Борис Казанов - Полынья
- Вот ты мне и скажи, - приступил рыбак опять. - Виноват я в его гибели или нет?
- Тут дело не в словах, не в рассуждении.
- А в чем же?
- Как лежит на душе, так и есть.
- Это я понимаю, - согласился он. - Но мне еще надо ответить, как на уроке... Моя жена не знает, что я еду один! - И добавил с болью, с прорвавшимся отчаянием: - Зачем ушел? Мы б сейчас уехали вместе!..
Но тут он опять, видно, перегибал палку, вместе с женой... Володя после травмы сам уходил от всех. Он ушел от Маслова, хотя мог иметь подводную работу, плавание в разных морях. Мог иметь жизнь, которую ждала от него Рая и которая помогла бы ее сберечь. Но он ушел от Раи, замыслив новый побег - к Гриппе, строить дом в горах. А потом и от Гриппы ушел... Так стоило ли возвращаться? Просто рыбак или не хотел, или не мог воспринять все как есть. Должно быть, ему мешало, что Володя бросился с лодки. Поступил глупо, конечно, но своим поступком помог рыбаку справиться с. волнением. А в море, где идут в счет минуты, это немало. Отсюда, наверное, и вина перед ним, и тайная благодарность за спасение. Но Гриппа при всей своей трезвости не понимал, что поступок Володи обыкновенен: спасать положено, иначе нельзя! Не понимал потому, что спасателем не был. Сейчас было только одно, о чем Суденко сожалел: что разговаривает с Гриппой, а не с Володей Марченко. Сегодня Володя был ему необходим - и сегодня, и завтра, и послезавтра.
- Тут нет твоей вины, - ответил Суденко. - Плохо только одно: что Володя погиб...
- Я хочу тебе сказать,-заговорил Гриппа с волнением, торопясь, - что если ты, хоть умом, хоть как... сможешь это простить, то знай: у тебя сейчас есть дом Володин... И если ты мне дашь деньги, которые давал, - чисто символически, пойми! - как залог, что приедешь... то я разорвусь, лягу там, а дом будет стоять!
- Видно, хороший дом?
- Кедра-три доски на пол... Запах стоит, как в лесу! А место! Рядом маки, целый склон. Как дочка пойдет гулять в красном платьице - не видно.
- Да, красиво.
- Разве он будет тебе мешать? Хоть в отпуск, хоть так... В горы поднимемся, с зелени... Есть все! Есть баба для такого, как ты! Что красота? С нее воду не пить... Скажи, что приедешь, скажи!..
Теперь он предлагал ему то, что раньше Володе...
Внезапно подумал о Маше, о ее любви к дому: к утвари всякой, к огню, поленьям... Подумал о стружках, опилках, брызгающих из-под пилы, об отдыхе на свежих досках - о всем том, на что можно решиться один раз истратить отпуск. И даже если не жить там, вообще не ехать, то хоть сохранить это на завтра...
- Скажи, что согласен! Скажи, чтоб я знал, - торопил Гриппа.
- Ты деньги просил? Возьми...
Как-то неуютно стало на воде...
Собирались и расходились тучи: то дождь прольется, то просыплется снег... Но постепенно это чувство прошло: ведь ни в тоске, ни в грусти вода не виновата. Просто люди все это приносят и только мешают ее воспринимать. А если присмотреться, то не так уж и темно. Отчетливо проступили облака, похожие на полузатопленные льдины, и рефракция поднялась со льдов, постепенно изменяя море. Увидели два огромных пузыря, просветивших угольками. Потом проплыло что-то темное, горящее со дна. .Можно подумать бог знает что, а это просто пароходы, их отражения. Если б сейчас искал Машу, то все равно что искать среди звезд... Он торопил Гриппу, хотя лодка неслась, как ветер, и уже на подходе к гавани, когда стал слышен вой сирены, внезапно что-то вырвалось из воды с сильным плеском. Какой-то зверь, чудовищный в рефракции, отсветил глазами в темноте, размером с зеркало... Гриппа выстрелил тотчас, с левой руки, не целясь, и не мог не промазать, так как зверя в момент выстрела опустило, и Гриппа мог до него добраться, лишь метя через волну, что было бесполезно. Пока рыбак освобождал фонарь, Суденко посмотрел своими глазами, и там, за темнотой верхнего слоя, где горел, как в воздухе, странный свет, увидел тонущие глаза, круглые, смотревшие прямо на него, остановленные в раскрытии,- и отвернулся.
- В кого попал? - спросил Гриппа, крутясь на месте.
- Промахнулся.
- Не скажи: пятно есть... Высунулся, черт, прямо по курсу!
Подъехали.
Суденко вдруг сказал, взявшись за трап:
- Знаешь, Гена: все это чепуха про дом. Ерунда на постном масле.
- Не приедешь?
- Нет.
И пошел, как сумасшедший правя к устью реки... Есть люди, которые скользят по лезвию риска с крепким рулем и обдуманной целью. И хоть маскируются под зверя или птиц, но гнезда вьют в других местах. А дань морю за них платят другие.
17
Одновременно подошла шлюпка "Агата", переполненная людьми. Взяли для форса спасательную, почти размером с "Кристалл". Суденко увидел Подлипного, сидевшего в командирском кресле, под колпаком из термостойкого стекла. Ни Маслова, ни доктора с ними не было. Заглянул в пост, где прибывшие мешались со старожилами: Ветер, Аннушка, Гриша с баяном... Где они? Выскочил на палубу и замер, увидев спусковой колокол на широкой платформе, мерцавший кнопками, как лифт. Рядом стояли синие баллоны - гелиокислородная смесь... Андрюха радостно потряс его за плечи обеими руками: рейс в Полынью разрешен! Ожидавший с утра этой минуты, Суденко испытал такое облегчение, что подкосились ноги.
Доплелся до салона, где Маслов играл в шашки с Иваном Иванычем. Сидели в пальто, отделившись от остальных, но не сказать, чтоб убереглись от праздника. Было непривычно здесь после моря, в ярком свете. Но свет Суденко как-то отрезвил, привел в чувство. Маслов, подловив доктора на комбинации (взял сразу четыре шашки), воспользовался приходом Суденко, чтоб смягчить удар.
- Слушай, как ты себя ведешь? - набросился он. - Почему ты обидел доктора? Так, паренек, не годится...
Суденко не сразу вспомнил, что поссорился с доктором в прошлый раз.
- Иван Иваныч, я вас обидел? Допустил выражения?
- Еще бы-выражения! - запротестовал Маслов за подсказку. И подсказал сам: - Допустил грубость в выражениях... Так, Иван Иваныч?
- Ничего не буду говорить, - закапризничал доктор.
- Вот видишь! Доктор не хочет говорить.
- Потому что ты доктору бесполезен... - Маслов, расслабившись, доводил партию до победного конца. - У тебя даже геморроя нет.
- Разве надо, чтоб был?
- На ледоколах повально геморройные!.. Глубоко огорчен, Иван Иваныч, весь в слезах... Нет, паренек, так дело не пойдет: гнать будем, просеивать! Гарью заставим дышать, а не чистым атомным азончиком... - Он вынул из кармана пальто бутыль "Старки", похожую на флакон, и налил в колпачок для завинчивания: - Пользуйся, пока живой.
- Можно, Иван Иваныч?
- В особых случаях, мой синеглазый друг...
Выражение "мой синеглазый друг" значило, что доктор его окончательно простил. Сейчас он глядел на Суденко, как на где-то пропадавшего блудного сына. Кто-кто, а доктор его любил. И на медосмотрах, когда набирали команду на спасения, обычно приводил с собой разных женщин, будто бы из медицинской комиссии, демонстрируя им Суденко как какой-то экземпляр. Из-за этого доходило дело до ссор. Но сейчас Суденко было просто непонятно, отчего он цеплялся перед рейсом к Ивану Иванычу. Это было какое-то недоразумение, больше ничего.
- Отпускаю на вопросы пять минут.
- Куда ты спешишь?
- Мы с доктором спешим на аэродром. Вернуть билеты.
- У меня вопросов нет.
- Ладно, помолчи... - Маслов, отбросив притворство, сразу отрезвел.Начнем с главного, с времени. Оно, как ты знаешь, в обрез. Появился колокол - значит, никаких отсидок. Предстоит одно погружение и одно всплытие. Работа на полное насыщение гелиокислородом.
- Сколько это, Иван Иваныч?
- Полное насыщение - двенадцать часов. Помножь на семь-восемь... Примерно получается около четырех суток на рекомпрессию.
Получалось так, что поселка для них больше не будет.
Никто до самого Мурманска не выйдет из барокамеры.
- Пока ставите крылья, докачиваете "Шторм" воздухом-для герметизации, восполнения объема пузыря, пока перетаскиваете уголь, балласт... одновременно с этим кто-то готовит "Волну". Допустим, ты или я.
- Ну, что ж...
- А еще раньше, сразу, как придем, засаживаем в барокамеру девчонку, которую ты нам вернешь...
- Почему не в рейсе?
- Иван Иванович задумал провести рекомпрессию на этом газе, которым окутан "Шторм".
- Ничего себе! А как его достать?
- Есть идея у Ветра. Девушка, надеюсь, здесь?
- Да.
- Схема твоя в принципе остается, - продолжал Маслов. - "Нолевые" крылья - просто находка. Этот кузнец - башка! Положение "Шторма" на грунте тоже обнадеживает. Если сделать "качели" переносом груза, перегоном газа, что придумал ты... Если прибавить рывок "Волны": всплывает днищем, держит воздух за пазухой, симметрия продувки таких суденышек разработана... И если существует вертикальный поток, на что ты рассчитываешь, - а по научной теории он вероятен, - то есть надежда, что "Шторм" поднимется на верхний этаж...
- Вот это и надо! Что дальше?
- По первому варианту почти все. Начинаем подъем людей, пока течение не набрало скорость. Коридор выхода вот здесь... - Маслов отметил отрезок на схеме модели. - Тут есть, правда, сложность. Она в том, что верхний и нижний потоки движутся несинхронно: "Кристаллу" надо будет приспосабливаться к "Шторму". Но вот здесь скорости потоков выравниваются, как утверждают ученые... а если они сделали модель, и мы ее берем, то ничего не остается, как им верить, - говорил Маслов, словно оправдываясь. - В общем, если точно сработают рулевые, не подкачает машина, а также водолаз в "Шторме", то посредством колокола мы обеспечиваем выход из "Шторма" людей и подъем их на "Кристалл".
