Привет, красавица - Энн Наполитано
Уильям еще ничего не знает, она скажет ему вечером. Лучше бы он пребывал в неведении, лучше бы умереть мгновенно, а не угасать у него на глазах. Уильям видит в ней прежнюю девушку чуть за двадцать, в которую когда-то влюбился. Невероятно, но факт: для него она исчезнет все еще молодой. «Жалею ли я?» — подумала Сильвия и тотчас себя одернула — это опасный путь, надо просто жить с тем, что есть.
О себе она не беспокоилась, хотя очутилась в необычном положении и знала, чем все закончится — ее убьет скопление злокачественных клеток. Но ее снедала безумная тревога за Уильяма — как он будет жить и сможет ли жить вообще после ее ухода. Уильям стал гораздо крепче здоровьем, но оба знали, что его благополучие покоится на трех китах: антидепрессантах, ежедневном контроле душевного состояния и их любви. Если убрать одну треть основания, не рухнет ли он? А Сильвии уже не будет рядом, чтобы его спасти. С тех пор как она вышла от врача, ее не покидали мысли об Уильяме — нет ли какого способа его уберечь? В то же время другая часть ее сознания странным образом устремилась к Джулии. Диагноз породил тоску по старшей сестре столь ощутимую, что от нее перехватывало дыхание. Сильвия тосковала по звуку ее голоса, по ее неповторимым объятьям и запаху, по разговорам в темноте, когда Джулия планировала их жизни. Тоска стала просто невыносимой, пока Сильвия пыталась отыскать свет в картине. Наверное, опухоль — это кара за боль, которую она причинила сестре, став причиной их разлада. Видимо, ее организм не смог осилить расстояние между Чикаго и Нью-Йорком.
Вечером в кухне она рассказала Уильяму о том, что узнала от врача. Ей хотелось зажмуриться, чтобы не видеть, как известие исказило его милое усталое лицо, но она заставила себя держать глаза открытыми — вдруг ему станет плохо, надо успеть его подхватить.
— Это уже определенно? — спросил он.
— Да.
Уильям долго молчал.
— Что нужно? Чем я могу помочь?
Сильвия не ответила. Тоска ее никуда не делась, а Уильям всегда ее понимал. Он любил ее всю целиком.
— Тебе нужна Джулия.
Было странно слышать от него это имя. Они никогда о ней не говорили.
Сильвия покачала головой:
— Это невозможно. Я ни о чем ее не попрошу.
Уильям поднял взгляд, помутневший от шока и горя. После всего пережитого для него не существовало слово «невозможно». Он верил в попытку помочь, это была его работа — помогать юным спортсменам остаться целыми и невредимыми, и он верил в свое супружество. Уильям прикидывал, что можно сделать в такой ситуации, а за его спиной садилось солнце.
Уильям
Сентябрь 2008
У входа в тренировочный зал Уильям поздоровался с охранником и дежурным. Со вчерашнего вечера ему дышалось с трудом, легким будто не хватало воздуха. На новость, сообщенную Сильвией, откликнулось только тело, но не разум. Гулкий зал полнился стуком мячей об пол. Уильям прошел в смотровой кабинет, где рассчитывал застать Кента. Там он и был — эластичным бинтом обматывал колено новичка.
Взгляд парня сразу стал испуганным. Завидя Уильяма, травмированные игроки всегда старались бочком-бочком скрыться с глаз долой.
— У меня пустяк, — приподнявшись на смотровом столе, сказал парень. — Кент говорит, к игре я восстановлюсь. Правда же, док?
— Я видел тебя на вчерашней разминке, — отмахнулся Уильям. — Все нормально. Ходули в порядке.
С явным облегчением игрок опять улегся на стол. Кент засмеялся, тряся дредами.
— От вас ничего не скроется, Уильям, — сказал парень. — Все знают, что вы можете предсказать травму. Вас считают… — он смолк, подыскивая верное слово, — ясновидцем, что ли? Как там ведьма в мужском роде?
— Колдун. — Уильям оперся о стол, внезапно почувствовав слабость.
— Нет, тут другое. — Парень уставился в потолок. — Вы сразу видите, когда с кем-нибудь что-то не то.
Сил на улыбку не осталось, иначе Уильям усмехнулся бы. Верно, в том и заключается его работа — заметить что-то неладное.
— Почти все изъяны, какие он подмечает, можно исправить. — Кент закончил бинтовать и полюбовался повязкой. — Вы, дурачье, должны умолять его, чтобы он последил за вами, а вы прячетесь, точно малые детки. Всё, можешь идти.
— У меня ходули в порядке, вот уж радость-то! — Парень соскочил со стола на здоровую ногу, подхватил свои кроссовки и вышел.
Кент потянулся. Сейчас он больше походил на игрока американского футбола, нежели былого тяжелого форварда. Заядлый штангист и любитель хорошо поесть, в последние годы он сильно раздался. Год назад они с Николь развелись, и лишь недавно к нему стали возвращаться его живость и заразительный смех. Порой на тренировках он выскакивал на площадку и старался отобрать мяч у игрока, забыв, что ему под пятьдесят, а его соперник — спортсмен в расцвете лет. Уильяма игроки боялись, а Кента — ничуть.
Сейчас его взгляд за очками в черной оправе был серьезен. Он кивнул, приглашая к разговору.
— Сильвия показала тебе свой снимок МРТ? — спросил Уильям.
Кент чуть сник:
— Значит, она тебе сказала.
Уильям на секунду закрыл глаза, представив, как Сильвия обращается к их другу, о котором они всегда вспоминали в трудную минуту, и думает: «Вдруг он меня спасет?»
— Я знал, что она, скорее всего, сначала поговорит с тобой и спросит твое мнение.
— Ее осматривал лучший невролог клиники. Я кое-кому позвонил, чтобы проверить его заключение. Все согласны — диагноз верный.
В комнате потемнело или это сам Уильям погрузился во мрак?
— Она сказала, что отказалась от лечения. Ей осталось примерно полгода.
Кент резко нагнул голову, словно бодаясь с воздухом.
— Я предполагал, что она так поступит.
— И что скажешь?
— Случись такое со мной, я бы вел себя так же. Решение мужественное. Лечение тяжелое, ничуть не легче самой болезни.
Заметив, как подрагивают руки Кента, Уильям сказал:
— Объятье мне не требуется.
— Я знаю.
Уильям посмотрел на часы, хотя время его не интересовало. Он получил то, зачем пришел. Подтверждение. После слов Кента известие стало реальностью. Уильям шагнул к выходу:
— У меня кое-какие дела. Вернусь после обеда, но, может, и не приду.
— Я буду рядом, одного тебя не брошу. — Кент встал. — Лекарства твои сильные. Ты справишься, хоть будет нелегко.
— Мне надо подумать, — сказал себе Уильям уже
