Птичий отель - Джойс Мэйнард
– Я так рада, что та трава помогла вам, – сказала я. – И что теперь вы помогаете остальным, которых немало.
Потом мы пили чай и слушали плеск волн. Той ночью на озеро слетелись светлячки на свой ежегодный праздник, и сыновья Цзюнь Лан носились по берегу, пытаясь поймать хоть сколько-нибудь и посадить в банку.
Мы же лакомились апельсиновым суфле, приготовленным Марией, а потом Цзюнь Лан сказала:
– Вы довели сад до совершенства. Но, помнится, он был гораздо больше. Где-то чуть дальше у вас еще росло необыкновенное дерево.
– Вы совершенно правы, – ответила я. – У меня возникла проблема с… соседями. Но это уже не важно.
На следующий день Цзюнь Лан повела сыновей на прогулку, а когда вернулась, сообщила мне удивительные новости.
– У вас за стеной растет… – Сначала она произнесла название на мандаринском диалекте, а потом уж на английском языке. Детородная трава – так она назвала растение, которое ей посчастливилось найти в наших горах после многодневных поисков. Помню, как Мария готовила для Цзюнь Лан отвар, который возымел свое благотворное действие.
– Ваши соседи выращивают эту же самую траву – грядки тянутся от верха и до самого низа. Там сотни кустов.
И мне все стало ясно. Что ж, Дора всегда была хорошим садоводом. А уж в деловой хватке ей тем более не откажешь.
86. Один хороший человек
Но времени поразмыслить над услышанной новостью у меня не было. Элмер сообщил о прибытии гостя. На протяжении многих лет гостей ко мне приводил Уолтер, но этот отыскал меня самостоятельно.
За время моего управления «Йороной» мы привечали самых разных людей, и их всегда можно было определить в ту или иную категорию. Это были влюбленные пары, люди, занимающиеся духовным поиском, исследователи культуры майя. Иные бежали от прошлого, мечтая начать тут новую жизнь. Но Том Мартинес не поддавался никакой классификации.
Он был, пожалуй, чуть старше меня – где-то за сорок. Смуглолицый, черноволосый. В свободных льняных штанах, футболке с логотипом «Янки» и кроссовках, тем не менее он не производил впечатление человека, привыкшего к такого рода одежде. Невысок, но атлетически сложен – широкие плечи и грудь. Скорее не грузный, а плотного телосложения.
– Я прибыл только вчера из Нью-Йорка, – сказал он. – В надежде, что у вас все-таки найдется свободная комната.
Когда он заселился, мы устроились на патио. На тот момент в «Йороне» проживала одна супружеская пара, но они отправились с ночевкой в город на другой стороне озера, так что ужин накрыли только на двоих.
– Вы, наверное, удивлены, что я приехал один, – сказал Том, беря кружку пива, принесенного Марией. – Полагаю, к вам обычно приезжают пары.
– Десять лет назад я и сама приехала сюда одна, – сказала я. – Так что прекрасно вас понимаю.
– Моя работа сопряжена с большим стрессом, – сообщил мне Том. – У меня накопилось много дней отпуска, и вот я сорвался и приехал сюда.
Будучи человеком, мало что рассказывающим о собственной жизни, я ничего не допытывалась у других, поэтому не стала спрашивать, какой такой стрессовой работой занимается Том. Но сам он позволил себе задать мне пару вопросов:
– Так вы живете тут одна? И что же привело вас сюда?
Я не любила делиться своей историей с гостями, но мне вдруг захотелось довериться этому человеку. Возможно, я просто устала носить в себе столько тайн.
– Я пережила… потерю близких мне людей. Сразу двоих.
– Родители?
Я покачала головой. И просто сказала, что все это случилось давно, давая понять, что больше не хочу об этом распространяться.
– Отца своего я никогда не видела, – прибавила я. – А мама умерла, когда мне было шесть лет.
По крайней мере, я так считала все эти годы.
Том Мартинес ничего не ответил, лишь посмотрел на меня с сочувствием.
– Я тоже рано лишился отца, – сказал он. – Тридцать лет прошло, а все кажется, будто это случилось вчера.
Я могла бы сказать, что прекрасно его понимаю, но промолчала.
Странно, но следующие несколько дней мы много времени проводили вместе – но не так, как это было с другими гостями, когда я на правах хозяйки предлагала им экскурсию или присоединялась к ним за столом во время ужина. Сама не знаю почему, но меня тянуло к этому человеку. Похожее чувство я испытала давным-давно, когда увидела Ленни в художественной галерее. И вот сейчас я с нетерпением ждала, когда Том появится за завтраком – мне нравилось находиться в его компании. А вечером, прежде чем поужинать с ним, я старалась хорошо выглядеть.
Он жил в Квинсе, недалеко от того места, где мы проживали с бабушкой до того, как сменили имена и фамилии. Как я поняла, Том работал на государственной службе, но не стал уточнять, в каком качестве. (Никогда не был женат. Есть кот, которого он на время подкинул соседям. По вторникам играет в покер с коллегами. Любит читать.)
На второй день своего проживания в «Йороне» Том предложил вместе прогуляться. Во время прогулки рассказал, что летом обычно гостил у своей бабушки в Пуэрто-Рико, а когда она умерла, помогал своим двоюродным братьям строить дом. Он не был опытным плотником, но любил что-то делать собственными руками. Потому-то он так впечатлился моими подпорными стенками, где все камни были аккуратно подогнаны друг к другу.
– С удовольствием поработал бы с местными мужчинами, поучился бы у них, – признался мне Том. Вот это да – гостей с подобными пожеланиями у меня точно не было. – Думаю, что в следующей жизни я буду каменщиком, – признался он.
Том много рассказывал о своих племянницах, Кармен и Флоре, дочерях его родной сестры. По воскресеньям он любил водить их в Музей естествознания.
– Жаль, – сказал мне Том, – что не сподобился завести семью и детей.
– Я видел, как отразилась на нашей семье смерть отца, и стал бояться брака. Решил не привязывать к себе никого. Наверное, это глупо, да?
– Когда теряешь близких, начинаешь ужасаться одной только
