойдешь в таком состоянии?
Севиль. Куда? Куда, ты говоришь? На улицу! Я буду продавать свое сердце, чтобы питать свой мозг! А там посмотрим! (Резко повернувшись, уходит).
Гюлюш (ей вслед). Счастливого пути, Севиль! Счастливого пути!
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
В доме Гюлюш.
Перед застекленной галереей - двор с бассейном. Гюндюз с компасом в руке направляет игрушечный пароход по бассейну. Гюлюш проходит с книгой в руке.
Гюлюш. Что делаешь, Гюндюз?
Гюндюз. Вчера в школе мы с товарищами решили совершить кругосветное путешествие. Цель наша-остров Желания. Я уже достиг берега Европы, а теперь ищу кратчайший путь к цели.
Гюлюш. А вчерашний наш маршрут тебе не нравится?
Гюндюз. Нет, я хочу найти новые пути. Если не найду, ты мне поможешь, а то как бы не отстал от товарищей.
Гюлюш. Нет, детка, известные мне пути уже устарели, их знают и другие. Ты лучше сам потрудись да найди совершенно новые, никому не известные пути.
Гюндюз. Всю ночь я буду думать и непременно найду.
Гюлюш. Думай, дружок. Это твой долг - думать и открывать новые пути.
Гюндюз. А это что за книжка, тетя? С картинками?
Гюлюш. Это новая книга. Без картинок.
Гюндюз. А ну покажи. (Читает, заглядывая сбоку.) Се-се-виль, Севиль... Постой, постой, тетя. Ты говорила, что мою маму зовут Севиль?
Гюлюш. Да, милый, Севиль.
Гюндюз. Значит, эту книжку она написала? Постой-ка я прочту название. (Читает.) "Путь к раскрепощению азербайджанки". Это мама написала?
Гюлюш. Не знаю, милый. Как уехала в Москву, не пишет мне.
Гюндюз. Тетя, миленькая, ты же говорила, что когда мне исполнится десять лет, ты отвезешь меня к маме?
Гюлюш. Говорила.
Гюндюз. А сегодня мне исполнилось десять лет.
Гюлюш. А ты хочешь видеть маму?
Гюндюз. Очень хочу, тетя... А мама моя красивая?
Г ю л ю ш. Очень красивая, детка...
Гюндюз. Сегодня она не приедет к нам?
Гюлюш. Кто знает...
Гюндюз. И вечно ты меня обманываешь. Раньше говорила, что моя мама не то на Марсе, не то на Юпитере, а теперь говоришь - в Москве. Дорогу в Москву я хорошо знаю. Ах, если бы я ее увидел!
Гюлюш. А что бы ты сделал?
Гюндюз. Я бы обнял ее крепко-крепко и стал бы целовать без конца... (Обнимает Гюлюш.)
Гюлюш. Хорошо, детка, пока собери свои игрушки, а я посмотрю, что там гости делают. (Уходит.)
Входят Абдул-Али - бек и Мамед-Али.
Аб дул-Ал и - бек. А что если эта Севиль и есть та самая?
Мамед-Ал и. Что? Этого быть не может. Я же говорю тебе, что Севиль французское слово, у азербайджанцев такого имени нет.
Абдул-Али - бек. И то правда. Только книга-то касается раскрепощения азербайджанки. Зачем французу заботиться об азербайджанке?
Мамед-Али. Ну и сказал! Французы, друг мой, коран перевели на свой язык и про нас написали больше, чем мы сами.
Абдул-Али - бек. Может быть. А все-таки спросим у Гюлюш.
Входит Гюлюш.
Мамед-Али. Здравствуйте, мадемуазель Гюлюш!
Гюлюш. А, здравствуйте, старые друзья! Вы еще живы?
Мамед-Али. И вовсе нет. Абдул-Али-бека я взял напрокат из анатомического музея на один вечер.
Слышно пение детей.
Абдул-Али-бек. Гюлюш-ханум, мы узнали, что вашему мальчику сегодня исполняется десять лет, и сочли приятным долгом принести вам свои поздравления и передать этот скромный подарок.
