Дар - Элеонора Бостан
– А мне надо? – взорвался Антон, он не кричал – орал. И тоже впервые в жизни. – Гребаный козел! Мне это надо?!! Обо мне ты подумал, когда давал ее мне?!! Что я тебе сделал?!! Что?!! В чем я виноват?!!
Он размахнулся и пнул ногой полу плаща, будь он другим по природе, наверняка ударил бы самого бездомного, но, крошечный наблюдатель в его голове, так и не утонувший в раскаленной лавине гнева, направил ее в безопасное русло. Пока он мог это делать, но за будущее не ручался.
Антон достал монету, подойдя уже почти вплотную к старику, готовый запихать ее ему в глотку, если потребуется. Какая болезнь?! Он никогда не чувствовал себя более здоровым и живым. И способным на все, как будто какая-то плотина в его сознании прорвалась, и его затопило силой и решимостью из секретного хранилища, о существовании которого он не подозревал всю жизнь. Сейчас он избавится от монеты, этот миг настал, и Бог свидетель, как же он его ждал! Почти распрощался с жизнью и вот, на самом краю…
И тут вдруг старик неожиданно заплакал.
– Прости меня, – выговорил он, поднимая, наконец, лицо и глядя Антону прямо в глаза, – прости за все…
Он уронил голову в грязные ладони и зарыдал. И эти слезы, как ливень, остудили пылающее нечто внутри Антона. Просто секунда, и оно ушло, как будто и не было этого гнева, этой решимости идти до конца. Этот раскаленный добела ком не таял, постепенно уменьшаясь, он просто исчез, раз – и его нет. Антон снова стал собой, в одни миг, и его сердце, лишенное брони равнодушия, сжалось при виде этого жалкого старого человека, плачущего на грязном полу убежища.
Силы покинули Антона вместе с той яростью, и он устало опустился на пол рядом со стариком. Мышцы вибрировали, как от перегрузки, в глазах потемнело. Он не чувствовал ничего, кроме опустошения. Он был у цели, но что делать теперь совершенно не знал.
А я ведь готов был убить его, подумал Антон, удивляясь той силе, той слепой ярости, затопившей сознание каких-то пару минут назад. Как будто он был совсем другим человеком, незнакомцем, все это время, как оказалось, живущим у него внутри своей темной тайной жизнью. И я, возможно, убил бы его, если бы не эти слезы, думал он, возможно, дойдя до черты, подогреваемый гневом, тот крошечный спокойный наблюдатель в моем мозгу не смог бы удержать беса в узде. Тогда я бы все равно умер, так еще моя душа была бы проклята.
– Эй! – подал голос усатый, – что тут, на хер, происходит?
– Е..нулись все, что ли, – пробормотал второй, со шрамом, – орут, рыдают, угрожают… нигде покоя уже нет.
– Эй, Профессор! – усатый не делал попытку встать, но Аннета все равно напряглась, сверля его глазами, – ты чего разнылся-то? Чего ты ему сделал? На фига они вообще приперлись? Нас-то в свое дерьмо не тяни…
– Вы ни при чем, – глухим голосом ответил тот, кого они называли Профессором, так и не поднимая головы, – и вам ничего не будет, мужики. Это моя проблема.
– Может, тогда свалишь со своими друзьями подальше и там будешь скулить? – потребовал усатый, второй, со шрамом что-то согласно пробурчал, продолжая изучать пол. – А то, ёпта, не вздохнуть, ни пернуть!
– Он прав, – подала голос Рита, – нам надо поговорить в спокойном месте. Вам надо поговорить.
Старик снова всхлипнул, но согласно кивнул.
– Да, похоже, выбора у меня нет. Пришла пора за все ответить.
– Только не надо трагедий, – осадила его Аннета, – строишь тут из себя святошу! А ты не жертва, ты – виновник. Так что вставай и – на выход. И без фокусов.
Старик еще раз всхлипнул, вытер глаза грязным рукавом плаща, и нехотя встал. Антон последовал его примеру, хватаясь за стены от накатившей слабости. Никакого плана у него больше не было, он просто плыл по течению событий. И надеялся выплыть из водоворота, наконец.
Рита вышла первая, за ней старик и Антон, последней Плиты покинула Аннета.
– Приятного вам дня, господа, – попрощалась она с двумя оставшимися обитателями, – теперь, когда все оставили вас в покое, наслаждайтесь тишиной и не лезьте к нам. Говорю первый и последний раз.
– Да на хрен вы нам не нужны! – возмутился усатый, переползая на постеленное место, – валите уже поскорее, затрахали!
– И вам всего наилучшего, – ухмыльнулась Аннета и исчезла в коридоре, а через секунду присоединилась к ждущим ее снаружи.
Небо, казалось, стало еще ниже и темнее, и после теплого, застоявшегося воздуха внутри, ветер показался всем обжигающе ледяным и восхитительно свежим. Старик кутался в плащ, невидящим взглядом уставившись куда-то перед собой. Ну, хоть не пытается бежать, подумал Антон, хотя и бежать тут было некуда.
– Не нравится мне здесь, – подала голос Аннета, – ветер так и гуляет, да и поговорить негде. Предлагаю уединиться в том дворе.
И она показала на металлический забор и заброшенный офис за ним. Антон кивнул, идея ему понравилась, все рано здесь они не могли чувствовать себя спокойно. И Аннета была права, ветер так и гулял по огромной пустой территории, как невидимый призрак носился от одного края к другому и резал путешественников тысячами ледяных кинжалов. Старик продолжал смотреть в никуда, но не стал сопротивляться, когда Антон позвал его к дыре в заборе, просто пошел, низко опустив голову и кутаясь в плащ, как будто на улице была зима, а не холодный летний день.
В дыру они пролезли в обратном порядке – сначала Аннета, потом старик и Антон, а замыкала шествие Рита. В маленьком дворе, закрытом со всех сторон, ветер почти не чувствовался, только слегка шевелил ползущие по земле растения. Заброшенный коттедж зловеще пялился на них заколоченными окнами, на фоне почти черного неба он выглядел как настоящий дом с привидениями. А может, так и есть, подумал Антон, заметив, как их спутник опасливо покосился на старое строение.
– Вот, присядь, – сказал Аннета, она прикатила помятый и проржавевший обод от колеса, валяющийся возле кучи хлама, – нам всем надо бы отдохнуть и кое-кого послушать.
Антон с благодарностью сел, ноги дрожали от волнения и усталости. Рядом с ним на треснутый пластиковый таз уселась Рита, перевернув его, как табуретку. Антон подумал, что только ее наилегчайший вес этот таз и выдержит, да и то – недолго. Но они и не собирались задерживаться.
Аннета притащила небольшой бетонный блок, размерами немного больше кирпича, поставила его рядом с Антоном и подозрительно уставилась на старика, все еще пребывающего в своих мыслях.
– Вам диван никто не принесет, ваше высочество, – сказала она, – если хочешь сесть – иди и найди себе что-нибудь, или садись прямо на землю.
– Я постою. – Без
