Песнь дружбы - Бернгард Келлерман
В сторожке горел огонь. Бабетта варила кофе. Она выпила сама несколько чашек, чтобы успокоиться, а потом принялась отпаивать Рыжего, пока он не очнулся.
На следующий день он был снова здоров, а через три дня совсем пришел в себя.
— Эльзхен, должно быть, все еще не может приехать? — спросил Герман, когда они остались одни.
— Нет еще. Хозяин пока ее не отпускает. Но будущим летом она приедет — она клянется в этом.
— Летом? Ну, тебе придется еще немного потерпеть, Рыжий!
— Потерплю.
Рыжий снова принялся за работу, словно ничего и не произошло.
6
Рыжий оказался прав: зима была мягкая, и весна наступила неожиданно рано. Уже в марте синева неба была нежна и прозрачна, как бывает только в мае. Скворцы прилетели и пронзительно верещали.
Теперь Бабетта не хотела больше ждать ни одного дня. Домик надо было привести в порядок. Она распахнула настежь окна и двери, чтобы выветрился запах плесени, скребла и чистила, по вечерам возвращалась покрытая слоем глинистой пыли, — даже уши у нее были желтые. Антон вставил новые оконные рамы, сделал ставни, исправил косяки, Рыжий починил стены и полы, Герман выкрасил двери и окна веселой зеленой краской. Бабетта сияла от радости:
— Ну, с такими помощниками не пропадешь, люди добрые!
Обстановку Бабетта покупала в течение всей зимы: кровати, шкаф, стол, несколько стульев и полированный комод. Ах, этот комод был Бабетте необходим, она столько лет о нем мечтала!
Герман предложил ей разделить птицу. Ведь все равно они никогда толком не знали, кому она принадлежит. Корм он давал. Бабетта с благодарностью согласилась. И вот еще что: всю жизнь она лелеяла в сердце, в самых его тайниках, мечту иметь собственную корову. Ее брат навел справки и нашел для нее корову— славную, кроткую скотину, и совсем недорогую. Но корове, люди добрые, нужен выгон и корм, а к ее домишку примыкает лишь крошечный клочок земли! Она изложила Герману свои пожелания. Она хотела бы арендовать у него несколько моргенов — как он на это посмотрит? Но Герман поднял ее на смех.
— Бабетте незачем у меня арендовать! — заявил ой. Ее корова может пастись с его скотом, а корма на зиму у него тоже хватит. Ведь она восемь лет работала в Борне не покладая рук!
Но у Бабетты было еще одно желание. Да, еще одно, — она все не решалась его высказать. Что подумает о ней Герман? Что она просто ненасытна! Она хотела бы иметь возле своего дома один морген огородной земли: она всегда мечтала завести небольшой огородик с овощами и цветочными клумбами. И эта ее просьба тоже встретила у Германа полное понимание, и Бабетта с благодарностью приняла его подарок.
Ну, наконец все готово. Наутро она собиралась переехать. Ах ты господи! Завтра она должна покинуть Борн. Она была в полной растерянности, так огорчало ее расставание.
— Обещайте приходить ко мне почаще! — восклицала она в слезах. — Обещайте!
Это они могли обещать с чистой совестью — домик Бабетты находился всего в пяти минутах ходьбы.
На рассвете она отнесла кошку, завернув ее в темный платок, — кошка не должна была видеть дороги; придя в комнату, она заставила кошку три раза посмотреться в зеркало, чтобы та привыкла к новому жилью. Потом она стала перебираться.
В течение трех дней Бабетта непрерывно смеялась. Она была самым счастливым человеком на всем белом свете. У нее было все, о чем она мечтала, — чего же ей еще? Золота и драгоценных камней? Три дня Бабетта не работала — просто не могла: она стояла посреди своих владений и изумлялась. Она была влюблена в свою сверкающую плиту, в алюминиевые сковороды и кастрюли. В комнате красовался комод, отполированный до блеска, а на комоде слева стояла фарфоровая собачка, справа кошка, а посередине два гнома из красной глины; все это она находила чудесным. И все принадлежало ей! У нее был свой кров! Говоря откровенно, она давно уже потеряла всякую надежду. И все-таки чудо свершилось! Жаль только, думала она, что ее дорогая матушка не может заглянуть к ней хоть на четверть часика. Но она, наверное, смотрит сюда, сидя на золотых ступенях господнего престола, и видит, как безгранично счастлива ее Бабетта. Куда девалось одиночество, страшное одиночество, от которого она задыхалась? Исчезло навсегда!
В дверь постучали.
— Входите! Входите же, люди добрые! — крикнула Бабетта.
Это были друзья из Борна, они попросили поднести им по стаканчику ради новоселья.
— Славно у тебя тут, Бабетта!
Бабетта только смеялась. Говорить она вообще уже не могла.
Приехала Альвина. Пора было ей наконец переселиться. Но вести хозяйство, как они вели его в Рауне, в Борне нельзя. Так заявила ей Бабетта в первый же день. Вот она покажет ей разочек, как чистят в Борне подойник; там, в Рауне, живут, как видно, настоящие свиньи! Бабетта была строга и придирчива. Альвина, может быть, воображала, переезжая сюда, что здесь она будет целыми днями распевать, кокетничать с мужчинами и позволять Гансу щипать ей щеки? Как бы не так!
— Нет, нет, нерях нам здесь, в Борне, не нужно! И послушай, Альвина, что касается мужчин — смотри, чтобы я ничего об этом не слыхала!
Альвина смеялась громко и визгливо, совсем как мать. Пусть себе Бабетта читает проповеди, сколько ей угодно! Она гремела ведрами, распевая. при этом, строила мужчинам глазки и глуповато смеялась. Альвина была пышно развившаяся девушка, как говорится — кровь с молоком: все, чем наделила ее природа, было у нее в преизбытке. Щеки у нее были слишком красные, серо-голубые глаза чересчур блестели; когда она шла через двор, направляясь в хлев, по всему ее телу — по груди, животу — словно пробегали волны, круглые бедра раскачивались; когда смеялась — обнажалось множество белых зубов, когда говорила — слова звучали звонко, прерываясь кудахтающим смехом. Глаза Бабетты с удовольствием останавливались на дочери. Эта девушка, думала она, прямо просится на картину! Ах, двадцать лет тому назад ее тоже нельзя было назвать безобразной, а дровосек, этот негодник, тоже был парень красивый!
Только смеяться этой девушке не следовало! Когда она смеялась, у нее обнажались десны, а рот растягивался до ушей. Но смеяться она любила.
— Послушай, Альвина, — наставляла ее Бабетта, — помни, что мужчины попросту насмехаются над девушкой, после того как добьются своего. Все они таковы! Вспомни о твоем отце, этом бродяге, — вспомни,
